Владимир Контровский - Саракш: Кольцо ненависти
На красивом лице пандейки не дрогнул ни один мускул. Она повернулась и пошла, нимало, похоже, не заботясь, следуют ли за ней гости. Аанни шла перетекающей походкой, походкой сильной, ловкой и уверенной в себе хищницы, и Максим подумал, что пяток таких вот «кошек» могут стать серьезными противниками даже для него.
Они шли недолго. Миновав пандейских пограничников (эти оказались мужчинами, механически-отточено взявшими «на караул»), делегация прошла метров сто и остановилась у одноэтажного белого здания с тонированными окнами и широким каменным крыльцом.
— Здесь, — лаконично уронила Аанни, показывая на крыльцо. — Вас ждут, Высокий уполномоченный.
Сказав это, она спокойно отошла в сторону (ее солдаты последовали за ней), села на невысокую скамеечку слева от крыльца и застыла-окаменела. Богопротивным колдовством они превращают мышцы своего тела в камень, вспомнил Максим. Пограничный ротмистр со своими легионерами расположился напротив (он казался ничуть не удивленным), а Максим в сопровождении секретаря-переводчика поднялся по ступенькам крыльца и потянул на себя тяжелую деревянную дверь.
* * *В просторном холле было полутемно. Вероятно, это было сделано специально — кому-то, наверное, хотелось проверить, как будет себя вести посол бывшей Империи, прибывший на переговоры и оказавшийся вдруг в пустом помещении, где мало света. Но этот кто-то не знал, что Максим хорошо видит не только в полумраке, но и в полной темноте.
Максим огляделся, не обнаружил ничего примечательного, спокойно пересек холл и раздвинул висячую занавеску из стеклянных бус, разошедшуюся с легким звоном; секретарь следовал за ним безмолвной тенью. Комната за занавеской была освещена и не была пустой: в самой ее середине за низким квадратным столом из темного дерева сидела темноволосая женщина в строгом сером брючном костюме: смуглая, с яркими и очень выразительными глазами. А перед столом стояло второе кресло, пустое, и поодаль, у стены, — еще одно.
— Мак Сим, Высокий уполномоченный Временного Совета Республики. С кем я имею радость встретиться?
— Итана Энгу, великая кёнигин Пандейская, — ответила женщина, беззастенчиво рассматривая его с головы до ног. — Радуюсь встрече с Маком Симом — я слышала о тебе.
Голос у кёнигин был бархатно-вкрадчивый. Мягкая кошачья лапка с коготками, подумал Мак, пытаясь собрать в кучу мысли, разлетевшиеся сухими листьями под порывом ветра. Вот это да… Фактическая правительница Пандеи собственной персоной — кто бы мог подумать? Так вот почему она не вышла мне навстречу — статус не позволяет: кто она и кто я… Но обращение на «ты» — это отнюдь не фамильярность царственной особы: согласно пандейскому этикету, оно означает предрасположенность. Хороший знак… И одновременно он понял, что почувствовал маршал Габеллу восемь веков назад, глядя на плененную жрицу, — это было как удар в сердце. Да, пандейские ведьмы действительно существуют, это тебе не сказки… Сколько же ей лет? По виду — лет тридцать, не больше, да и Странник говорил о «молодой жене» кёнига Торира Энгу. И тут вдруг Максим ощутил легкое, почти незаметное покалывание в висках. Э, нет, на экстрасенсорику нас не возьмешь…
— Садитесь, гости, — Итана чуть шевельнула рукой, — будем говорить.
Только тут Мак заметил еще одну женщину, сидевшую за спиной кёнигин, — скорее всего, та была переводчицей. Вряд ли правительница Пандеи в ней нуждалась — она без всякого акцента говорила по-имперски, — однако протокол есть протокол. Каммерер сел, продолжая чувствовать на себе ощупывающий взгляд великой кёнигин. Ах так, сказал он себе, ощущая какую-то странную неловкость, ладно, я тебя сейчас тоже буду рассматривать, ведьма лесная…
Взаимный обмен испытующими взглядами продолжался недолго. Но даже если бы у Максима было больше времени, он вряд ли смог бы описать внешность великой кёнигин. Он сказал бы коротко: эта женщина совершенна (и даже удивительно, что она дочь дикого варварского мира). Единственное, что запомнил Максим, — глаза Итаны, словно две «черные дыры», два провала в параллельные вселенные, где умирает и вновь рождается свет. Да, пандейские ведьмы действительно существуют, и встречаться с ними — не самое простое дело…
— Итак, — похолодевший голос кёнигин вернул его к действительности. — Мне очень бы хотелось, чтобы наша встреча оказалась полезной для обеих наших держав. Запоминайте и записывайте, — она посмотрела на секретарей, — все, что услышите. Волею великого кёнига Пандейского, являющегося также законным императором всех северных земель, я имею сказать: наилучшим разрешением противоречий между Пандеей и бывшей Империей, ныне именующей себя Республикой, станет присоединение бывших имперских областей к Пандее и признание населением этих областей Торира Энгу, великого кёнига, императором Новой Империи. Что имеет на это сказать Мак Сим, Высокий уполномоченный Республики?
Максим выдержал небольшую паузу.
— У меня вопрос, великая кёнигин: зачем это нужно Пандее?
— Вам незнакома суть нашей истории, господин Высокий уполномоченный? — на смуглом лице Итаны проступило легкое презрение.
— Более чем знакома. Но мне известно, что ваша страна под мудрым управлением его светлости кёнига Пандейского процветает: у вас нет ни особых внутренних трудностей, ни насущных проблем, требующих немедленного решения. Зачем же вам брать под свою руку разоренную страну с полуразрушенной экономикой и неустойчивой политической структурой? Какая вам от этого польза? Вам остро нужны заговоры, преступность, неустроенность и озлобленность сорока миллионов голодных людей? Чем вы их будете кормить, и какой вам от них прок? Вы получите закон сообщающихся сосудов: наша разруха перетечет к вам и уровень жизни в Пандее снизится — это неизбежно. Мир изменился, и многие земли уже не столь ценны, как это было в прежние времена… Так не выгоднее ли Пандее заключить прочный союз с Республикой и торговать, извлекая из этого гораздо больше пользы? Или, преследуя суть истории, вам непременно нужна война? На это я могу сказать одно: единственное, что мы еще не разучились делать, — это стрелять. Война с нами не будет для Пандеи ни легкой, ни победоносной. Будут горы трупов с обеих сторон, и что в результате? Чего вы добьетесь? Того же, с чего мы начали, — присоединения земель, уже окончательно доведенных до нищеты. Вам это надо? Великому кёнигу Пандейскому мало власти? (Максим чуть было не сказал: «Тебе, великая кёнигин, мало власти?», но вовремя себя одернул.) А если дело дойдет до атомных бомб — нужна ли великому кёнигу власть над радиоактивными пустынями: такими, как за Голубой Змеей? А эти пустыни могут появиться и здесь, на месте этих живописных гор. Подумайте об этом, правители Пандеи. А я волею Временного Совета Республики имею сказать: мы гарантируем вам ненападение с нашей стороны. Республика — это не Страна Неизвестных Отцов, великая кёнигин Итана, у нас иные планы на будущее.
— И какими же планами вы можете нас увлечь? — спросила пандейка. В ее голосе крошился лед.
— Просто жить. Хорошо жить и радоваться жизни. И все это — не за чужой счет.
Наступило долгое молчание, прерываемое только шорохом бумаги — оба секретаря торопливо поправляли свою скоропись.
— Я выслушала, — произнесла кёнигин, нарушая затянувшееся молчание. — А ты не только… — она вдруг запнулась, — ты еще и умен, Мак Сим. Это хорошо…
Итана сделала знак своему секретарю, та исчезла за стеной, оказавшейся искусно выполненной ширмой, и вскоре вернулась, неся маленький поднос с четырьмя чашечками, истекавшими ароматным паром. Лесной чай, вспомнил Максим, — он подается, когда между гостями и хозяевами наметилось взаимопонимание. Хороший знак…
— Я обдумаю твои слова, Высокий уполномоченный, — сказала пандейка, поднося к губам чашку и пристально глядя на Максима, — и я отвечу тебе сегодня вечером. Приходи, когда начнет темнеть, — приходи один, и без оружия.
И великая кёнигин Итана Энгу, правительница Пандеи, рассмеялась — звонко, как молоденькая девочка, беззаботно радующаяся жизни.
Что бы это значило, думал Максим, возвращаясь со своим эскортом во временный лагерь дипломатической миссии за рекой. Он знал, что саракшианская идиома «приходи один, и без оружия» означает «можешь ничего не опасаться», но ему почему-то казалось, что в словах Итаны таился и другой смысл.
* * *Максим, разумеется, не воспринял слова Итаны «приходи один, и без оружия» буквально. Высокий уполномоченный Временного Совета, в одиночестве отправляющийся под вечер к верховной правительнице Пандеи через имперско-пандейскую границу — это выглядело бы до крайности нелепо. Не хватало еще переправиться через реку вплавь, выше или ниже по течению, а потом в темноте разыскивать в поселке нужный дом. Максим возглавлял важную дипломатическую миссию, и ему и в голову не могло прийти совместить эту миссию с чем-либо еще. Вечерний визит на пандейский берег был обставлен официально: Максим прибыл в сопровождении своего привычного эскорта и сверх того прихватил с собой двух офицеров контрразведки, раздосадованных тем, что они не смогли принять участие в утреннем визите к великой кёнигин. Последнее было со стороны Мака чистым мальчишеством: ты сказала мне прийти одному, а я приведу с собой еще больше народу — я сам это решаю.
