Лев Эль’Джонсон: Повелитель Первого (ЛП) - Гаймер Дэвид
Продолжавший тяжело дышать Дариил поднял бровь, удивленный появлением своего примарха, после чего склонил голову:
— Я приложу к этому все усилия, сир.
Лев кивнул в ответ, но ничего не сказал.
Некоторые примархи умели прятать собственную нечеловеческую природу за братскими улыбками и узами общей культуры, но способность делать так, чтобы меньшие создания могли чувствовать себя непринужденно, была, пожалуй, единственной, которой Лев никогда по-настоящему не обладал. Он не воодушевлял других своим красноречием на манер Хоруса, Жиллимана или Фулгрима, а предпочитал вдохновлять личным примером и деяниями. После битвы лишь горстка рыцарей удостаивались почестей и компании Эль’Джонсона. В отличие от многих братьев-примархов, Лев не дозволял проявлений низкопоклонства. Одинокое детство в лесах Калибана научило его ценить лишь собственные мысли и во всем полагаться только на свои силы.
Подойдя к демонтированной плите, что служила ему кроватью, Дариил взял масло с куском ткани и начал полировать лезвия топора.
— Большинство воинов Первого легиона отдают предпочтение мечу, — сказал Лев. Рядом с глянцевитым керамитом его наголенников трепетало силовое поле меча примарха. — И терранцы, и калибанцы. Это одна из многих вещей, которые объединяют два наших мира. — Отключив генератор оружия, он взял клинок могучего меча левой рукой, после чего поднял его к груди, держа на ладонях. — В феодах Старой Земли меч считался благороднейшим оружием. Любой мог сделать копье или топор лесоруба, но меч? Для его создания требовался очень искусный ремесленник, а научиться владеть таким оружием было сложно. Это требовало долгой и самоотверженной работы, чего простые воины не могли себе позволить. Так было на Терре, и так было на Калибане. — Лев провел клинком по ладони и повернул его лезвием к потолку. Теперь он вновь держал оружие одной рукой. — У них есть явное сходство с людьми, не правда ли? Очертания. Суть. Становится понятно, почему человечество славит это оружие с древнейших веков и почему мы даем им имена и наделяем их мистическими силами.
— У топоров тоже могут быть имена, сир. Ваш брат Феррус дал имя своему молоту.
Лев улыбнулся. Если бы Дариил не знал своего владыку так хорошо, то не заметил бы этой улыбки.
— Феррус всегда предпочитает быть исключением, сын мой.
Положив топор на плиту-кровать, Дариил взял полотенце с полки над собой и повесил его на плечо. Теперь, когда Темный Ангел прекратил упражняться, по его коже забегали мурашки от холода, поэтому он подошел к балистрарию, чтобы закрыть ставни. Лев будто даже и не двигался, однако каким-то образом вдруг возник рядом с Дариилом. Если бы легионер был смертным и мог испытывать страх так же, как и простые люди, то наверняка выпрыгнул бы из собственной кожи. Отец без каких-либо видимых усилий преодолел сверхчеловеческую мощь своего сына и не дал тому закрыть ставни, после чего окинул взглядом черное полотно бурлящего ночного океана. Здесь, у подоконника, Дариил гораздо лучше слышал шум водной стихии, нежели во время упражнений в своей келье, и отчетливее ощущал запах соленой воды. Он совсем не походил на ядовитую пыльцу и сырое тепло разлагающихся растительных остатков, однако в воздухе витала неиспорченная живость, напоминавшая Темному Ангелу о лесном доме. На мостах Шейтансвара, что вели обратно к материку и Марипозу с его бледным приглушенным свечением, горели редкие крошечные огоньки. Где-то среди скрытых во тьме и дожде турелей раздался резкий каркающий вопль чайки.
— Мать, — задумчиво произнес Лев, смотря поверх плеча Дариила. — Прислушайся к ней, сын мой. Услышь, как она пытается отвлечь наше внимание от своего гнезда.
Интуиция всегда помогала Льву обращаться с животными, он понимал их мысли и слабости, что не всегда демонстрировал по отношению к людям. Однако Дариил, по своему обыкновению, задумался: возможно, все не так, как кажется, и подобное впечатление создает своеобразная манера речи примарха?
— Ее гнездо тут, прямо под карнизом, сир. Мне следовало убрать его, чтобы освободить место для дальнейших усовершенствований, но…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Он глубоко вздохнул и посмотрел в балистрарий. Темный Ангел не был уверен, поймет ли его повелитель.
Даже спустя полтора столетия после отбытия из своего родного мира Дариил сохранял привычку шагать в стенах собственной крепости, облачившись в полный комплект доспехов, и часто реагировал на неожиданные звуки так, словно их издавал крадущийся хищник. Ему казалось, что он никогда не приспособится к окружению, где царит абсолютная безопасность и можно ходить без оружия и брони, к месту, где каждая, даже самая крошечная форма жизни не стремится во что бы то ни стало причинить ему боль. Но теперь он стоял в своей келье без доспеха и оружия. Возможность сохранить жизнь невинному созданию дарило кастеляну истинное чувство удовлетворения, и в такие моменты ноша, взваленная Императором на первых Его ангелов, казалась не столь тяжелой.
— Чем я могу услужить вам, сир? — спросил он после того, как вопли чайки прекратились.
Все это время легионер и примарх стояли молча, а снизу, где висело скрытое гнездо, доносилось воркование птенцов.
— Ты уже довольно потрудился, — тихо сказал Лев. — Сам Дорн не справился бы лучше.
Дариил выпрямился. Лев нечасто одаривал кого-то своей похвалой и уж тем более не делал это просто так. Из уст Повелителя Первого она всегда была заслуженной.
— Благодарю вас, сир.
Во внутреннем дворе раздался глухой, но громкий хлопок. Внезапно оживший боевой горн согнал опасливых морских птиц с их насестов, и те, пронзительно крича, улетели в дождь. Лев внимательно посмотрел вниз. Рыцарь и его повелитель слушали, как вдалеке капли дождя ударяются о броню титана.
— Разведывательная манипула Легио Оседакс. Ты серьезно отнесся к моему разрешению пользоваться полной свободой в своих действиях.
— Я бы реквизировал еще больше, но на этих островах мало свободного места.
— Ты хорошо поработал, Дариил.
— По вашему запросу я понизил статус муспельских милиционных полков и назначил им функции вспомогательной поддержки, а также сменил наши собственные подразделения ауксилии и разместил по всей крепости части легиона.
Лев вновь замолчал, и Дариил присоединился к своему владыке в его задумчивом безмолвии, вглядываясь в дождь и слушая низкое клокочущее ворчание черного океана. Темный Ангел испытывал какую-то неясную тревогу, но это естественно, когда находишься в присутствии примарха.
— Могу я задать вам вопрос, сир? — произнес Дариил, когда тишина между ними уже грозила стать бездной.
— Спрашивай.
— Зачем мы здесь?
— Чтобы защитить этот мир?
— От кого?
— От врага, который уничтожил бы его даже без битвы, если бы мы не прибыли. Большего я тебе сказать не могу, однако это мир Империума, сын мой. Он должен выстоять против любого, кто нападет на него. Планету нужно защитить.
Дариил мысленно поморщился.
— Название «Муспел» означает «Жатва», сир. Вы знали?
— Да.
— Данный сектор сегментума Ультима полнится останками погибших человеческих цивилизаций. Судя по их уцелевшим письменным записям, у как минимум девятнадцати систем, включая эту, имелся общий корневой язык. — Лев промолчал, и Дариил решил, что у примарха нет замечаний. Он пожал плечами. — Великий крестовый поход обнаружил лишь города-кладбища и древние письменные материалы. В годы, предшествующие последнему ксеноциду, я изучал их вместе с орденом Летописцев и единомыслящими братьями из Пятнадцатого. До сих пор сложно сказать, что случилось с этими цивилизациями. Они будто просто сгинули.
— Ты видел, как Механикум выровнял поверхность Плача, чтобы получить пригодную для использования взлетно-посадочную полосу? — спросил Лев, меняя тему разговора. Или не меняя. В случае с Повелителем Первого трудно было сказать наверняка.
— Да, сир.
— Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему у жителей планеты не имелось своей до прихода Империума?