Александр Авраменко - Тевтон
– Гауптман! Быстро – заповедь тридцать четыре устава Ордена!
Вытянувшись по стойке смирно, Курт затараторил строки, намертво вбитые в память еще с гимназии:
– В Ковчег Завета были положены розга и манна небесная, что означает для нас, что судьям должно применять и то, и другое: одно кротко призывает к милосердию, другое справедливо требует строгости. Поэтому Мастер, который поставлен над всеми и должен сам подавать всем Братьям хороший пример, должен и порицать непокорных, и принимать больных, и должен ободрять павших духом, и быть мягким и терпеливым со всеми, и должен нести в руках своих розгу и посох, согласно словам пророка; розгу бдительности, с помощью которой, денно и нощно следя за вверенным ему стадом, он милостиво освобождает ленивых от смертельного сна лености и пренебрежения священными ритуалами, усердно и справедливо пресекает любое неповиновение; посох же олицетворяет отеческую заботу и сострадание, коим должен он поддерживать морально неустойчивых и укреплять малодушных и разбитых печалью, дабы они, неободренные, не были побеждены отчаянием…
– Понял?
Щеки заалели, словно у девушки. Курт понял, на что намекает генерал-фельдмаршал.
– Награду ты получил заслуженно. А вот звание – авансом. Так что помни устав Ордена. Помни долг. И – блюди честь Брата. – Командир перевел дух и добавил, правда, совсем другим голосом: – Слушай, Дестроер, тебе отпуск полагается. Внеочередной. По статусу Креста. Так что – пакуй свой мешок, парень. Транспорт на Тевтонию отправляется через два часа…
Затем наклонился к самому уху Курта и шепотом, чтобы никто не услышал, процитировал еще одну главу устава Братьев Ордена, о наказании:
– Если Брат словом или делом совершит пустячный проступок, он должен раскрыть это перед начальником своим и исполнить указанное тем, во исправление проступка. За мелкий проступок и наказание должно быть соответствующим, если только эти мелкие проступки не повторяются столь часто, что не остается ничего, кроме как ужесточить наказание. Если же случится, что будет кем-либо открыт проступок, каковой Брат собирался скрыть, должно наказать его более сурово, нежели обычно наказывают за подобный проступок…
Глава 7
Курт ужинал, сидя в полном одиночестве за угловым столиком. Он питался по пассажирскому наряду, на час позже остального экипажа. Впрочем, за это он был даже благодарен командиру транспорта, поскольку иначе бы ему не удалось спокойно принять пищу. Весть о том, что на борту ковчега находится настоящий боец спецгруппы, в мгновение ока облетела всех, кто находился на «Длани Господней». И во время посадки на корабль парень все время находился под прицелом десятков глаз. Впрочем, он бы в любом случае вызвал интерес к своей персоне – о бойцах ягд-команд в Тевтонии ходили настоящие легенды. А его приписку к данному подразделению выдавала пятнистая форма. В парадную молодой человек не успел переодеться, лихорадочно собираясь домой.
Кроме штатного имущества, положенного ему по уставу, нужно было привезти домой и сувениры с Фобоса, которых у него накопилось за время службы на Черной планете предостаточно. Отцу предназначалось копье аборигенов, то самое, с длинным и несуразно широким лезвием, украшенное от наконечника до конца древка примитивной, но искусной резьбой. Младшему брату Иоганну – щит местного вояки с намалеванной мордой еретического божка. Матушке – богатое ожерелье из прозрачных, неимоверно твердых камней, снятое Куртом с шеи убитого лично им вождя какого-то туземного племени. Сестре – точно такое же, но из камней алого цвета. И еще, для себя, чтобы повесить в комнате, в которой он жил раньше, – деревянный меч: длинная круглая дубина с ромбом на конце, в который вставлены лезвия из скверного железа. На память о службе, чтобы когда-нибудь, выйдя на покой, смотреть на грубо изготовленное орудие смерти и вспоминать свою юность.
О черт, замечтался! С чего бы вдруг? И тут Курт сообразил, что в столовой он не один. Кого еще принесло? Все члены экипажа получили строжайшее предупреждение насчет соблюдения распорядка и правил на борту, которыми категорически запрещалось находиться в трапезной во внеурочное время. Неужели нашелся смельчак, решивший рискнуть, чтобы получить пять суток карцера? Впрочем, праздное любопытство не к лицу гражданину Ордена. Тем более – герою. Чуть замедлившаяся на мгновение ложка вновь устремилась ко рту. Еле слышно стукнул опускаемый на стол поднос, и смутно знакомый голос произнес:
– Надеюсь, господин гауптман не возражает против компании?
Молодой человек медленно поднял глаза и едва не подавился: серебряные молнии в петлицах, знакомая до холода в животе эмблема со скрещенными молотами…
– Гаупткнехт Бригитта фон Роршах цу Гриффин. Вторая комтурия Святой Инквизиции.
Отложив ложку, парень поднялся, ответил:
– Ягд-команда Готфрида цу Лансдорфа. Гауптман Курт фон Вальдхайм, фройляйн.
Девица вперилась в него своими ледяными глазами, вежливо кивнула головой, села напротив и принялась за еду. Молодой человек спокойно занял свое место и продолжил трапезу. Соседка же явно почувствовала себя не в своей тарелке. Бригитта привыкла, что один ее вид вызывает у людей священный трепет, и, узнав, что на борту ковчега кроме нее летит еще одна знаменитость, решила сбить накал страстей, запугав неизвестного вояку. До этого она питалась у себя в каюте, вынудив командира транспорта пойти на неслыханное нарушение устава. Теперь же она лишь досадливо прикусила на мгновение пухлую нижнюю губу, впрочем, тут же отпустила и продолжила есть. Между тем гауптман закончил свой ужин и приступил к напитку. Против обыкновения, он пил простой травяной настой. Придраться Бригитте было не к чему, хотя и очень хотелось. Только вот пил он очень медленно, явно растягивая удовольствие. А это – грех! Отложив ложку в сторону и аккуратно промокнув губы салфеткой, гаупткнехт уставилась тяжелым взглядом на солдафона (он ей сразу не понравился – слишком уж идеальный!) и произнесла:
– Грешите, Брат во Христе?
Курт неподдельно удивился:
– С чего бы это вдруг, Сестра?! Или настой окады[13] уже приравнен к чревоугодным напиткам? Сии изменения устава мне неизвестны. Как-то знаете, некогда было заниматься изучением нововведений. Я все больше по лесам да степям. Работа такая…
И вновь сделал глоток ароматного напитка. Бригитту это просто взбесило, но, сдержавшись, она процедила сквозь зубы:
– Просто пьете вы его, наслаждаясь, Брат! Слишком уж долго…
Левая бровь молодого человека взлетела кверху.
– Не думал, Сестра, что элементарная вежливость мужчины к женщине может быть расценена, как святотатство… Мне казалось, будет некультурно первым встать из-за стола и оставить вас в одиночестве.
– А разве мне нужна компания? Тем более – ваша?!
Инквизиторша выделила последнее слово, внутренне уже празднуя победу. Но противник смог обезоружить ее одной фразой:
– Но, госпожа, если бы вам не требовалась компания, вы бы выбрали другой, свободный столик.
Крыть было нечем. В помещении трапезной никого, кроме них двоих и застывшего в испуге, словно болванчик, повара за стойкой раздачи, не было. Между тем офицер закончил мысль:
– Так что, госпожа… Не желаете ли прогуляться на обзорную палубу, полюбоваться на звезды?
Здесь уже блондинка не сдержалась:
– Вы что себе позволяете, Брат?! Да как вы только осмелились предложить мне… мне такое?!
Курт спокойно парировал:
– Гордыня, госпожа фон Роршах цу Гриффин, относится к семи смертным грехам.
Кипя от возмущения, девушка забыла про еду и начала медленно подниматься со стула, зловеще улыбаясь, а молодой человек спокойно закончил:
– Значит, госпожа Инквизитор считает недостойным получить предложение провести некоторое время на обзорной палубе сего ковчега, любуясь бесконечным космосом, созданным Владыкой нашим, Господом Иисусом Христом в его любви к человечеству, в компании кавалера Черного Креста?
– Да как вы…
Бригитта осеклась – до нее дошло значение последних слов, произнесенных Вальдхаймом. Ведь, собственно говоря, она и оказалась на Фобосе потому, что сопровождала награду и документы от Капитула для передачи их непосредственно губернатору планеты. Что делать?.. Что делать? Этот «пятнистый» поймал ее в собственную ловушку! Проклятье!.. Что же ей делать?! Мысли лихорадочно заметались в голове, срочно разыскивая достойный выход из сложившейся ситуации, но ничего подходящего, чтобы выпутаться из западни, в которую она угодила, не было. Медленно блондинка взяла салфетку, вновь аккуратно промокнула губы и бросила использованную бумагу на поднос.
– Если у вас есть такое желание, то я могу составить вам компанию, гауптман. Хотя не думаю, что доставлю вам своим присутствием какое-либо удовольствие.
