Исправительная академия - Алекс Хай
— Согласен. Так что же мне делать? Я не могу ничего исправить, но как мне загладить вину?
София поднялась со стула. Дубинка глухо стукнулась о дерево.
— Станьте другим человеком. Изменитесь до неузнаваемости. Докажите, что изменились. Доказывайте снова и снова, пока я и остальные в это не поверим, — она сжала спинку стула так сильно, что ее пальцы побелели. — И не думайте, что это дастся вам легко. На вашей совести много грязи, и чтобы очистить ее, вы должны сделать вдвое больше хорошего, чем делали скверного.
— Что ж, справедливо, — ответил я. — Возражений не имею. Более того, вы вправе вымещать на мне обиду и злость.
— Я надзирательница, а не садистка, — оскорбилась София. — Я действую в рамках правил. Но не думайте, что остальные будут ими руководствоваться. Признаюсь, я не случайно определила вас именно в отряд 3–2.
У меня засосало под ложечкой от дурного предчувствия.
— Что вы имеете в виду?
Но София уже сменила тему.
— Во ваше спальное место, — она указала на верхний ярус левой кровати. Как раз близко к окну и сквозняку. Уверен, если бы какая-нибудь из кроватей стояла возле туалета, меня бы непременно попытались определить на нее.
— Понял.
— Внимательно изучите, как заправляют спальные места. Это будут проверять. За нарушения последуют штрафные санкции, — она достала из-под подушки тонкую брошюру и бросила мне. Я поймал ее на лету. — Изучайте, до ужина есть два часа. Учить наизусть не требую, но в ваших интересах знать правила.
Я взглянул на обложку — и точно, «Правила Исправительной Академии им. Императрицы Марии Федоровны». Что ж, изучим внимательно. В карцер мне нельзя.
— Скоро с работ вернутся ваши соседи, — предупредила София. — У вас будет время для знакомства и подготовки к ужину. Построение — перед дверями ваших комнат.
— Благодарю, София Петровна.
Она молча кивнула и вышла за дверь, оставив ее открытой настежь. Видимо, так здесь было принято. Ладно, все равно я не собирался заниматься ничем постыдным.
Я остался за столом и принялся изучать свод правил. Чтение было бы скучным, если бы от него не зависела моя дальнейшая судьба. Так что приходилось впитывать написанные сухим языком правила.
Вообще и правда походило на тюремный распорядок. Не то чтобы я был знатоком, но после прочтения я убедился, что братец Алексей был прав. Это тюрьма. Просто режим облегченный, а так все атрибуты были в наличии: остров, закрытая территория, множество ограничений, трудотерапия и отсутствие развлечений, кроме спортивных и загадочных культурных мероприятий.
Ну ладно, посмотрим. Моя цель — как можно скорее переместиться в первую группу и выбраться отсюда. Тактика простая: избегать проблем с другими «узниками» и быть молодцом в глазах администрации. Сказать просто, а вот сделать…
И меня не переставала тревожить странная фраза Софии о том, что я не случайно попал именно в этот отряд. Насколько я понял, в рамках каждой группы могло быть несколько отрядов. Как минимум существовал еще 3–1, наверняка были и другие. Так почему же я попал именно сюда?
Впрочем, не успел я додумать эту мысль, как коридор наполнился топотом и приглушенными голосами. Я спрятал брошюрку под подушку и приготовился встречать соседей.
— Первым на порог залетел смуглый крепкий парень с явно южными корнями. Он хотел было как ни в чем не бывало зайти в комнату, но, увидев меня, застыл.
— Добрый день, — поприветствовал я. — Я ваш новый сосед. И, видимо, соотрядник.
Парень не отвечал. Молчание затянулось. Повисла долгая почти МХАТовская пауза. И лишь появление еще двоих молодых людей разбавило напряженную тишину.
Теперь на пороге застыли все трое. Кроме южанина на меня ошарашенно пялился парень удивительной для этого места ботанической наружности и нахальный тип с бегающими глазками.
— Глаза меня не обманывают, господа, — покосился на остальных последний. — Это сынок Оболенский?
Ботаник кивнул, не сводя с меня полного ужаса взгляда.
— Или же у нас коллективная галлюцинация…
— Нет, вам не померещилось, — ответил я. — Это и правда я. Владимир Оболенский. Прибыл сегодня.
Парни переглянулись. Все они были примерно одного со мной возраста — лет семнадцать-восемнадцать. Только южанин выглядел постарше, да и то потому, что они обычно раньше созревали. Видимо, комнату подобрали по возрасту. Или не только?
Что же задумала София Петровна?
Южанин обернулся к ботанику.
— Веник, закрой дверь. Сейчас будем знакомиться. Точнее, освежать в памяти дела былых времен…
Я метнул взгляд на дверь — ботаник и шнырь вошли, первый захлопнул дверь, а второй остался возле нее на страже. Замков и щеколд здесь не было — видимо, решил подстраховаться.
А на моей памяти так себя вели только в одном случае — когда разговор рисковал перетечь в обмен тумаками.
Горец попер на меня.
— Я, кажется, обещал тебе, что если еще раз попадешься мне на глаза, убью, — прошипел он, медленно надвигаясь. Мало того, что спровоцировал меня на дуэль, так еще и подстроил все так, что забрали одного меня… Ничего, Владимир, бог все видит. И, судя по тому, что ты все же оказался здесь, он справедлив.
Руки сами собой сжались в кулаки. От южанина исходила угроза — настоящая, это была не бравала. Темно-карие, почти черные глаза парня горели животной яростью.
— Ты тогда не меня опозорил, а себя, Оболенский, — сказал он, когда между нами осталось не больше полутора метров. — Но тебе же плевать на репутацию. Лишь бы шкуру свою спасти.
Он бросился на меня так быстро, что я едва успел отскочить. Молниеносный удар — я каким-то чудом его заблокировал. Тут же последовал второй — этот я пропустил, и бок словно ошпарило.
Быстрый сукин сын! Почти как Алексей. Неужели тоже из рода воинов?
Гадать времени не было. Сам не понимая,