Рина Грант - Астронавты. Пленники Сумитры
Его спасла вроде давно забытая реакция астронавта. Когда твари изогнули блестящие жесткие спины и прыгнули на него, он извернулся и скатился в канаву и оттуда послал заряд в куча-мала стрекочущих, сцепившихся в беспорядке существ. Хотя, наверное, именно этого и не надо было делать. Они тут же замерли и развернулись к нему.
Илья попробовал двинуться, но ботинки увязли в мягкой грязи. Одна из тварей успела-таки его цапнуть, и разодранный левый рукав заливала кровь. Боли он не чувствовал.
Существа замерли, повернув к нему безглазые головы. Он вытянул одну ногу, осторожно шагнул в сторону – и отшатнулся от выросшего, как из-под земли, очередного стрекуна. Он не нападал, а стоял неподвижно, шевеля жвалами.
Теперь до Ильи дошло: они отрезали ему возвращение на дорогу. Он мог бежать только в сторону от нее, в мертвый лес, а уж там они его всего объедят в секунду.
Стрекот стоял над лесом – высокий клекочущий звук, на который собиралось все больше тварей. Вонь повисла над дорогой, проникала под маску, липла к горлу. Илья перехватил излучатель и окинул взглядом хищников.
Они не бросались на него. Словно ждали команды. Впереди стояли особи меньшего размера: ножки тоньше, головы более узкие и полупрозрачные, будто наполненные желе. За ними замерли более крупные и коренастые: они покачивались в такт собственному стрекоту. Прибывали все новые и тут же разбивались по местам: самые хлипкие вперед, крупные и сильные назад. Как будто…
Илья сжал приклад излучателя. Они тут же сделали шаг вперед, придвигаясь. Но не нападали, а словно ждали чего-то.
Или кого-то.
Стрекот усилился, перерос в свист. Огромная тень закрыла Киак, придвигаясь к дороге. У Ильи рот раскрылся сам собой.
Вот чего – кого – они ждали.
Стрекуны раздвинулись, пропуская вперед особь высотой с человека. Неловко переступая на коленчатых ножках, она шагнула вперед и встала перед Ильей, поводя усиками, словно принюхивалась. Изогнула спину, треща – даже сквозь стрекот слышно – жвалами.
Илью прошиб холодный пот. В мгновения футболка и куртка пропитались им насквозь. Твари сделали шажок вперед, но по-прежнему держались позади гигантской особи – соблюдают иерархию, догадался Илья. А огромный стрекун вытянул голову вперед, впитывая запах Ильи.
Запах его страха. Запах крови и боли.
Запах страха. Илья свел брови, сжал скользкие от пота ладони на оружии. Стрекун подался вперед. Волоски на его безглазой морде почти касались куртки, покрытой пятнами пота.
Осторожно Илья разжал пальцы одной руки, выпустил из нее излучатель. Слегка двинул левым плечом, сбрасывая с него куртку. Высвободил раненую руку из окровавленных остатков рукава, перехватил оружие и повторил то же с другой рукой.
Молниеносным движением он взмахнул курткой и набросил ее на главного стрекуна. И тут же отскочил в сторону, падая вниз, под откос, вываливаясь в вонючей грязи, замазывая ею свой человечий запах. И, еще падая, он услышал усилившийся, пронзительный стрекот со всех сторон.
Илья замер, вжался в склон и осторожно приподнял голову. На дороге творилось страшное. Привлеченные гормоном стресса, которым пропиталась его куртка, маленькие передние стрекуны набросились на своего вожака, облепили его, а на них уже лезли сверху крупные, толкались, старались урвать свой кусок. Визг и вой стоял над лесом. Новые черные тени появлялись из-за раскоряченных деревьев и вливались в побоище. На Илью никто не обращал внимания.
Он проскользнул мимо них, выбрался на дорогу и припустил во все лопатки, не оглядываясь. Учитывая, как давно он не тренировался, последний километр до поселка он пробежал в зачетное время.
* * *В старом поселке стояла тишина. Илья остановился на тротуаре под горящим фонарем и, согнувшись и держась за бок, жадно хватал через маску воздух. Перед глазами плыли круги. Купол на въезде в поселок разгерметизирован – тяжелый рифленый люк стоял нараспашку, провода на панели управления вырваны с мясом, в будке охранника никого.
Только тут до него дошло, что излучателя у него в руках больше нет. Скорее всего, уронил, когда скатился в канаву. Вильсон не обрадуется. Ну что ж, теперь придется полагаться только на себя.
Толком не отдышавшись, он кое-как выпрямился и пошел, пошатываясь, на трясущихся от измождения ногах по темнеющей улице, мимо вывесок с рекламой пива, мимо выбитых и разграбленных витрин, мимо распахнутых входных дверей. Все жители бежали – пытались успеть на корабли… и ведь многие, наверное, успели. Но кто-то не добежал, да так и остался лежать под фонарным столбом лицом вниз, одежда разодрана жвалами, мягкие части тела отъедены. Значит, стрекуны уже повадились в городишко. То-то они так осмелели.
Илья вспомнил про фонарик и отцепил его от ремня. Поморщился от боли: кровь вроде унялась, но левая рука горела огнем. Он посветил фонариком: предплечье возле локтя распухло и потемнело. Только заражения от зловонных жвал ему не хватало.
Он пошел дальше, светя в темные закоулки и разбитые окна. Пару раз за угол метнулись тени – большие, не детские. Во тьме вывеска с зеленым крестом над аптекой то разгоралась, то вырубалась совсем. Витрина зияла черной пастью, оскалившейся осколками зеркального стекла.
Илья подошел, посветил фонарем в разбитую витрину. Луч выхватил рассыпавшиеся по полу коробки, поваленные стеллажи и выдвинутые ящики. Другой возможности обработать рану у него не будет.
Стекло и высыпавшиеся из коробок блистеры с таблетками хрустели под ногами. Илья светил по углам, по разноцветным плакатам, рекламирующим последние чудо-средства от мигрени, от запора, от болей в спине… Воняло разлитой карболкой и ментолом для полоскания рта.
Тень метнулась на границе света – маленькая, четвероногая, хлестнув по освещенной стене длинным, как змея, хвостом. Крыса. Крыс завезли с Земли на грузовых звездолетах, и они тут быстро освоились, избегая стрекунов и питаясь отбросами. Видно, более сильные поперли ее из супермаркета, оттерли от обильных помоек, и ей приходится довольствоваться леденцами без сахара, шоколадом для диабетиков и прочей больничной кормежкой.
За спиной хрустнуло. Илья развернулся, целясь фонариком в источник звука.
Прижавшись к стене, напротив выхода замер человек с двумя набитыми пластиковыми пакетами в руках. Ослепленные светом глаза его уставились в пространство. Илья отвел фонарик, и на лице человека медленно проявилась улыбка узнавания.
– Смотри-ка, живой, – наконец выговорил он.
Глава 8
Тимур сидел на краю кровати, свесив ноги. Высокий алюминиевый бортик мешал устроиться удобно. Он уже пробовал встать на ноги, но голова закружилась, его повело в сторону, и пришлось ухватиться за этот самый бортик, а то бы повалился на пол. Поэтому он решил временно забраться обратно в постель. Это и к лучшему: пусть думают, что он ослаб и смирился.
Тимур сжал губы, чтобы подавить ухмылку. Еще посмотрим, кто из них пожалеет об этом дне. А может, и не об этом – он понятия не имел, сколько времени провел в плену.
Осторожно, чтобы снова не закружилась голова, он осмотрел комнату. Под потолком в углу посеревшая от пыли решетка кондиционера. Под ней окно, замазанное белой краской. В углу тяжелое обшарпанное кресло, как инвалидное, с подставкой для ног. А возле самой кровати – погнутая стойка на колесиках, с крючками наверху. Тимур видел такие, когда приходил к отцу в больницу. К ним цепляли капельницы.
Ну что ж. Кое-что было уже ясно. Он не на Боксе: тамошняя пиратская клиника оборудована по последнему слову техники. А тут все какое-то старое, облезлое. Но есть способ попроще, чтобы выяснить, где он.
Тимур осторожно ухватился за край кровати и соскользнул на пол. Комната закружилась, но он стоял, крепко держась за бортик, и ждал. Наконец земля остановилась и перестала уходить из-под ног. Тимур протянул руку и ухватился за стойку капельницы. Шаг за шагом он начал продвигаться к окну. Добрел и ухватился за подоконник, тяжело дыша.
Стекло холодное, покрытое изнутри испариной. В трещинах облезающей краски можно было разглядеть снаружи высокий, метра три, бетонный забор, увенчанный спиралями колючей проволоки. Над ним покрытый изморосью купол, а за ним просвечивает радугой блистающее солнце.
Все ясно как день. Он все еще на Сумитре. Но надолго ли?
Тимур скрипнул зубами. Эх, был бы с ним Орландо – тому никакие стены нипочем.
За спиной зашелестело. Тимур отскочил от окна и быстренько сел в кресло на колесиках – жесткое и скользкое, обитое потертой клеенкой. Белая дверь отъехала в сторону. За ней лежал коридор с полосатым линолеумом на полу и ярко светили лампы.
Проем двери загораживал огромный нечеловек – тот самый, что и в первый день, с намалеванным на месте сердца красным крестом. В стальную шею вдавался динамик голосовой системы. Но для робота он вел себя странно. У роботов все движения рассчитанные, глаза бессмысленные, ходят всегда по прямой. Если на пути есть препятствие – робот дойдет до него по прямой и только в самый последний момент обходит. Тимур маленьким на отцовском корабле сколько раз так играл, подкладывал им на дороге игрушечную машинку или переговорник и наблюдал, как они тупо смотрят на предмет у них под ногами.
