Звездная Кровь. Владыка Теней - Роман Прокофьев

Она вдруг подняла глаза:

— Тень твоей крови, господин. Эта кровь… его.

— Да, — кивнул осколок Единого. — Что произошло дальше?

— Дальше… взрыв! И тьма… — Морвейн вновь зачерпнула песок, пытаясь увидеть картины прошлого, ее глаза закатились, а голос стал далеким, неземным: — Тьма, тьма все скрывает. Она… движется, она живая. Она поднимается из-под земли! Она… жжет… мой господин! Во тьме… твари… и кто-то еще, кто приказывает ей!

— Видишь ли ты его?

— Нет, мой господин! Только тени во тьме. Это тьма… она из тех, что закрывает глаза даже Наблюдателю! Та, проклятая, великая тьма Червей! Тот, кто приказывает ей, хотел скрыть… все, что произошло внутри.

— Откуда пришла эта тьма? — Пламени Подобный почувствовал, как изнутри вместе с пониманием поднимается холодная ярость.

— Не знаю, мой господин! Ее не было… и она пришла!

— Что еще ты видишь?

— Тот, первый. За кем гналась тень твоей крови. Он был здесь. Таился поблизости. А потом тьма скрыла и его…

— Что можешь сказать о нем?

— Маска из черепа. Запах мертвых Червей. Серебро снаружи… но что внутри? Я не понимаю, мой господин! Как будто он… сильнее меня.

Осколок Единого резко выдохнул. Предательство. Кто-то из его собственных детей продался Тьме и стал служить Червям? Или под его шкурой скрывается что-то большее? Пламени Подобному было хорошо известно, что Черви никогда не приблизятся к посту Наблюдателя по своей воле — нужен кто-то, отдающий им приказы. А приказывать Червям и управлять живой Тьмой, в которой погибают даже техниты Наблюдателя, способны лишь предатели человеческого рода — Отрекшиеся.

Черви, по словам землянина, были серебряными Секаторами — элитными истребителями Восходящих. В Логове, разрушенном в Эстэ, Подобный Пламени нашел маску Черепов и получил от Наблюдателя Сагу, где человек из этой септы тоже встречал этих Червей. Тогда им приказывал тот, кто был сильнее…

Всадник.

Наблюдатель как будто услышал его мысли. Серебряное задание, полученное еще в Эстэ, о выявлении червивых предателей среди его Народа, шевельнулось в Атласе, чуть изменившись, — он сделал первый шаг к его разгадке. А рядом с ним вспыхнуло другое, окутанное золотой каймой Подвига! Наблюдатель счел его достойным поиска Всадника и несомой им живой Тьмы. Это было неспроста — альфа-разум всегда избирал наиболее достойных для исполнения своей воли…

Еще один знак Незримого.

— Мой господин, приближаются всадники! — донесся голос Азимандии. — Теневой зверь несет два серебра… Мне убить или пленить их?

— Это гости, приведи их ко мне, — медленно ответил Пламени Подобный. — Морвейн, очнись! Благодарю за твое прозрение.

Заклинательница Духов вздрогнула и медленно подняла голову, ее глаза вновь обрели осмысленность.

— Мой господин, твои дети… пали во тьму.

— Знаю, — холодно ответил Пламени Подобный. — Но скоро они поймут, что есть тьма поглощающая… а есть — карающая.

Всадники приближались к Черным Камням. Он знал их, обоих.

Сигурд и рикс Народа Теней, тот дерзкий первый сын, что удостоился его метки. При первой встрече осколок Единого опалил его лицо, и тот урок добавил человеку Теней мудрости. Он предупредил землянина, за это стоило наградить и сделать первым из тех, кто узнает о возвращении истинного владыки.

Пламени Подобный знал, что в окружении своих Рун внушает страх — как и подобает властителю, а старое тело изгоя может смутить умы. Поэтому не удивился, увидев, как вождь Когтей вскинул оружие, а затем, скованный ментальным Навыком Азимандии, бросил его — и, чуть пошатываясь, подошел к нему, опустился на одно колено.

— Последний раз, когда мы виделись с тобой, рикс, я жил в другом теле, — произнес Пламени Подобный, связывая его взгляд своим. — Том, что принадлежало и принадлежит землянину по имени Сигурд. Тогда ты спросил, почему первая мать велела слушать меня так, будто устами Сигурда говорит сам Белый Дьявол. А я сказал, что расскажу тебе, если ты не изберешь иную награду. Помнишь?

— Да, — едва шевеля губами, произнес Коготь. — Помню…

— Теперь пришло время рассказа и награды. Смотри!

Осанна лучше тысячи слов. Мощная, ослепительная, сжигающая все сомнения. Она вспыхнула в сознании Когтя сотней ярких образов — и он увидел все.

Великий город под голубым куполом неба. Серебряные шпили и башни, люди на площади — с серебряными и черными волосами, свободные, гордые. И он — стоящий на открытом уступе летающего чертога, восседающий на золотом троне в Чертоге Молний…

Развевающиеся волосы и золотое плетение подкожного венца. Кипящие Звездной Кровью глаза. Облачение из белого зирдина и голубой стали, похожее на крылатую броню, серебряная молния на раскрытой ладони.

А затем — падение. Золотые птицы Вечности, пикирующие с небес. Молнии и клинки жесткого света. И он, окруженный аурой гнева, ведущий последний бой. Тысячи лиц, тысячи образов, тысячи гибнущих с его именем на устах…

Осанна погасла. Но Пламени Подобный знал, что Коготь сейчас видит на его месте другую фигуру — ту самую, из Эстэ, дарующую молнии. Ту, что Народ Теней тайно почитал сотни лет, надеясь, что Один из Тысячи все-таки вернется.

И он вернулся.

— Я наказал тебя за дерзость своей меткой, тень моей крови, — произнес Пламени Подобный, и пальцы его вспыхнули зеленым свечением Прикосновения Короля. — Но ты проявил верность и искупил вину. Я дарую тебе прощение, дитя…

Когда он отступил, Коготь медленно провел рукой по лицу — отвратительный шрам исчез, словно его никогда не было.

— Дарующий… ты вернулся, — голос Когтя предательски дрожал. — Но как…

— Волей Незримого. Я спрашиваю тебя — примешь ли Клятву и мой дар?

— Приму, — выдохнул теневик.

Пламени Подобный протянул ему амулет со своей сигной — тем же жестом, что некогда даровал своим детям.

— Эта молния из тех, старых. Ты один из немногих, кто снова получает ее. Прими этот дар и запомни — Вечность больше не властна над тобой. Встань.

— Благодарю. Что я должен делать, мой господин? — Коготь поднялся с колен.

— Узнаешь позже. Пока же я расскажу вам, что здесь произошло на самом деле, — произнес Пламени Подобный, окидывая взглядом и теневика, и приблизившегося Сигурда.

Пришло время открыть правду.

— Черви знали, что тень моей крови здесь заманят в ловушку. Это не убийство — это казнь. Совершенная с холодным сердцем. Скажи, мой верный, — он