Виктор Ночкин - Череп мутанта

Местность здесь была лесистая, но мы как раз поднялись на широкий пригорок, и низкое вечернее солнце било в глаза; пришлось прикрыть их рукой и прищуриться, чтоб разглядеть, куда показывает сталкер. Сперва я не понял, что привлекло его внимание, потом заметил темные пятна в мозаике черных ветвей старого клена. Одно побольше, другое поменьше. Странные такие пятна, сейчас, если глядеть против солнца, похожи на кляксы, округлые, с вытянутыми изогнутыми подтеками.

Мы, не сговариваясь, свернули к дереву. Едва спустились с холма и оказались в тени, сразу стало лучше видно. Сидор присвистнул, Молчун не издал ни звука, но и на его малоподвижном лице отразилось удивление, я же произнес несколько слов — из тех, за которые мне бы крепко влетело в детстве. Было, от чего удивиться.

На ветвях висели два неподвижных тела — человек и слепая собака. Мы остановились под деревом. Меня больше занимал человек — он висел, зацепившись за корявые сучья черной курткой, в сторону торчала тощая нога в белой кроссовке, штанина задралась, обнажая исцарапанную голень. Похоже, покойник не своей волей очутился в ветвях, все выглядело так, как если бы его закинули и парень влетел в колючий лабиринт, обдирая одежду и получая ссадины. Толстые ветви под телом заляпала кровь, давно уже подсохшая.

А спутников моих больше заинтересовала собака.

— Вроде из Дуськиной стаи, — сказал Сидор, — хотя кто их разберет, рыжих.

Слепой пес висел, наколотый на острый сук, как жук на булавку, лапы раскорячены, голова и хвост безвольно свешива-ются.

— Полоса черная, — заметил Молчун.

Вдоль тощего рыжего бока мутанта действительно шла черная полоса. Должно быть, по таким полосам отличали местную породу.

— Что за Дуська? — спросил я.

— Вечером увидишь. Молчун, сколько они не являлись? Три дня? Или уже четыре?

— Четыре.

— Ну вот, — заключил Сидор, — нынче будет спектакль.

— Спектакль? — Я удивился, но тон сталкера был мирный, будничный. Он говорил скорее о развлечении, чем о каких-то неприятностях.

— Коррида, — уточнил Сидор. — Бой быков, слыхал? Не буду рассказывать, чтоб удовольствие тебе не портить. Новичкам оно завсегда нравится… Ну что, снимем этого? Кто у нас самый легкий?

Самым легким был я, пришлось лезть, оставив снарягу под деревом. Сидор с Молчуном подсадили, я вскарабкался на толстые нижние сучья и оттуда дотянулся до тела. Парень застрял между корявыми ветками, даже обломал острый сук; куртка с прошивкой из стальных нитей уберегла от колотых ран, но, похоже, у него был переломан хребет. Кстати, среди веток я заметил тушку вороны, едва не расплющенную ударом о ствол старого клена. С земли птицы было не видать. Ага, понятно, почему воронье не клубится у добычи, — их спугнули…

Я стал приподнимать тело и тянуть в сторону от ствола, чтобы выдернуть з объятий дерева. Рывками, обламывая тонкие сухие ветки, наконец сумел высвободить его и скинуть вниз. Едва мертвец ударился о землю. Сидор склонился над ним. Молчун орудовал между корней саперной лопаткой — углублял яму. Осторожно, чтоб не ушибить лишний раз больную ногу, я сполз к стволу, спустился ниже и спрыгнул.

Тем временем Сидор не без труда стянул куртку с начавшего коченеть тела, проверил карманы, лотом мы вывернули тощий рюкзак. Едва сталкер откупорил контейнер, наши ПДА дружно пискнули — у мертвеца оказались два «выверта» и «грави». Прочую мелочевку можно было не считать плохонький нож в потертых ножнах, десяток снаряженных патронов к дробовику, сигареты, бензиновая зажигалка и тому подобный хлам — всё это ерунда в сравнении с артефактами,

— Это мы удачно зашли… — протянул Сидор. — Удачно, на каждого по штучке.

— Оружие, — буркнул Молчун.

— Агэ, у пего дробовик наверняка был, — согласился я. — Куда ж он делся?

— Ты лучше скажи, как лапана на дерево занесло? — Сидор стянул капюшон и почесал в затылке,

— В собаку стреляли? — спросил Молчун. Я пожал плечами:

— Пса не разглядывал, он высоко. Зато видел дохлую ворону

— А-а-а… — протянул Сидор, — Ладно, взялись.

Мы впихнули труп между толстенных корней, завалили комьями земли, ветками и травой. Молчун попросил погодить — ему хотелось обойти вокруг и посмотреть, нет ли поблизости трамплина, карусели или еще чего в этом роде. Сидор кивнул и, задрав голосу, стал разглядывать мертвого пса — сталкера

занимал вопрос, стреляли в мутанта или нет.

— Если из дробовика в упор палить. — рассуждал он

вслух, — то это ж заметно будет, что ты!

Я снова пожал плечами.

Молчун возвратился через пять минут я протянул приятелю дробовик:

— Разряжен, Крови рядом нет,

— Где нашелся? Сталкер показал.

— А трамплин?

Молчун ткнул пальцем в противоположную сторону. Мы пошли взглянуть на аномалию. Трамплин показался мне совсем маленьким, вряд ли у такой аномалии хватит мощности зашвырнуть бандита на клен, да еще с такой силой впечатать между веток. Опять же — из дробовика стреляли, но не в пса и совсем в другой стороне… Однако гадать можно было до бесконечности, а солнце опустилось совсем низко. Мы поспешили дальше.

Об «Агропроме» я слышал много всякого, это местечко переживало и лучшие времена. Когда в окрестностях обнаружили богатые артефактами аномальные поля, сюда сошлось много народу, сталкеры и бандюки так и вились вокруг заброшенного комплекса, да и военные частенько наведывались. Даже многочисленную семейку кровососов, обосновавшуюся где-то неподалеку, и ту то ли извели, то ли выжили. Сейчас наступило затишье, залежи артефактов расхитили, но «Агропром» все еще оставался бойким местом.

Когда мы вошли во двор сквозь пролом в бетонной ограде, я расслышал приближающийся вой слепых псов.

— Ara, — удовлетворенно объявил Сидор, — вот и Дуська. Смотри. Хромой, будет представление! — И скинул с плеча автомат.

Молчун встал рядом с напарником и тоже приготовил оружие. Я поглядел на них, покосился на здание — в окнах уже торчали зрители. Никто не выказывал особого беспокойства, но я на всякий случай поудобнее перевесил «калаш» и стал ожидать развития событий. Унылые завывания раздавались все ближе, рыжие твари замелькали на опушке — этак деловито, без особой суеты, я даже сумел разглядеть черные полосы на боках. Сквозь вой и тявканье донесся кабаний визг. Не рык взрослого самца — верещал молоденький свин. Псы прыгали между тонкими стволами, возникали на опушке и снова скрывались. Постепенно эта чехарда приближалась к нам. Наконец я разглядел, что происходит: псы раздразнили молодого кабанчика и заманивали его к забору, то есть прямо к пролому, где мы расположились. Собаки метались едва ли не под копытами мутанта, успевая отпрыгивать с завидной ловкостью. Вот они уже на открытом пространстве, я вскинул автомат.

— Погоди, — бросил Сидор, уловив движение краем глаза. — Сейчас выведут на позицию…

Я удивленно покосился на него, а псы заманивали кабанчика все ближе и ближе. Тот, наверное, уже начал уставать, но рывки его были по-прежнему мощными. Теперь зверей от нас отделяло не больше тридцати метров.

— Сейчас, — спокойно произнес Молчун.

Из рыже-черного хаоса вырвалась крупная самка, цапнула кабана за морду и отпрыгнула, а тот проворно развернулся, замер на миг… Очень удобная мишень. Сидор с Молчуном дали по короткой очереди, пули прошили бок и морду зверя. Напарники стреляли справно, один метил под лопатку, другой в висок. Спокойно, как в тире, они положили мутанта, и стало понятно, что этот трюк сталкеры проделывают не впервые.

— Это была Дуська, — пояснил Сидор, — которая за рыло его куснула. Хитрая, сволочь. Будто знает, как кабана раком поставить, чтоб мы патронов зря не тратили.

Я выглянул за ограду — псы приступили к пиршеству.

— Сейчас на куски разделают и уволокут, — пояснил Сидор. — Дуська умная, лишний раз глаза не мозолит и наших не трогает. Не знаю, как различает, но узнает наших, и младшим своим не дает нападать. Заметил, как они чужую свору прогнали и за тобой наладились? Но раз ты с нами встретился — все, теперь не тронут.

— Поэтому ждали мы тебя, — добавил Молчун. — Ну, там, на опушке.

— Ну… спасибо.

Вроде верно — сперва местные псы устремились за мной, но, едва я встретился с этой парой, отстали. Может, совпадение? А может, и нет.

— Ладно, пойдем. Поздно уже, жрать хочется.

Мы поднялись по металлической лесенке на второй этаж, там расположились сталкеры, шесть человек. Когда мы вошли, повисло натянутое молчание. Я сразу почувствовал разлитое в воздухе напряжение. Этот оборот — «разлитое в воздухе напряжение» — пришел на ум, едва я окинул взглядом местных. Никто не сказал и слова, никто не поднял оружия, ничего такого, но я сразу ощутил недобрую ауру. Если бы я родился собакой, у меня бы шерсть на загривке встала.