Сергей Зверев - Другие. Солдаты вечности
С обеих рук Саша стал молотить по голове противника, добавляя попутно коленом в спину, чтобы сбить с опоры «грузина». Это был не спортивный поединок, где честная игра является главным правилом. Стольников старался бить в висок и за ухо «грузину», не останавливаясь ни на мгновение. И едва только «грузин», чувствуя боль, пытался убрать руки от лица, чтобы блокировать удары по височной части, Стольников тут же бил его в нос и по глазам.
Он бил и бил не останавливаясь, пока на него ручьями не полилась кровь из рассеченных бровей «грузина» и из его сломанного носа.
Давление ослабло. Саша прогнулся мостиком, чтобы пошатнуть врага, и, когда тот стал заваливаться на бок, нанес ему мощный удар кулаком в висок. Чувствуя, как под казанком среднего пальца провалилась кость, он столкнул с себя тело и, тяжело дыша, выполз…
Лицо человека Ждана было окровавлено до той степени, за которой перестали угадываться гладкая, после станка «Жиллет», кожа и особые приметы, которые Саша так и не успел рассмотреть. Алая влага сочилась даже по зубам боевика.
И вдруг удар в лицо повалил майора на спину.
Не понимая, как почти мертвый враг мог сбить его с ног таким ударом, он перекатился через спину и, пытаясь продраться сквозь круги перед глазами, поднялся на колени.
– Он здесь!.. – Саша не видел, что происходит. Он лишь догадывался, что сказано это было в рацию.
И снова – удар. Стольников успел закрыть лицо руками, и кулак «грузина», скользнув, лишь обжег ему щеку.
Увидев перед собой хищное сверкание лезвия, майор отскочил, и нож, выбив искру из металлического поручня, пролетел мимо.
– Ты еще до их прихода сдохнешь, сука! – пообещал боец Ждана – невысокий мужчина лет тридцати со шрамом от уха до подбородка.
– Это ты не сам себе по неопытности? – сплюнув кровь, поинтересовался Стольников.
Крылья носа «грузина» дрогнули, и он в приступе ярости бросился на майора.
Схватив его руку за запястье, Стольников перевернулся вместе с противником.
Чуть качнувшись назад, он согнул левую руку в локте и опустил ее на голову бандита. Получилось не сильно, но убедительно. Из расквашенного носа хлынула кровь, добавляя ужасной картине на его лице еще более потрясающий вид.
Воспользовавшись секундной растерянностью противника, разведчик добавил еще и еще. Потом, почувствовав, как ослабла хватка, удерживающая его в партере, тяжело поднялся и тут же, вывернув руку бойцу и оттянув в сторону, ударил по ней коленом в район локтевого сгиба.
Крик жертвы едва не разорвал Стольникову барабанные перепонки.
А Саша, подняв нож, встал коленом на спину «грузина» и вбил лезвие ему в шею.
– Простите за жестокость, ребята… Но меня ждут мои люди…
Поднявшись, он, шатаясь, побежал вдоль пути.
Широко раскинув руки, человек Ждана замер и уставился в сторону безразличным взглядом. Сначала из его распахнутого рта вытекла слюна, а скоро, прибывая и прибывая, хлынула кровь…
Саша на бегу дотянулся до кобуры. Рука удобно легла на рукоять, он потянул оружие на себя и вынул магазин. Три патрона. Один, стало быть – в стволе. Он положил магазин в кармашек жилета, вынул оттуда полный. Вбил в рукоятку. Теперь, стало быть – восемнадцать. Лучше перезарядить теперь, чем делать это, когда мимо полетят пули противника.
Лампочки под потолком светили ядовитым светом. Он щурился, пытаясь избавиться от щемящего неприятного напряжения в глазах. Где-то за спиной пищали зуммерами, похожими на звуки автосигнализации, сирены. По-видимому, сыграла всеобщая тревога. Знает ли Ждан, что Стольников здесь?
Но в тоннеле не раздавалось ни звука. Он помнил – поезд охраняется, и при входе и на выходе из арки въезда всегда стояли часовые. Сейчас же не было никого, за спиной раздавался писк, а он шел по пути между рельсами и стеной, двигаясь к кабине поезда.
«Как на брошенном заводе», – удивился Саша, подволакивая ногу и озираясь в поисках убийц.
Поворачивая по воле изогнувшегося коридора, он обернулся и увидел в пятидесяти шагах преследователей.
«На сколько меня хватит? – пронеслось в его голове. – В магазине пусть десять-пятнадцать патронов, пройти я успею не больше двадцати метров…»
Очередную лестницу вниз он преодолел лихо, как и прежде закинув на перила ноги и соскользнув. Толкнув створку, разделяющую два коридора, он оказался в слабо освещенном тоннеле.
Первая же дверь оказалась открытой.
Он миновал ее и толкнул вторую. Открыто. В нее он и зашел.
Ему нужен был машинист. Управлять поездом и управлять автомобилем – не совсем одно и то же.
Он осмотрелся. Через мгновение ему пришлось принимать решение. По коридору звучали шаги, а в этом крыле находились – он это помнил – только две двери. Пока открывают первую, у него есть время на действие.
Не раздумывая и секунды, Стольников оттянул на себя дверь и встал за ней как за стеной.
Клацнул замок на двери, в помещении раздались шаги и частое тяжелое дыхание. Снова клацнул замок. Саша прислушался. В помещении кроме него находился всего один человек.
Мысли его больше занимали не шаги неизвестного в полуметре от его ног, а местонахождение машиниста поезда.
Он стоял и боялся дышать.
– Он ушел, видимо, дальше! – раздалось в полуметре от майора. – Ищите его там!
«Там» – это, видимо, в глубине служебных помещений.
По тону было понятно, что говорящий не зовет на помощь. Значит, сообщает, что комната пуста.
«Это верный вывод, – подумал Саша, вспоминая точно такую же ситуацию в «Мираже». – Здесь никого нет».
Между тем делать что-то нужно прямо сейчас, через минуту-две в кабинет зайдут другие, так, на всякий случай. И среди них могут оказаться более догадливые. Дверь просто напрашивалась, чтобы ее одним движением приоткрыли.
Шагнув в сторону, Стольников оперся на правую ногу, почувствовал в ней силу и со всего размаха пробил дверью прямо перед собой.
Человека Ждана оглушило, но он даже в состоянии явного болевого шока заставил себя поднять не голову, но глаза. Секунды ему не хватило для анализа ситуации, режущая все тело боль мешала сообразить, кто или что могло поразить его таким образом.
Второй секунды у бойца не было.
Размахнувшись, майор дважды ударил его по голове.
Отлетев назад и рухнув на спину, снова ощутив ужасную боль от вынужденного разгибания, «грузин» оторвал затылок от паркета и в ту же минуту увидел подошву кроссовки. На этом все и закончилось.
– Ну что там? – раздался в коридоре голос, и захлопнувшаяся после атаки на боевика дверь сотряслась от пинка.
– Никого! – прокричал Стольников.
В ответ ему что-то прокричали, и человек от двери удалился.
На полу лежала, выпущенная из руки после удара, рация забитого дверью и ногой боевика. Саша поднял ее и, подумав, выбросил. Уже в который раз ему в руки попадает средство связи, и в который раз он вынужден оставить его за ненадобностью. Зачем ему рация, если другие только у врага?
Вместо рации Саша снял с плеча «грузина» «М16», а с головы кепи с эмблемой. А потом открыл дверь, вышел и смешался с хаотично движущейся группой боевиков. Пристроился за спиной одного из торопящихся по коридору людей Ждана и, наклонив голову, двинулся вместе со всеми с заданной скоростью.
Это тоже уже было! События повторяются и повторяются с настойчивостью, заслуживающей лучшего применения!
Он видел только ноги впереди идущего и слышал тяжелое дыхание в спину кого-то сзади. Раций было немного – две или три. Когда раздавались команды, коридор оглашался громкой речью и писк в динамиках на стенах переставал быть слышен.
«Где ты, машинист? – подумал Стольников, резко сворачивая за угол. – Поезд здесь, значит, и ты пешком обратно уйти не мог!»
Вслед за ним никто не пошел.
Поднявшись на верхний этаж «вокзала», он осмотрелся. Это было помещение, очень похожее на зал ожидания. Вероятно, здесь ожидали отправки в Другую Чечню, чтобы не толпиться на перроне, люди Ждана. За дальним столиком сидел и пил из бутылки холодный чай какой-то фрик с растрепанными волосами. Космы падали ему на плечи бесформенными прядями, взгляд тусклый и, вообще, он очень напомнил Стольникову человека, который находится в очевидном противоречии своих возможностей со своими желаниями. Под «натовской» курткой он имел черную майку с образом какого-то типа. «Бобби Браун – наверняка», – подумал Саша.
Поразмыслив, майор прошел меж рядами сидений и сел на стул рядом с фриком.
– Ты кто? – спросил.
– А ты кто?
– Я ищу машиниста поезда, отправляющегося в НИИ.
– Ну я машинист. А что?
– Ничего. Вставай, поехали.
– С чего это?
– Приказ Стольникова.
– А кто такой Стольников?
– Я.
Фрик повел плечами:
– Велено сидеть здесь, ждать.
Саша скользнул по его лицу внимательным взглядом. Чего ему сейчас не хотелось, это применять силу. Неизвестно, что в дороге сделает такой вот, косматый. Понятно, что о службе он представления не имеет, вольнонаемный. А эти борзые в речах, спасу нет. Пока в нос не ткнешь. И мстительные. Взгляд – тоскливый, такой бывает у лишенных секса.
