Ночной полет (СИ) - Левин Александр Анатольевич
Так или иначе, но этот длительный конфликт так же привел к резкому научно-техническому рывку, отразившемуся на обществе и в художественной литературе, кинематографе, искусстве…
Именно тут и крылась опасная для меня ситуация. Очень многие писатели, которых помню я, существовали и даже написали свои книги. Только далеко не все или не все те, что я знаю по родному миру. На этой разнице меня и могут подловить те, кто хорошо осведомлен об этом вопросе. На первый взгляд, сей факт проблем не создаст, но где гарантия, что кто-то умный не примется внимательно за мной наблюдать и анализировать мои действия, слова и поступки?
В Корпусе мне, можно сказать, повезло. Мой реципиент и без того был нелюдимым, потому изменения в его поведении оказались попросту не замечены ибо некем. А служба безопасности контролирует послушников и курсантов по иным критериям, ведь при наличии ментальных техник для работы с собственным сознанием, изменения в поведении будут даже без замещения личности. А обряд инициации и без того серьёзно трансформирует энергетику и ауру.
— Готовность к переходу в гиперпространство — один, — произнесла Немезида, вырывая меня из раздумий.
— Пристёгивайся, — повернулся я к Майсу, но тот молча ткнул пальцем в ремни-фиксаторы на себе и продолжил читать скачанную книгу.
— Старт.
Одна короткая команда и за плексовой плитой, заменяющей стекло, чернота космоса с яркими точками звезд, сменилась алым маревом гиперпространства. Казалось, оно похоже на густой кисель, в котором наш корабль медленно плывет. То дело вокруг возникали вспышки разных оттенков алого, после которых гипер-щит становился виден, а индикатор его срабатывания на панели управления начинал моргать.
Обитатели гиперпространства, не имея физического тела, стремятся его получить. На заре гипер-эпохи человечества такое случалось достаточно часто. Судьба экипажей, которым не повезло, была действительно ужасна. К тому моменту, как автоматика выводила их в обычный космос, живых на борту уже не оставалось. Твари, заместившие собой людей, убивали друг друга и тех, кто ещё сохранил себя. Эти существа жрали человечину, ломали оборудование и переборки… Всё, что попадалось им на глаза, становилось объектом агрессии. Далеко не все корабли, подвергшиеся этому бедствию, дотягивали до точки выхода. Большинство так и кануло в неизвестности.
— Теперь у нас есть двадцать часов до выхода в системе Лита, — произнёс я, расстегивая ремни безопасности.
— Я даже знаю чем займу их, — фыркнул Майс, отрывая взгляд от планшета, — Хороший писатель этот Кинг. За душу берет.
— А что ты читаешь?
— «Тайное окно, тайный сад», — улыбнулся родианец, — У нас тоже есть хорошие писатели, но они строят сюжет иначе. Тут же страшно о самой ситуации и неопределённости происходящего. Это не монстры, которые нас уже не удивить, учитывая соседей по галактике, а… Знаешь, сложно объяснить.
— Нет ничего страшнее неизвестности, — усмехнулся я, — И неопределённости. Все разумные существа любят стабильность. Стабильная работа, зарплата, жильё, жена, любовница, дети… Стабильность, даже если она хреновая, успокаивает и дает надежду на завтрашний день. Мало кто захочет отказаться от этого… Во всяком случае, добровольно.
— Всё верно, — кивнул Майс, — Для меня уйти из Конторы было… проблематично. Во всяком случае, я долго не понимал как жить и куда податься.
— Да… Оказаться вне системе, которой посвятил всю сознательную жизнь… это кошмар, — тяжело вздохнул я, — Ладно, пошли по каютам. Немезида нас поднимет если возникнут проблемы.
* * *
Первые годы в Ордене Мистиков были для меня чем-то средним между кошмаром и ощущением галлюцинации. Порой мне казалось, что всё вокруг — бред, а сам я просто лежу на полу в агонии, умирая. Однако, инструктора и преподаватели быстро выдергивали меня из этого состояния, заставляя выкладываться на тренировках полностью и даже чутка сверху, преодолевая очередную ступень в развитии. Благодаря этому, каждое моё выныривание из библиотеки Корпуса быстро сбивало чувство иррациональности и ступор, а депрессию из меня попросту вытрушивали инструктора. А старались они от всей широты своей могучей души, коей хватало на нашу группу — стандартный взвод из пяти отделений по пять курсантов.
Не меньше головной боли доставляли и занятия сугубо мистическими предметами. Начиная с классической энергетики или тренировок концентрации, и заканчивая отработкой полученных навыков в довольно жестких условиях. Например, использование телекинеза во время бега по довольно узкому брусу. Причем, замедляться было нельзя ни в коем случае. Заряд шокера пониже спины служил отличнейшей мотивацией. Особенно, если учесть тот факт, что его мощности хватало на то, чтобы жертва попросту падала как подкошенная. А это всегда значило одно — начинать полосу с нуля.
Более приземленные предметы тоже отнимали изрядное количество времени и нервных клеток. И если пилотирование было интересным, то различные уставы, техническая и нормативная литература, своды законов и астро-навигация, физики и металлургия, основы конструирования и проектирования, психология и ксеноанатомия, вызывали оторопь и желание застрелиться.
Из нас, по сути, делали нечто среднее между офицерами, спецназом и пилотами. Этакие машины смерти, способные и самостоятельно устроить серьёзные проблемы любому врагу, и грамотно управлять отрядом численностью до роты.
На контактных спаррингах добрые тренера не принимали сдачи, добивая до состояния отбивной. Они учили нас простому понимаю — на войне нельзя сдаваться. Попасть в плен к чужим — хуже смерти. Потому мы всегда знали, что каждая схватка на татами будет идти всерьёз и без поблажек, а любой удар может отправить нас в лазарет со сломанными костями или отбитыми внутренними органами.
И мы учились. На еженедельных занятиях практика рукопашного боя заставляла нас мобилизовать все свои резервы, применить всё выученное и освоенное. И никогда не жалеть врага, кем бы они ни был. Особенно жестко последнюю часть тяжелой науки воевать в нас вбивала девушка-мистик, являющаяся одним из инструкторов по рукопашному бою.
В очередной раз явившись на занятия по рукопашному бою, мы увидели не привычных сержантов, что матом и кулаками вбивают в нас умение убивать и выживать, а миниатюрную брюнетку с ярко голубыми глазами в обтягивающем стройную фигуру синем комбинезоне. Причем, посмотреть и пощупать там было очень уж много чего — что сзади, что спереди.
— Явилось стадо дебилов и даунов, — холодным голосом произнесла она, — Да ещё и пускающих слюни при виде сисек… Прямо младенчики — ручки хорошо не тянете… Недоноски!
Речь этой особы изрядно сбила со всех, включая меня, странный ступор, в который мы впали при виде этой дамы. Казалось, на каждого из нас вылили пару кубов ледяной воды со льдом, а затем ещё и выставили на мороз.
Впрочем, оно и не удивительно. Основной контингент курсантов — молодые парни. Ведь, Корпус у нас выпускает боевиков-универсалов, из-за чего девиц тут если и встретишь, то лишь в лазарете или в потоке, где готовят офицеров РЭБ, астронавигации, ксеноанатомии или полевых медиков-целителей, куда для нас попасть весьма проблематично. Потому вид красивой стройной девушки в облегающем костюме, оставляющем для фантазии чрезвычайно мало месте, ударил по мозгам не хуже шокера.
— Да-да! — между тем продолжила наставница, — Тупые мартышки, а не мистики! Увидели смазливое личико и уже расслабились… Забыли чему вас все эти годы учили, стоило лишний раз тряхнуть перед вами тугой жопой… На что Орден тратит своё время и ресурсы? На толпу баранов! Вы — не мистики. Вы мясо, которое сдохнет на первой же серьёзно операции! Таким как вы — не место в Ордене! Вы должны сортиры драить!
По нашей колонне прошел ропот из недовольных голосов. К этому моменты мы уже не были совсем уж слабаками и мастерам-сержантам из числа инструкторов приходилось попотеть, чтобы справиться с каждым из тех, кто стоял в шеренге перед этой девушкой. И это без учета сугубо мистических боевых навыков.
