Михаил Николаев - Телохранители
В первую очередь я оглядел поверхность, высматривая трещины. Потом, усевшись на корточки, убедился в наличии мелкозернистой структуры. Царапать камень ногтем я не стал. В специальном кармашке моего комбинезона можно было отыскать и что-нибудь потверже. Вольфрамокобальтовый сплав оставил на поверхности неглубокую царапину. Ну что ж, все ясно.
Поворачиваюсь к улыбающемуся Соболеву.
— Кварцит, однако. Причем высочайшей крепости. Думаю, что сильно не ошибусь, предположив, что коэффициент крепости по шкале Протодьяконова около двадцати.
— Которого Протодьяконова? — спросил Соболев.
Мы с ним переглянулись и дружно рассмеялись.
— А для меня можно пояснить, что тут смешного? — поинтересовалась Унельма.
— Это очень старая, бородатая шутка, — отсмеявшись, ответил я. — В XX веке профессора задавали такой вопрос студентам, пытающимся сдать экзамен на тройку, не имея достаточных для этого знаний. Дело в том, что Протодьяконовых было два: отец и сын. Так вот, если студент все же вспоминал про шкалу Протодьяконова, начинался следующий диалог:
— Которого Протодьяконова, отца или сына?
— Михаила Михайловича!
— Так, вы небезнадежны, только вот они оба Михаилы Михайловичи.
— Того, который профессор!
— Ваши шансы растут, только вот какая незадача, они оба были профессорами. Отец — российским, а сын — советским. Так который из них?
Скрип мозгов. Российский — это ведь еще до революции. Нет, слишком рано. Мы ведь и сейчас этой шкалой пользуемся. Наверно, второй придумал.
— Сын!
— А вот и неверно, отец. Еще в 1910 году. Но за упорство я вам «удовлетворительно», так и быть, поставлю.
Посмеялись. Иннокентий, которому надоело тупить когти и очень не хотелось оказаться сдутым в океан, запрыгнул ко мне на плечи и капитально там закрепился. А мы подошли к кованому заборчику, установленному по краю площадки. Вот тут у меня действительно захватило дух. Белоснежный скальный монолит уходил вниз под углом около 45 градусов. Площадка, на которой мы стояли, находилась на высоте не менее 200 метров и возвышалась над скалами мыса примерно на 50. А прямо перед нами находился океан. Самый большой из тех, которые мне приходилось когда-либо видеть. Расстояние до горизонта составляло около 100 километров, и все это пространство было залито невообразимо густой синью, которая слегка светлела только у самого подножия утеса. Небо было намного бледнее и, несмотря на то что его цвет скорее приближался к фиолетовому, выглядело значительно более светлым.
Ветер уже почти стих, но на волнении океана это не отразилось. Только гребни исчезли. Невообразимо длинные (более километра между соседними впадинами) пологие волны медленно и неудержимо катились к нам из-за горизонта. С двухсотметровой высоты они казались маленькими, но я понимал, что их высота составляет никак не менее десяти метров. И лишь перед самым утесом волны начинали горбиться, поднимаясь вверх на высоту десятиэтажного здания, с маху ударяясь о скалу и рассыпаясь в мельчайшую белую пыль, взлетающую вверх еще на десятки метров. Разбившаяся волна осыпалась с утеса и пыталась отхлынуть назад, но ей на смену уже приходила следующая. Белая скала почти на треть высоты была погружена в это белопенное облако, которое поднималось вверх, опадало и снова поднималось.
После каждого такого удара сначала чуть вздрагивала скала под ногами, а потом, примерно через секунду, на уши обрушивался мощный протяжный гул.
Каждая из волн обладала чудовищной силой, но белый как снег утес сопротивлялся им, по-видимому, уже миллионы лет, и все говорило о том, что и миллионы лет спустя он будет выситься тут не менее гордо и монументально.
— Да, — наконец, смог я отвлечься от этого прекрасного и величественного зрелища, — впечатляет! Вы действительно смогли меня удивить. Представляю, что тут происходит в шторм.
— А в шторм брызги через верх летят, — похвастался Соболев, — только тут в это время никого не бывает. Слишком уж сильные акустические воздействия получаются.
— Сейчас тоже шумновато, но поговорить, я думаю, можно. Сомневаюсь, что тут нас смогут подслушать.
— А мы будем наверняка действовать, чтобы сомнений не оставалось, — Соболев вынул из кармана небольшое устройство и вдавил кнопку. Иннокентий поморщился, но отнесся к действию президента колонии с пониманием.
— Теперь можно поговорить. Вчера мы убедились, что нашему комфортному и беспечному существованию пришел конец. За последние десятилетия мы привыкли, что никому особо не нужны. Варились в собственном соку и думали, что так будет продолжаться и дальше. А обстоятельства изменились. Раньше мы были составной частью земной Финляндии. Передовым ее форпостом, но одновременно и составной частью. Все внешние проблемы решались там. Мы осваивали эту планету и ни о чем другом не задумывались. Своих проблем хватало по горло. Обосноваться, развить инфраструктуру, обеспечить рентабельность. Это все было непросто. Очень непросто. Потом все вошло в колею, производство сельхозпродукции наладилось, появились излишки, которых хватало уже не только для обеспечения метрополии, но и на внешнюю торговлю оставалось. Мы приобрели самостоятельность, но не поняли до конца, что теперь и ответственность за все наши действия ложится на наши плечи. Не замечали, что давно уже представляем интерес. Нас ведь всего около миллиона, а планета в два раза больше Земли. И то, что большая ее часть залита водой, сейчас, когда острова полностью освоены, уже не принципиально.
— Очень хорошо, что вы это осознали. Но понимаете ли вы, что вчера была попытка реализации мягкого варианта, даже не смены власти, а элементарного давления на нее. Вчера на вас напали дилетанты. А ведь вы можете столкнуться и с жестким вариантом, реализованным профессионалами. Представьте, что произойдет, если к вам явится группа хотя бы из двух-трех десятков крепких, специально подготовленных ребят? Этого вполне достаточно для нейтрализации ваших пограничников и полицейских, после чего произойдет бескровная смена власти. Вы «добровольно» подпишете все необходимые для этого документы. И на планету, на абсолютно «законном» основании, начнется полноценное вторжение любых количеств захватчиков.
— Да, мы это все понимаем. Поэтому и решили действовать на опережение. Во-первых, мы существенно усилим пограничную службу. Во-вторых, создадим отряд быстрого реагирования — профессиональных бойцов, натасканных на силовое гашение любых проявлений внешней экспансии. Полноценная армия нам не нужна, воевать мы ни с кем не собираемся, но профессиональная силовая команда для противодействия внешней агрессии — жизненно необходима. В-третьих, мы создаем контрразведку. Выяснилось, что слушали не только Унельму, но и меня, и еще несколько человек, занимающих ключевые посты в нашей иерархии. Дальше терпеть подобное мы не намерены. В связи с этим у нас есть для вас конструктивное предложение. Нам нужны руководители, для этих двух вновь создаваемых структур. Предлагаем вам занять одну из них, на выбор.
— Спасибо, это очень интересное предложение, от которого трудно отказаться. Тем не менее я не могу его принять. Дело в том, что руководить такими структурами должны профессионалы высочайшего уровня, а я вообще не являюсь профессионалом ни в той, ни в другой области. Во время службы я специализировался именно на внешней разведке. У разведки и силовиков разные функции, мы берем не силой, а анализом информации. Да, я кое-что умею, но в сравнении с профессиональным десантником, например, являюсь почти дилетантом. Аналогично и с контрразведкой. У разведки и контрразведки противоположные функции. Они почти не пересекаются. Поэтому я был бы плохим кандидатом на эти должности. Но посоветовать вам, где искать кандидатуры, я могу. Во-первых, выбирать надо только из своих. Баба Яга должна быть выращена и воспитана в собственном коллективе. Варягам придется долго вникать в сложившееся положение вещей, разбираться в местных особенностях и нюансах. У вас просто нет на это времени.
— Поэтому на отряд берите силовика из своих. Либо пенсионера, который всю жизнь прослужил в силовых подразделениях, либо того, кто сейчас служит за пределами колонии, но родился и вырос в ней и хорошо вам известен.
— А вот на контрразведку у вас уже имеется вполне пригодная кандидатура, которая сейчас присутствует тут, — я мотнул головой в сторону Антеро. — Капитан Корхонен обладает всеми необходимыми для этой должности знаниями и навыками, а также некоторыми личными особенностями, которые чрезвычайно помогут ему в этой работе. А что молод, так этот недостаток быстро проходит.
— Спасибо, вы очень хорошо сформулировали требования к кандидатам и аргументированно доказали нежелательность использования себя на этих должностях. Только вот, между нами, может быть, у вас есть и другая причина? Я слышал, что разведчики бывшими не бывают.
