Василий Головачев - Делирий
— Могу предложить ещё берёзовый сок.
— Ой, давайте!
Он улыбнулся её непосредственности, принёс чашку берёзового сока.
— Пей и садись поудобней.
Юна взглядом поблагодарила хозяина, с удовольствием выпила полчашки. Судя по всему, никакими комплексами она не страдала, вела себя очень дружелюбно и естественно, что Роман всегда ценил в людях.
Мысленно погладив красивое бедро девушки, он устроил её ногу параллельно полу, чтобы она опиралась лодыжкой на стульчик, принялся массировать колено, включив внутренний психофизический «прожектор».
— Щекотно, — проговорила она, с любопытством наблюдая, что он делает.
Роман не ответил.
Колено Юны на его мысленном «экране» засветилось разными оттенками багрового и коричневого цвета. Преобладали грязновато-коричневые, с зелеными струями, цвета, в местах, где начался абсцесс. Зажившие раны в местах, куда проникали хирургические инструменты (она пережила две лапароскопические операции и две — с разрезом тканей), выделились алыми прожилками. Энергетическая матрица колена была сильно нарушена, циркуляция энергопотоков от лодыжки к бедру отсутствовала.
— Что вы делаете? — спросила Юна, округляя глаза.
Край халатика соскользнул, открывая бедро больше, чем нужно, но она не замечала.
— Больно? — замер он.
— Нет… странно… дрожит всё…
— Потерпи.
Он продолжил массаж, «выпрямляя» полевые каналы. Грязноватые цветовые оттенки биосвечения начали исчезать, сменились оранжевыми и золотистыми.
— Горячо как!
Включилась костная «энерголиния», зажигающая омертвевшие участки костной ткани. Зашевелился тоненький остаток хряща мениска, получив вдруг поток энергии.
— Ой, щекотно! А здесь — больно…
— Пройдёт, потерпи немного.
Во все стороны от колена брызнули серые струйки инвалидных свечений, создающих предпосылки для образования костных наростов, основы артроза. Роман наметил программу циркуляции меридиональных энерголиний по ноге, чтобы процесс не останавливался, и отнял руки от колена. Выпрямился.
— Пока всё. Сиди так.
Он вымыл руки, умылся, вытерся, вернулся в комнату.
Сияющий взгляд Юны сказал ему, что она думает.
— Если бы вы знали, как приятно! Кажется, что колено кипит! Или что внутри бегают муравьи.
— Пусть бегают, это идёт процесс распада мёртвых тканей. Какое-то время тебе придётся поменьше ходить, пока не нарастёт мениск. Нужен гель-бальзам «Окопник на бодяге», будешь втирать его в колено по утрам и вечерам, и нужен восстанавливающий синовиальную жидкость препарат на основе хондроитина — терафлекс или артропил. Пить тоже по утрам и вечерам. У меня, к сожалению, этих вещей нет.
— Патер купит. — Юна всё ещё продолжала прислушиваться к своим ощущениям. — Колено кипит как вулкан! Горячо, щекотно, непривычно так.
— За ночь успокоится.
— А у вас остаться нельзя?
Взгляды их скрестились.
Роман сдался первым, косо глянул на фоторамочку с портретом Даниэлы, стоявшую на столе.
Юна тоже посмотрел на фото.
— Сестра?
— Давай помогу дойти до квартиры. На ногу лучше не наступать, чтобы не нарушить процесс.
В глазах девушки мелькнула тень грусти.
— Ладно, я поняла, обопрусь на плечо.
— Я донесу.
Он осторожно поднял девушку, обхватившую его за шею руками, понёс из квартиры, чувствуя возбуждающее тепло её тела. От Юны пахло травами и жасмином, и хотелось ощущать эти запахи всегда.
Дверь квартиры девушки открыл сам Варсонофий. Поднял брови.
— Что случилось?
— Ничего, па, всё нормально, мне рекомендовано лежать и на ногу не наступить. А тебе надо в аптеку.
Взгляд Варсонофия прояснится.
— Получилось?
— Всё будет в порядке. — Роман передал дочь соседу. — Она расскажет. Будем надеяться, что я разбудил нужные центры самолечения. Через пару дней станет видно.
— Век не забуду! — пообещал Варсонофий.
Юна вдруг спрыгнула с его рук на здоровую ногу, поцеловала Романа в глаз и снова забралась отцу на руки.
— Это задаток.
Он пробормотал: спокойной ночи, — вышел, унося в душе зовущий, обещающий, невыразимо нежный взгляд девушки. А уже у себя в квартире подумал, что добром это не кончится.
Даниэла на фотографии тоже была согласна с его выводом.
Какое-то время он приходил в себя, пил чай с вареньем, размышлял о смысле жизни, потом решительно пресёк фантазии и уселся в кресло, вспомнив свою идею просканировать не только Псков, но и всю Россию, чтобы выявить «трупные пятна», то есть места воздействия чужеродных психотехник.
Геннадий Евгеньевич пытался научить его мыслить по четырёхуровневой схеме: тактическое мышление — мышление комбинациями ходов, стратегическое — мышление позициями фигур, гиперстратегическое мышление — комбинациями позиций фигур и мультистратегическое — мышление комплексами комбинаций, — и Роман старался теперь везде применять этот метод. Хотя третий и тем более четвёртый элементы схемы давались ему с трудом. А точнее — пока не давались вовсе, за очень редким исключением.
Для определения центров воздействия на психосферу страны необходимо было расширить собственное восприятие на мультистратегическом уровне. В связи с этим он начал настраивать свою психику в таком частотном диапазоне (не вполне понимая смысл термина), чтобы чувствовать-видеть одновременно всю территорию России.
Как работает его внутренний анализатор, Роман не знал. Обычно решение приходило как бы само собой, и он начинал видеть невидимое без каких-либо усилий. Но в данном случае «обнять Россию» целиком не удалось. Ментальное зрение включилось на миг и отключилось, так что он ничего не успел понять. А голова потом ещё долго вибрировала и гудела, как колокол, по которому ударили билом.
Однако переключение сканирующего пси-потока на Псков не разочаровало. Он снова увидел «трупные пятна» на теле города — зоны тёмного влияния, вобравшие в себя негативные эмоциональные поля, и даже смог соотнести отдельные очаги темноты с городскими объектами. Два из них он запомнил: здание на углу улицы Гоголя и.
Октябрьского проспекта и здание в Ботаническом саду.
Выйдя из состояния просветления, Роман немного отдохнул, запоминая ориентиры проявившихся неблагополучных мест Пскова, и решил в следующий раз рассмотреть их досконально. Захотелось разобраться, почему они так сильно влияют на психику, заставляя душу сжиматься и искать защиту у интеллекта.
На следующий день он зашёл к соседям специально, справиться, как себя чувствует пациентка после «операции».
Варсонофий отсутствовал, дверь квартиры открыла его жена Нина Александровна, совсем не похожая на свою дочь. Роман даже иногда ловил себя на мысли, что Юна — приёмная дочь Солнышкиных.
— Добрый день, как Юна?
— Сидит за компьютером, — махнула рукой очень строгая с виду хозяйка. — Вася на работе, сходил в аптеку и ушёл, а она с утра за клавиатуру. Говорит, работать можно и не выходя из дома. Да вы проходите, не стесняйтесь.
Романа провели в комнату Юны.
Девушка действительно сидела перед объёмным дисплеем в том же халатике, в каком вчера приходила к нему, и печатала на клавиатуре письмо. Нога, которую лечил Роман, лежала выпрямленная на стуле, колено было обмотано тёплым шарфом. В комнате девушки вился неуловимый приятный аромат чистого женского тела, пробивающийся сквозь знакомые запахи трав и жасмина.
— Ой, Роман Евлампиевич! — попыталась она встать, мгновенно оценивая его взгляд, но ни капельки не смущаясь.
— Сиди, сиди, — остановил он её, коснувшись плеча и буквально ощутив проскочившую между ладонью и плечом искру. — Как самочувствие?
— Замечательно! В колене ворошатся муравейчики, так приятно! И коленка такая горячая!
— Дай-ка посмотрю.
Юна с готовностью размотала шарф.
Колено выглядело, как и прежде, хотя шрамы на нём побледнели, а само оно покраснело. Обычно краснота сопровождает воспаление, но Роман был уверен, что в данном случае это следствие восстановительного процесса, запущенного им через волновую матрицу девушки.
Он положил ладонь на колено девушки, не обращая внимания на её странный — ожидающий и неуверенный одновременно взгляд, легонько помассировал горячее колено, передавая мысленно-волевое л а ж е н и е, структурирующее энергопотоки в ноге.
— Как сейчас?
— Внутри река течёт… снизу вверх… щекотно… хочется бегать!
— Бегать ещё рано. Смазываешь колено окопником?
— Утром смазывала.
— К вечеру можно будет ходить с палочкой, с утра начнёшь приседать. Окопник втирать три раза в день. Терафлекс пить два раза в день.
— Да, патер… папа принёс. Ты… вы зайдёте ещё?
Он встретил взгляд Юны: глаза большие, тёплые, и плавятся в них такие восторженные токи, что становится не по себе.
