Василий Сахаров - Дальний поход

— Нет, — Семерня на миг замолчал, еще раз окинул меня оценивающим взглядом, и сказал то, чего я никак не ожидал: — Нам интересен ты, капитан Мечников. Мы имеем предложение, но не к правительству Конфедерации, а лично к тебе и твоему отряду.

— Предложение, от которого мне невозможно отказаться. Не так ли? — от таких слов Семерни, я несколько растерялся, но держался крепко и внутреннего волнения, не показывал.

— Так, капитан Мечников. Все именно так.

Семерня вновь взял паузу, и на мой вопросительный взгляд, ответила Мартынова:

— Мечников, мы хотим предложить тебе перейти на службу в войска Всероссийского диктата. Насколько мы понимаем твою ситуацию, в вашем государстве ты сам себе хозяин, а в разведывательной структуре Конфедерации вольнонаемный работник. У тебя есть свой корабль, отряд и обширные связи. Во время конфликта между Кубанской Конфедерацией и Средиземноморским Альянсом ты совершил такой поход по морским коммуникациям противника, что слава о твоих делах даже до нас докатилась, а краснодарские власти тебя не ценят, по добыче обделили, да и по званию ты всего лишь капитан.

Ожидая развития темы, я промолчал. Министры переглянулись и одновременно усмехнулись. Мартынова разрешающе кивнула головой, и слово снова взял Семерня. Он чуть подался вперед и сказал:

— Ты не думай, что раз мы в осаде сидим, так ничего о внешнем мире не знаем. От старых времен у нас многое сохранилось, и мы частенько ваши радиопереговоры перехватываем. Поэтому, наши спецслужбы в курсе, кто ты есть такой, кто у тебя в родственниках, что ты делал в Харькове и Дебальцево, какие задачи выполнял для своего правительства, и сколько золота за твою голову обещал Первый Лорд-Маршал Игнасио Каннингем.

В голове пронеслось множество мыслей. Действительно, о том, что Москва имеет мощные радиопередатчики, в Конфедерации как-то не задумывались. Ведь сами представители Всероссийского диктата на связь с Краснодаром не выходили, а в Конфедерацию долетали лишь отголоски их радиосообщений. Вот и решили наши умные головы, что это оттого, что у москвичей слабый технический потенциал, а здесь расклад иной, и выходит, что Москва не выходит с нами на связь сознательно.

Как это обстоятельство повлияет на судьбу моего отряда и лично меня? Пока не понятно, хотя ход мыслей Семерни и Мартыновой я начинаю улавливать.

Что могут знать обо мне из перехваченных незашифрованных радиосообщений местные спецслужбы? Достаточно много, но не все, а только то, что известно большинству граждан Конфедерации. Допустим, они прослушивали открытые переговоры между Дебальцево и Краснодаром. Было дело, мой тесть сидел на Украине и руководил наемниками, которые дрались против Внуков Зари. Это время я помню хорошо, не всегда сообщения удавалось закодировать, связь только отлаживалась, но разговоры между мной и Карой шли строго по существу, хотя пару раз Буров звал меня к себе, и при этом поругивал наше правительство. Это раз. Есть открытое радиообращение к своим войскам от Игнасио Каннингема. Судя по всему, Москва его тоже услышала. Это два. И в оконцовке, после заключения мира между Альянсом и Конфедерацией, на дальних волнах в Краснодаре стала вещать радиостанция «Весь мир». В основном там музыка, несколько общеобразовательных передач и новости, в которых я и мой отряд неоднократно упоминались. Это три.

Видимо, в Москве имеется служба радиоперехвата и аналитический отдел, который сортирует информацию и раскладывает ее по полочкам. Как с их стороны выгляжу я и судьба моего отряда? Имеется такой человек Александр Мечников, некогда сержант гвардии, в настоящее время вольный наемник, купец и волею случая, в связи с военными действиями против Альянса, капитан госбезопасности. Ни к какому клану не принадлежит, сам по себе как перст в чистом поле, плюс родня из неблагонадежных, бывший враг государства наемный командир Буров по прозвищу Кара. Воевал на Средиземном море, был удачлив, кое-что поимел на каперских операциях, но практически все, что он добыл, Конфедерация забрала себе. Да, со стороны москвичей, мое положение не самое наилучшее, и создается образ честного вояки, который со своими людьми рисковал жизнью, а ему дали чин капитана, наградили парой жестянок на грудь, и по великой милости оставили один из кораблей. В общем-то, все логично, и если бы так было на самом деле, то шанс уговорить меня остаться на службе московского правительства, министры имели.

Однако они ошибаются, а все потому, что не знают всех аспектов моей жизни и истинной подоплеки всех событий. В реальности все совсем не так, как может показаться со стороны, но они об этом не знают, и знать не должны. Мне это на руку, можно принять их игру и, не доводя дело до конфликта, который может случиться, посомневаться и согласиться с ними, а потом, поскорее слинять из этих мест и постараться никогда не попадать в поле деятельности московских спецслужб, которые, наверняка, затаят на меня зло. Эх, где наша не пропадала.

— В чем-то, вы правы, господа, — обдумав предложение москвичей, произнес я. — У меня имеется некая обида на руководство Конфедерации, которая не оценила моих трудов по достоинству. Но я капитан госбезопасности. Это совсем не то же самое, что капитан пехоты, и у меня есть перспективы для карьерного роста.

— Ну, и что? В вашем олигархическом обществе, вне какого-то клана, тебе не достичь тех высот, на которые ты можешь взлететь у нас. Там ты никто, и на Кубани тебя ничто не ждет.

— Вы ошибаетесь. На родине у меня семья, дом, небольшой бизнес, друзья и, как я уже сказал, неплохие перспективы на будущее. А здесь я, действительно, пока никто и, скорее всего, буду жить до тех пор, пока нужен вам. Нет, ваше предложение мне не подходит, но все же, было бы интересно узнать, что бы вы, не пожалели, если бы я остался.

— Не торопись, Мечников, подумай. Мы можем дать очень много. Звание полковника получишь сразу. В СРР выделим тебе земли, дадим людей, а про золото и всякие цацки, и речи нет, этого добра будет столько, сколько ты за всю свою жизнь не видел.

— А семья? А мой бизнес? — после непродолжительного раздумья, я изобразил первое сомнение и некоторое колебание.

— Семью и свое дело к нам перетянешь, а что материально потеряешь, мы все компенсируем. Диктатор в том слово дал. Понимаешь, кто в твоей судьбе участие принимает?

— Понимаю, но такие дела с кондачка не решаются.

— Ты подумай, капитан, и прежде чем отказывать Степанову, а как ты уже понял, предложение исходит от него, подумай еще раз. Наш вождь отказов не любит.

— Допустим, — я взмахнул раскрытой ладонью, — останемся мы с парнями у вас и перейдем на вашу службу. Как нам перетянуть сюда близких людей, и какие задачи поставит перед нами ваш правитель?

Лицо Семерни приняло самое добродушное выражение лица, он расплылся в масленой улыбке, и начал вещать:

— Вызовешь родственников на ВМБ «Гибралтар», сам ведь говорил, что транспортное сообщение между Черным и Средиземным морем налажено, а там, перевезете их судами на Балтику. Что касаемо задач, то они будут те же самые, что и сейчас, то есть, дальняя разведка. Станешь рыскать по Балтийскому морю, добывать информацию и трофеи. При этом половину всего добытого за собой оставишь. Это тебе говорю я, Яков Семерня. Устраивает?

— По задачам все понятно, иного и не ожидал, а вот с семьями тяжко. Сами по себе близкие не покинут насиженных мест, и вопрос придется решать по-другому.

— Как ты видишь решение этой проблемы? — речь пошла о семье и совершенно естественно, что в разговор снова вступила женщина.

— Я не скрывал, что из Конфедерации получен приказ на пеший поход от Балтики до Кубани, и про причины такого маршрута тоже объяснял. Мы продолжаем путешествие, приходим на родину, распродаем недвижимое имущество и транспортными судами отправляем семьи в «Гибралтар». Обоснование этого поступка, желание закрепиться на новых землях. После этого возвращаемся в Москву, и тогда уже начинается наша служба на вашего лидера.

— Сколько времени это займет?

— К Новому Году отряд снова будет на вашей территории. Однако это только в том случае, если мы примем ваши условия, которые должны быть изложены на бумаге как полноценный договор, за подписью Степанова. Слова словами, а бумажку с серьезной печатью и автографом диктатора, как это положено, дайте.

— А если ты не вернешься к нам?

— Это вы делаете предложение, господа, а не я к вам на службу набиваюсь. У меня вся жизнь впереди и мой отряд даже помимо Кубани, всегда сможет найти себе серьезного нанимателя. Да, мы наемники, каперы, приватиры и вольные стрелки на контракте. В настоящий момент, мы работает на Кубанскую Конфедерацию, но контракт истекает через три месяца, и только тогда я буду свободен. У нас так, единожды слово нарушил, и серьезные люди начинают задумываться, а иметь ли с тобой дело в следующий раз. Пока, за мной такого не было, я чист, а вот ваш правитель замарался.