Дмитрий Казаков - Сборник рассказов.
Дверь Петру Ивановичу открыл изможденный молодой человек. Большую часть лица занимали впалые щеки, кучерявые патлы падали до плеч.
— Добрый вечер, — поздоровался он. — Вы от дяди?
Петр Иванович неожиданно оробел.
— Вы Антон? Сидор Григорьевич говорил, что вы химик…
— Не химик, а алхимик! — глаза юноши оскорбленно вспыхнули. — Проходите!
Он посторонился, пропуская гостя, а Петр Иванович судорожно пытался осознать, что же такое «алхимик»? Выходило нечто средневеково-таинственное, связанное с золотом, пыльными манускриптами и плохо освещенными лабораториями.
Пахло в доме алхимика противно. Пока Петр Иванович переобувался в предложенные тапки, от резкой вони у него засвербело в носу. Он сморщился и довольно громко чихнул.
— Уж извините, — развел руками юноша. — Ничего не поделаешь, издержки профессии.
Комната оказалась куда более необычной, чем ее хозяин. Угол занимала здоровенная гранитная плита с водруженной на нее печкой. Труба из нее уползала в форточку.
Еще имелось странное устройство, состоящее из множества стеклянных трубок и сосудов. Оно напомнило Петру Ивановичу о больнице. Внутри неторопливо переливались жидкости разных цветов. Время от времени раздавалось негромкое бульканье, будто срабатывал слив унитаза.
Одну стену почти целиком занимал огромный книжный шкаф. Раскрытые книги оккупировали стол, нагло топорщили листья на подоконнике, бесстыдно расположились на полу.
— Присаживайтесь, — сказал Антон, с грохотом освобождая стул от нескольких толстых томов. Поднялось облачко пыли.
Петр Иванович осторожно сел.
— Так в чем состоит ваша проблема? Дядя упоминал, но как-то невразумительно, — поинтересовался хозяин, опускаясь прямо на пол, на толстый вытершийся ковер цвета пожухлой зелени. Ноги при этом сложил по-турецки.
Выслушал Петра Ивановича юноша со вниманием, а когда тот закончил, спокойно сказал.
— Что же, я смогу вам помочь. Зайдите ко мне дня через три. Будет вам состав от паразитов!
Петр Иванович принялся сбивчиво благодарить.
— Не стоит! — прервал поток славословий Антон. — Мне это не трудно. Приходите через три дня…
Гордость распирала Петра Ивановича и он несся домой, не замечая дождливой погоды, толчеи в троллейбусе и того, что в правом боку подозрительно колет, намекая на неполадки в печени.
Ведь он вез вещество, которое избавит дом от тараканов и сделает семейную жизнь хоть немножко легче.
Продукт алхимического творчества был затарен в обыкновенную полулитровую банку и выглядел серым порошком с какими-то черными зернышками. «Рассыпать в углах» — дал краткую инструкцию алхимик. — «Результаты увидите почти сразу. Во время следующей уборки порошок можно будет вымести».
Лифт опять не работал, в подъезде воняло мочой, но Петр Иванович как на крыльях взлетел к себе на шестой этаж, не обращая внимания на мерзкий запах.
Дверь открыла теща.
— Явился, — буркнула она недружелюбно, окидывая зятя презрительным взглядом. — Шляется невесть где, словно семьи у него нету…
— Я к знакомому ездил, — сказал Петр Иванович, переступая порог. — Он мне хорошее средство от тараканов дал.
Теща скептически хмыкнула.
— Что же, посмотрим, на что оно годится!
Когда он вскрыл банку с заветным порошком, то в большой комнате оказалась вся семья. Жена и теща смотрели телевизор, сын по детской привычке вертелся под ногами, а дочь что-то искала в шкафу с вещами, время от времени недовольно ворча.
Алхимический порошок не пах ничем.
Петр Иванович осторожно опустил ладонь в банку и ухватил горстью. Меж пальцев оказалось зажато нечто невесомое, чуть шероховатое.
Словно маг, совершающий обряд, он посыпал немного порошка в каждый из углов. Затем повторил то же действие на кухне, в детской и малой комнатах. Семья наблюдала за странным ритуалом с некоторым неодобрением.
Порошок в банке вышел весь, словно количество его было точно рассчитано.
— Ну и как оно действует, твое средство? — спросила теща, брезгливо кривя губы, когда Петр Иванович после трудов праведных появился в большой комнате.
— Да я… — начал он отвечать, но слова его были прерваны истерическим визгом.
Теща смотрела в пол, а на голове ее дыбом встали крашеные в ядовито-рыжий цвет волосы.
А у ее ног, растерянно поводя усами, сидел таракан. Он явно только что выбрался из-под шкафа и словно не знал, что ему делать.
Но решение таракан принял довольно быстро. Перебирая ножками, он засеменил к приоткрытой балконной двери.
Петр Иванович сделал шаг, намереваясь раздавить паразита, но остановился на полпути. Из-под шкафа вылезли еще два таракана, один побольше, другой поменьше. Они деловито устремились вслед первому.
С кухни донесся легкий шорох.
Взвизгнула, отскакивая в сторону дочь.
Коричневый ручеек, текущий из-под кухонной двери, оказался составлен из сотен усатых паразитов. И все в едином порыве мчались туда же, куда и первопроходцы. Спешили совсем маленькие таракашки, вчера родившиеся, и огромные, с большими усами, настоящие патриархи…
Теща возопила еще раз и глаза ее закатились. Грузное тело обмякло на диване.
Насекомые покидали квартиру.
А в арьергарде строя тараканов двигалась… мышь. Серая, с черными глазками-бусинами, она деловито перебирала лапками и последней скрылась в балконной двери.
Петр Иванович судорожно сглотнул и сделал автоматическое движение, чтобы закрыть балкон.
— Что это было, папка? — спросил сын, что все это время простоял, вытаращив любопытные синие глаза.
Ответить помешала дочь.
— Не закрывай дверь, отец! — сказала она нервно. — Ты чувствуешь, какой отвратительный запах?
— Нет, — покачал головой Петр Иванович и посмотрел на жену. Та недоуменно пожала плечами.
— А я чувствую! — почти выкрикнула девица. Нос ее морщился, словно сам по себе, а на лице было написано страдание. — Неужели вы не ощущаете!
— Тебе кажется, Любаша! — сказала жена, а Петр Иванович кивнул.
— Нет! — дочь неожиданно зарыдала. Слезы катились крупные, точно горошины.
— Я не могу здесь более находиться! — выкрикнула она и бросилась в прихожую. Послышался шум отпираемого замка.
— Я ничего не понимаю! — заявила жена, поднимаясь с дивана, и тут очнулась теща.
— О, какая вонь! — немедленно заявила она. — Это от этих тараканов!
— Их больше нет, — каким-то деревянным голосом сказал вдруг Петр Иванович. Появилась страшная догадка о причинах происходящего, но он отвергал ее. Противился изо всех сил, не желая верить, что такое возможно…
Теща начала задыхаться. Лицо ее побагровело.
Кашляя и сипя, она поднялась и почти бегом, насколько позволяло тучное сложение, бросилась в сторону прихожей.
— Пойду… ххх, подышу! — прозвучало из коридора.
Хлопнула входная дверь, и только после этого Петр Иванович опустился в кресло, и дико, отчаянно захохотал. Жена и сын смотрели на него во все глаза, но Петру Ивановичу было все равно.
Потому что знал — его дом теперь свободен от паразитов.
Пойте, струны!
И зачем только я взялся за это дело?…
Мы живем ради мгновения, когда заключенный в нас бог проснется.
Но даровано оно немногим.
Тарн Вегиец
«Чалый звездолет, всхрапывая и тряся соплами, пятился от Гончих Псов…»
Строка выходила тухлой, словно дождевой червь, пролежавший на солнцепеке не один час. От одного взгляда на нее начинало тошнить…
И зачем только я взялся за это дело?
Да пропади в недрах сверхновой торговец, облапошивший каких-то бедолаг в Гончих Псах и возжелавший по этому поводу хвалебную песню!
Голова невыносимо болела, словно в ней поселился змей-камнеед с Антареса-9 и грыз неподатливую костную корку, с наслаждением вонзая в нее многочисленные зубы…
Сейчас бы полежать! Дать мозгу отдых.
Взгляд мой упал на иллюминатор. За ним серебрятся содранной с рыбьего брюха чешуей звезды. Меж ними разбавленным молоком — туманности. Космос. Дом родной для бродяги.
Глаза сами собой переползли на убранство рубки. Стены выглядят помятыми, кое-где пласталь осыпалась. Навечно поселился мерзкий запах паленой резины, а в писке бортового координатора слышатся истеричные нотки.
Стар мой верный кораблик. Ох, давно пора ремонт сделать!
А на него деньги нужны. Вот и сиди, песню сочиняй для помешанного на лошадях купца с Денеболы-3. И заплатят за нее не так много, и об отдыхе сегодня приходится только мечтать…
Ох, тяжела ты, аэдская доля!
* * *Из Большой Метагалактической Энциклопедии:
Аэды: профессиональные сочинители и исполнители песен. Отличительным знаком их звездолетов является нарисованная на опознавательном поле фига — символ независимости и наплевательского (пофигистического) взгляда на жизнь. Деятельность а. не поддается контролю, но а. считаются неприкосновенными, и даже пираты стараются их не трогать.
