Елена Звёздная - Право сильнейшего. Дочь воина. Невеста воина (сборник)

– Это подарок, от меня, – шеф улыбнулся.

Старательно и торопливо открываем коробочки – в каждой новейшая модель сейра со встроенным телефоном. Ультратонкая, ультрапрочная, ультрамодная!

– Спасибо! – Я подскочила, звонко чмокнула невозмутимого Исинхая в левую щеку. Мика повторила то же самое, поцеловав в правую. И кто-то смутился, и это были не мы.

– Потрясная вещь. – Микаэлла рассматривала сейр с восторгом.

– Люблю женщин, – шеф усмехнулся, – дашь цацку, и они про все неприятности забудут.

– Это не цацка, – обиженно заметила Мика.

Исинхай только улыбнулся. Затем напомнил:

– Время.

Мы торопливо допили коктейли, подхватили свои подарочки вместе с упаковочкой и встали, собираясь уйти.

Прощаться тут было не принято, мы и не прощались. Однако уже на выходе услышали:

– Киран, в твоем сейре мой личный номер. Будут проблемы, звони.

Я так и замерла. Ну откуда у меня могут быть проблемы? Повернулась к шефу, встретила его мрачный взгляд. По спине холодок прошелся.

– А могут быть… проблемы? – тихо спросила я.

Он чуть заметно кивнул и с намеком произнес:

– Наши есть везде, Кир. Даже на Иристане. Идите.

История пятая, папандроознакомительная

– Иристан, Иристан… Кир, ты эту планету знаешь?

– Первый раз слышу, – ответила я, переименовывая номер, значившийся под цифрой один, в «SOS».

Точеный прислушивался к нашему разговору, но сам не влезал. А мы точно знали, что и ему на карточку пришли деньги, как и договаривались.

– Это получается, все закончилось? – спросил он, подвозя нас к общаге.

– Получается, что так, – Мика перегнулась через сиденье, обняла его за шею, прижалась и грустно прошептала: – Пока.

– Пока, малыш, – Точеный сжал ее ладошки. Когда Микаэлла его отпустила, как бы настал мой черед, но я не могу, как она, обниматься со всеми. – Прощай, Пантеренок.

Точеный меня обнял, потрепал по плечу и открыл двери, выпуская нас.

– Пока, – сказала я, пытаясь сдержать эмоции.

А у служебного входа в общагу нас ждала незнакомая женщина в серой форме.

– Пойдемте, – приветливо сказала она и завела нас в обход систем идентификации. Едва мы оказались внутри, сообщила: – Вас ищут, переодевайтесь в тренировочные костюмы, спускайтесь в четвертый зал: он нижний, и его еще не обыскивали. Все это время вы тренировались, ясно?

Нам два раза говорить не надо. Хорошо, что косметику смыли у Исинхая. Надев тренировочные акеши, мы сгрузили одежду в пакет, передали на хранение новой знакомой и босиком рванули по служебной лестнице вниз.

В четвертом тренировочном зале, подхватив эенги и заняв позицию на матах, начали вяло изображать тренировочный бой.

– Ну и денек, – сказала Мика, нанося удар сверху.

– И не говори. – Принимаю на эенг и ударяю ногой в сантиметре от подруги.

В следующее мгновение распахнулась дверь. Так сказать, в «разгар» нашей тренировки ворвались двое полицейских, один препод и собственно наш ректор. Тот самый, который так и не простил преподнесенного ему перед всеми крема от геморроя, причем мы дарили в фирменной упаковке, с примелькавшимся в рекламе логотипом. Короче, мы потом долго просили прощения.

Именно ректор смерил оценивающим взглядом наши тренировочные акеши, обратил внимание на потные лица и затрудненное дыхание (бежали-то мы быстро). Недоверие сменилось удивлением. Атоло Горс стремительно подошел к стене, ввел код, подключился к системе, задал вопрос:

– Студентки Дрейг и МакВаррас, время занятий?

– Пять часов, сорок семь минут, – безэмоционально ответил электронный голос.

Да, спецы Исинхая – это спецы Исинхая. Слов нет, одни восторги.

– Еще вопросы? – Ректор повернулся к полицейским.

Те смерили нас недовольными взглядами и молча удалились. А мы остались, и ректор тоже.

– Отбой в десять, – нервно произнес ректор Горс, – что вы здесь делаете?

Ответить решилась я, тем более мне было что сказать.

– Прошу прощения, сэр Горс. К сожалению, мастер Лоджен в последнее время излишне… взыскателен к моим навыкам боя, вот мы и…

– Два часа ночи, – прорычал глава университета, – марш спать!

А мы и не против. И, вернув эенгам прежний вид, поторопились покинуть тренировочный зал. Вскоре мы уже сладко спали, отправив завалившему звонками Эду сообщение, что у нас все хорошо.

Проснулась я от надоедливого: «Кира, сообщение от мамы. Кира, сообщение от мамы. Кира, сообщение от мамы. Кира, сообщение от мамы».

Потянулась к сейру, ругая себя, что уже подключила прежний номер телефона, и прочла: «Киран, дочь моя, жду дома!».

– Что там? – сонно отозвалась Мика.

– Мама ждет дома. – Я села на постели, задумчиво уставившись на ультратонкий подарочек шефа. – И это очень странно.

– Так выходные, – Микаэлла, в нежно-розовой пижамке, потянулась, – просто соскучилась.

– Если мама «просто соскучилась», она пишет: «Пантеренок, приезжай к мамочке», – задумчиво ответила я, все так же глядя на сейр. – Какое-то совсем не типичное сообщение от мамули… Не нравится мне это.

– С тобой поеду, – мгновенно приняла решение Мика.

Я послала ей воздушный поцелуй и решила перезвонить маме, узнать, в чем дело.

Не знаю, в чем там было дело, но явно случилось что-то очень паршивое! Когда после девяти пропущенных звонков мамочка к телефону так и не подошла, я уже не просто волновалась, я начала с ума сходить от тревоги, я одеяло начала грызть от отчаяния. Мика тоже сидела и встревоженно смотрела на меня. Потом взглянула на часы:

– Восемь, нас до девяти никто из общаги не выпустит, пропусков-то у нас уже нет, – прошептала она.

Я это знала и потому снова и снова нажимала на кнопку вызова. Решив, что прежний мой номер, возможно, был заблокирован переговорной компанией, я перешла на новый, который был прикреплен к сейру, подаренному Исинхаем, и позвонила снова. И что невероятно и удивительно – мама ответила почти сразу.

– Мам! – заорала я, едва родное лицо появилось на экране… Но мой голос упал до шепота, едва я ее рассмотрела. – Мм… мама?

Такой я ее никогда не видела! Мы с мамой очень похожи, у меня ее глаза, такие же темно-зеленые, но у мамы волосы светлее и вьются, мои иссиня-черные и прямые. Но суть не в этом – в маминых волосах я отчетливо разглядела две седые пряди на висках… Один бледный синяк на скуле, искусанные губы и красные, заплаканные глаза. А самое жуткое – в зеленых маминых глазах я отчетливо разглядела страх, едва она поняла, что на экране отражаюсь я.

– Не приезжай, – вдруг тихо, едва слышно, сказала мама.