Княжич, Который Выжил - Григорий Володин
— Да всё, что душе угодно из стрелкового, включая пулемёты, автоматические многозарядные дробовики, автоматические винтовки! — оживляется он, жестом приглашая оценить ассортимент.
— А ножи? — сегодня мне интересны именно они. Самое надёжное, самое практичное
Продавец задумчиво хмыкает:
— И ножи тоже. Но для вас… хмм… не уверен, что найду подходящее по размеру и весу.
Рыться в ящиках ему долго не приходится. Он достаёт несколько свёртков, разворачивает их на прилавке, и я сразу начинаю перебирать взглядом. Обычные, массивные, керамбиты, охотничьи… И тут взгляд цепляется за прикольную финку. Компактная, поменьше обычных, но самое главное — на середине лезвия есть необычная выемка, пустота у края, которая сразу привлекает внимание.
— А это для чего? — касаюсь пальцем углубления.
Продавец хитро улыбается:
— Для вставки различных артефактных камушков, княжич.
Я хмыкаю, прикидывая возможные комбинации. Если туда встроить артефакт облегчения, нож станет легче, и его можно будет метать даже карапузу. А если ещё подобрать нужный баланс…
Теперь я точно знаю, что хочу на день рождения.
— Скока стоят?
— Княжич, а можете упомянуть мою «Кольчугу» в ролике? — загораются глаза продавца. — Тогда, считай, даром отдам.
Так даже лучше. А на день варенья попрошу у мамы «Базуку».
* * *
Спортклуб «Рать», Рязань
Вечером Иванов остаётся в спортзале один. Гулкое эхо шагов рассыпается по пустому залу, отражаясь от стен. Чемпион по версии «Спас-Дзен» не может позволить себе расслабляться — титул сам себя не удержит. Пока другие бойцы отдыхают, он снова и снова бьёт грушу, отрабатывая удары.
Ритм выверенный. Вдох — замах — удар. Вдох — замах — удар.
Но вдруг в голове всплывает детский голос.
«Если бы ты провёл импульсацию во время удара, ты бы выиграл на семь раундов раньше.»
Импульсация. Зарядка энергией изнутри.
Да, доступно. Да, он знает о ней. Да, он практиковал во время медитации. Но использовать в бою? С другой стороны, мальца взял к себе сам Мастер Рогов, почему бы и не попробовать? Вдруг это совет от Мастера.
Иванов сжимает кулак, на секунду закрывает глаза, концентрируясь.
Глубокий вдох. И вот она — энергия.
Она проходит по телу волной, тяжёлая, как свинец, но при этом обжигающе живая. Пропитывает каждую мышцу, пробирается в связки, копится в костях, в ладонях. Чувствуется странно — будто тело вдруг стало чужим, но в то же время куда более сильным.
Он резко бьёт по груше.
ГРОХОТ.
Груша рвётся прямо по шву, с хрустом лопаясь посередине. Цепь, на которой она висела, трясется. Железо лязгает, наполнитель сыпется на пол, и сыпется, и сыпется, пока не образует приличную такую кучку.
Иванов стоит, смотрит на всё это с глазами по пол-лица, будто впервые увидел, как гантели разговаривают.
Рука ещё пульсирует от напряжения, пальцы немного подрагивают, кровь шумит в висках.
— Ну ни хрена себе… — медленно выдыхает он, разжимая кулак.
И правда, вещь эта импульсация. Только бы груши успевали менять.
— Ну, княжич, спасибо! — протягивает чемпион Царства по версии «Спас-Дзен».
* * *
На следующий день приезжает Матрёна Степановна Ильина. Меня, разумеется, наряжают для встречи. Княжна всё-таки. Домашний костюмчик, приличный, но удобный. Ксюню тоже принаряжают — платьице, бантик, волосы поправили.
Княжна прибывает, как и полагается людям её статуса, на лимузине. Водитель открывает ей дверь, она неспешно выходит, цокая каблучками.
Внутри её уже ждём мы: я, мама и Ксюня.
Журнальный столик аккуратно накрыт: чай, печенье, какие-то аристократичные сладости, которые никто из нас особо не ест, но для важных гостей полагается. Мама смотрит на Ильину холодно, я — с любопытством, а Ксюня сидит рядом, молча наблюдая из-под челки. Вид у неё безрадостный — всё-таки эта тётка отправила нас в «исправляшки», и доверять ей после такого Ксюня явно не торопится.
Ильина вежливо улыбается:
— Добрый день, Ирина Дмитриевна, княжич Вячеслав, Ксения.
Мама кивает, холодно:
— Матрёна Степановна, садитесь пожалуйста.
Я отвечаю нейтрально:
— Здлавствуйте.
Ксюня хмурится, но, как учили, встаёт, делает короткий реверанс:
— Здласте.
Ильина, будто не замечая ледяной атмосферы, шире улыбается, присаживается на край дивана и, скрестив руки на коленях, произносит:
— Видела ваш последний ролик, Вячеслав Светозарович. Где вы были в гостях у спасовых бойцов.
— Бойцов Спаса, — машинально поправляю.
— Да, правильнее так, — кивает она согласна.
Но мама не настроена говорить на посторонние темы:
— Матрёна Степановна, буду честной. До сих пор я не знала, какие именно методы воспитания вы использовали. Но теперь знаю и я с ними полностью не согласна.
Она говорит спокойно, но в голосе сталь.
Ильина сохраняет абсолютную невозмутимость.
— Вам не стоит волноваться, Ирина Дмитриевна, — отвечает она любезным тоном. — Попечительский совет запретил дальнейшее внедрение этой системы, так что использовать её больше не получится.
— Замечательная новость, — мама всё же добавляет: — Надеюсь, новая система воспитания не окажется такой же отвратительной. Иначе «Юные нобили» очень быстро закроются.
Под столом я лениво ковыряю пальцем узор на скатерти. Это не угроза, это факт.
Ильина едва заметно напрягается, но быстро берёт себя в руки.
— Как скажете, Ирина Дмитриевна, — отвечает она безупречно дипломатично. — Я тоже надеюсь, что новая система будет намного лучше.
Пью чай, наблюдаю за этим диалогом с ностальгическим чувством. Две красивые женщины враждуют из-за меня — что-то до боли знакомое. Прямо как в прошлой жизни. Правда, Лагерта с Брюнхильдой рубились на секирах, а тут пока обходятся словами.
Ильина делает паузу, берет чашку, отпивает чай. Неторопливо, с расстановкой. Будто даёт себе пару секунд на обдумывание, но на самом деле, скорее всего, просто тянет время, прикидывая, как лучше подать свою просьбу. А она точно будет просить что-то. Не просто так же приехала.
Поставив чашку обратно на блюдце, княжна Ильина наконец спрашивает:
— Ирина Дмитриевна, скажите, пожалуйста, могу ли я поговорить наедине с княжичем Вячеславом?
У мамы напряглись плечи, губы сжались в тонкую линию.
— Зачем, Матрена Степановна?
Ильина не меняется в лице, лишь чуть мягче улыбается — профессионально, выверенно.
— Вячеслав Светозарович очень особый мальчик. Великолепно решал тесты, и мне бы хотелось просто пообщаться с ним, увидеть, как он… — она делает легкую паузу, подбирая слова, — ну, взглянуть на его навыки лично. Мне, к сожалению, не довелось как следует пообщаться с ним лично до инцидента в столовой.
— Опять тестирование? — хмурится княгиня Опаснова.
— Ни в
