Тайна профессора Бураго. Вып. 1 - Николай Николаевич Шпанов
Бураго вынул из бумажника листки, свернул их трубочкой и засунул в полость трости.
- Вот так портфель! - с радостным удивлением сказал он важно восседавшему рядом с ним и внимательно следившему за каждым его движением Тузику. Бураго принялся разъединять клинок и служившую ему эфесом ручку; Проделав это, он вынул «из бумажника листки, свернул их трубочкой и засунул в полость трости. Ручку слоновой кости навинтил на место. Лишь после этого он лет, наконец, в постель, поставив дубинку в изголовье. И скоро в кабинете, отгороженном от улицы тяжелыми портьерами, не стало слышно ничего, кроме ровного дыхания Бураго. Он спал совсем не по-стариковски: без храпа, без сопения. Большая голова с львиной гривой седых кудрей безмятежно покоилась на подсунутой под щеку ладом.
Час или два во всей квартире царила тишина. Потом послышались осторожные шаги, заглушённые мягкими туфлями: Аделина Карловна убирала квартиру. Когда все комнаты, кроме тех, где спали отец и дочь, были убраны, Аделина Карловна принялась чистить платье. С такою же педантичностью, как перед тем обтирала мебель, мыла чайную посуду, протирала суконкой каждый вершок паркета, чистила она теперь китель Бураго и его ботинки. Покончив с этим, Аделина Карловна направилась в кабинет, неслышно отворила дверь, округлыми мягкими движениями разложила все по местам, сняла со спинки стула брюки. При этом, едва слышно звякнув, скользнул на ковер какой-то блестящий предмет. Аделина Карловна замерла, испуганно покосившись на спящего. Бураго спал… Аделина Карловна нагнулась с неожиданной для ее полного стана легкостью и с удивлением подняла клинок. Долго и внимательно разглядывала его. Потом ее взгляд остановился на прислоненной в изголовье постели трости. Экономка положила клинок на место. Еще раз пригляделась к лицу спящего и, схватив трость, исчезла так же неслышно, как вошла.
Несколько времени спустя, когда Валя, сладко потягиваясь после сна, в легком халатике вбежала в кухню, Аделина Карловна старательно протирала профессорскую трость влажной тряпкой. Завидев Валю, экономка отставила трость и. ласково притянув к себе девушку, поцеловала ее в душистое золото волос:
- Гутен морген, мэйн хердхед.
Через минуту брюки Бураго, тщательно вычищенные и выутюженные, висели на прежнем месте. У изголовья дивана стояла черная трость.
- Глайх вирт дер каффе фертиг, да канст ду шоп век-кен унзерен либен профессор, - оказала экономка Вале, когда та, приняв душ, выходила из ванной.
- Милая Аделичка, - весело сказала Валя, - что бы мы делали без вас? Я, кажется, неспособна сварить чашку простого кофе.
- О, это большой искустф! - важно сказала экономка и принялась цедить густую черную жижу сквозь ситечки трехэтажного кофейника! - А профессор без кофе только полофина профессор.
- Это верно, - рассмеялась девушка, - наш Черномор без кофе просто уже не Черномор.
- А с кофе он уже не только профессор, но и целый факир, - раздался в дверях густой бас Бураго, и он принял в широкие объята подбежавшую дочь.
Аделина Карловна умильно глядела на них, сложив на животе пухлые ручки.
13. СОВЕТ МОЛОДЫХ
На следующий день в кабинете Бураго в отсутствие хозяина собрались Валя, Найденов и Житков. Двухлетняя разлука, вызванная службой, не могла подорвать старой дружбы, рожденной в годы гражданской войны, скрепленной совместной учебой и дальнейшей работой в области полюбившейся им обоим физики. Не могло их разъединить и то, что они увлекались совершенно различными разделами этой науки. Объединяющим началом, раз и навсегда соединившим их судьбы, помимо личной дружбы, были море и воздух. Эти стихии, покоряющие сердца тех, кто однажды соприкоснулся с ними и полюбил их, безраздельно владели молодыми людьми. Каждый по-своему: Житков - в подводном деле, Найденов - в авиации, они навсегда отдали свою жизнь огромной, захватившей их своим величием и красотой задаче строительства советского флота. Перед глазами молодых пареньков-добровольцев Саньки Найденова и Пашки Житкова прошла борьба за судьбы черноморской эскадры. Слова командира «Керчи» о фениксе-флоте, который возродится из очищающего пламени революции еще - более прекрасным и могучим, навсегда зашли в души друзей. Позднее, когда они познакомились с чудесной историей родного флота, слова умного в талантливого адмирала Макарова о том, что Россия своим главным фасадом выходит на море, прозвучали для них своего рода программным напутствием. Вместе с большевистской партией, членами которой они стали, и под ее руководством они пришли к единственному для них решению: всю свою жизнь, все силы и помыслы отдать любимому флоту. Не случайно поэтому, что по окончании аспирантуры в Институте физико-технических проблем, где оба защищали кандидатские диссертации, они оказались в Морокой академии. Быть может, они ничего не знали о роли, которую сыграло в их решений осторожное и заботливое влияние человека, никогда не перестававшего следить за их жизнью и руководить ею, - роли адмирала Ноздры. Но это не было их виной. Их старый друг стоял так высоко на служебной лестнице, он так осторожно направлял их путь, что заметить его влияние было бы и не легко. И вот тропа жизни молодых друзей, то соединяясь, то снова разбегаясь, в конце концов привела их в кабинет старого профессора инженер-контрадмирала Александра Ивановича Бураго. Не имело значения, что они пришли сюда в разное время и за решением задач are только различных, но даже антагонистических, - они были снова вместе.
Сегодня они собрались для обсуждения своих планов. Очень скоро беседа приняла бурный характер.
Житков широкими шагами мерил вдоль и поперек кабинет, говорил горячо, взволнованно, жестикулируя:
- Старик правильно поставил вопрос: «Раз я сам убедился в том, что мне нужен комиссар, я хочу иметь этого комиссара. Прежде всего это должен быть коммунист-ученый. Это должен быть человек, верящий мне так же, как я верю ему». Химера? Нет, это возможно. Такие люди у нас есть. Старик четырежды прав, указав на тебя как на желательного комиссара-друга, помощника. Верно, Валя?
При этих словах Житкова Найденов с надеждой посмотрел на Валю: она. должна понять его желание уклониться от этого назначения.
- Пойми, Павел, - сказал он: -
