Школяр - Василий Горъ
А вот поход в туалет, располагавшийся в конце коридора, основательно напряг, ибо отправляться туда во время урока я не хотел, чтобы не показаться пугливым, а во время перемены там могло случиться всякое. Однако в этот раз мне повезло: старшаков в нем отиралось относительно немного, большая часть прессовала тощего парня лет пятнадцати, судя по услышанным обвинениям, попавшегося на воровстве папирос, а меньшая прислушивалась к разборке и дымила какой-то дрянью с чуть сладковатым запахом.
В общем, эти десять минут прошли спокойно, а после химии я отправился в медблок. Де-юре — за конспектами Ледицкой.
Прогулка по коридорам, забитым учениками, никакого удовольствия не доставила: на меня косились все встречные-поперечные, одаривали взглядами от сочувствующих до злорадных и провожали шепотками. Тем не менее, за руки не хватали, к себе не подзывали и не оскорбляли. Короче говоря, к логову целительницы я подошел минуты через две после звонка, постучал в дверь и… услышал из-за спины чей-то насмешливый комментарий:
— Ты долбишься в приемный покой, а кабинет Леди ЗА ним!
Я коротко кивнул в знак благодарности за подсказку, потянул на себя створку и убедился в том, что советчик не обманул. Потом заметил вторую дверь, но уже с табличкой в знакомом стиле, подошел к ней и постучал еще раз. А через считанные секунды оказался перед столом, за которым восседала Лада Леонидовна.
— Располагайся поудобнее! — предложила она, дочитала какой-то файл, открытый на рабочем терминале, затем откинулась на спинку кожаного кресла с очень массивной спинкой и широкими подлокотниками, устало потерла лицо и, скорее всего, приложила себя чем-то вроде восстановления, так как резко порозовела и взбодрилась. Впрочем, это было ожидаемо, поэтому я огляделся по сторонам, счел, что помещение достаточно уютное, а запахами больницы в нем не пахнет, сел на стул для посетителей и превратился в слух.
Ледицкая начала беседу без раскачки, можно сказать, по-мужски — без лишних слов влезла в свой комм, нашла ближайшее электронное устройство и отправила на него папку с файлами. А когда я прикоснулся к часам, чтобы принять это послание, выждала секунды три-четыре и мрачно усмехнулась:
— У Кости Чиркова, предложившего помощь в решении твоих проблем, два прозвища. Первым, честно заслуженным — Прыщ — его называет только взрослая гопота этого района и десятка полтора заклятых врагов его старшего брата, учащегося в выпускном классе нашего же интерната. Второе — Аспид — Прыщ придумал сам, ибо считает себя богом изворотливости и хитроумия. Выкручиваться из неприятных ситуаций он действительно умеет. Но до сих пор жив и здоров только благодаря уму и связям Игната Чиркова в уголовном мире Рязани: этот старшеклассник, по слухам, чем-то помог одному из воров белой масти[6] и теперь считается авторитетом среди криминальной швали рангом пониже. Встревать в разборки между учениками интерната считает ниже своего достоинства и, как правило, не создает проблем администрации. Но Костю любит. А тот, гаденыш, этим пользуется. Последние полтора месяца — очень плотно, так как понимает, что в начале июля Гвоздь
выпустится и уйдет во взрослую жизнь, а значит, перестанет быть щитом от неприятностей. На тебя наехал из-за того, что ты тут еще чужой, но уже доказал, что можешь за себя постоять, соответственно, твое показательное унижение не заденет ни одну из влиятельных группировок, но, в то же время, поднимет личный статус Прыща.
Переварив эту информацию, я мысленно напомнил себе, что считаюсь молчуном, и вопросительно выгнул бровь.
Целительница пожала плечами:
— Стучат. Многие. В том числе и мне.
Меня интересовало не это, и она это как-то почувствовала:
— А, поняла — ты хочешь понять, зачем я тебе все это рассказала?
Я кивнул.
Она пробежалась пальчиками по виртуальной клавиатуре терминала, секунд восемь-десять вглядывалась в экран, на котором, судя по расширениям и сужениям зрачков, несколько раз сменилась картинка, а затем снова поймала мой взгляд и сделала шаг навстречу:
— Меня попросили приглядеть за умным и целеустремленным пареньком из какой-то глухомани, жаждущим выбиться в люди. Я не люблю подобные просьбы, поэтому вчера повела себя несколько неадекватно. Но, пообщавшись с тобой, пришла к выводу, что твой Путь мне нравится.
Я задумчиво потер переносицу и невидящим взглядом уставился сквозь «дежурный» кейс с ярко-оранжевым посохом Асклепия[7] на боку, стоящий на небольшом столике. Ледицкая правильно «перевела» и тот вопрос, который я мысленно задал себе в этот момент:
— Я вижу всего одну возможность достойно выкрутиться из сложившейся ситуации — тебе надо заинтересовать собой Кирилла Медведева, того самого мужика, который ворвался в столовую в поисках обидчика своих подопечных.
— А чуть подробнее можно? — поинтересовался я, решив, что даже самые записные молчуны должны хоть иногда что-то говорить.
Леди уловила и эту мысль, поэтому одарила меня мягкой улыбкой, но нити беседы не потеряла:
— Он является не только учителем физкультуры, но тренером сборной школы-интерната по рукопашке. А его ученики, часть из которых ты, кстати, уже поломал, называют себя Медвежатами и считаются самой влиятельной группировкой этого учебного заведения…
Глава 4
16 октября 849 г. от ОВД.
…Всю вторую половину дня среды я давил в себе желание влезть в Сеть и поискать последние новости о межродовой войне, отнявшей у меня брата, отца, родичей и нормальное будущее. В итоге силы воли хватило за глаза, но постоянное напряжение прорвалось этой же ночью, «порадовав» кошмарами, в которых то Славка, то матушка, то батюшка умирали под заклинаниями Земли, Воздуха и, почему-то, Молнии, а их ответные просто обтекали мрачные фигуры в бесформенных черных балахонах и безрезультатно рассеивались в пространстве.
В общем, из лужи холодного пота я подорвался в пятом часу утра, заскочил в туалет, вытерся полотенцем, натянул штаны с кроссовками и унесся на стадион.
Физические нагрузки на пределе возможностей, конечно, помогли, но не сказать, чтобы очень сильно. Контрастный душ, принятый после тренировки, тоже взбодрил, но не успокоил. Так что на завтрак я выдвинулся мрачным, как грозовая туча, и всю дорогу до столовой мечтал на ком-нибудь сорваться. Увы, с этим не свезло: никто из школьных авторитетов так на пути и не попался,
