Андрэ Нортон - Железная клетка
Наконец, держась друг за друга, они оказались в том месте, где Джонни уже был – в большом зале, где он видел спящего. Тот по-прежнему лежал в своем сверкающем камне, никто его больше не трогал.
Разноцветные пятна сверкали при дневном свете, но здесь они были еще ярче, некоторые мерцали, как цветы на ветру, некоторые горели так, что глазам было больно. Ладно, решил Джонни, он ведь решил никогда больше сюда не ходить, но, по крайней мере, теперь знал, где они оказались.
– Что здесь такое? – спросил Джорджи.
– Не знаю, – кратко ответил старший, – но теперь ясно, где мы находимся, и есть возможность отсюда выйти. Пошли!
Они обошли каменное подножие, где лежал спящий, и очутились в темноте перед каменной женщиной. Потом снова очутились на каменной реке, которая поведёт их к клану.
Это было самое опасное место. Кожа Джонни покрылась мурашками, и это не был просто свежий ночной ветерок. Он чувствовал, как странность этого места, его молчание и таинственность охватывают его все больше и больше, как он, не понимая сам, делает шаг назад, в эту каменную пещеру, словно она могла дать ему приют в ночи. Нет, нет, надо бежать отсюда, их место в клане!
Маба споткнулась, упала и заплакала:
– Я не могу идти, Джонни. У меня болит нога, и я устала.
Другой возможности не было. Джонни протянул свое оружие Джорджи:
– Постарайся никуда от меня не убегать.
Он взял девочку на руки. Несмотря на свою кажущуюся худобу, она оказалась довольно тяжелой, но, может, и потому, что он тоже устал. Однако он понимал, что теперь уже не сумеет заставить ее идти самостоятельно.
Они шли, держась точно посередине каменной реки, окруженной каменными глыбами. Несмотря на ночную темноту, видимость была достаточной, и эта каменная штука выведет их отсюда без труда, думал Джонни. Джорджи тащил за собой палку, ее конец ударял по камням: он был слишком мал, чтобы нести ее ровно. Зато, правда, Джорджи держался рядом – ночь укротила его любопытство.
Они шли, проходя один поворот за другим. Дважды Джонни пришлось опускать Мабу на землю и переводить дух. Она тихо лежала у него на руках и молчала, наверное, пыталась заснуть, но у нее странно блестели глаза. Тревога Джонни все возрастала.
Маба взяла с собой кусочек той штуки, которую он порвал, и теперь она обернула ее вокруг тела. Джонни больше не возражал. Она больше, чем он сам или Джорджи, провела времени в хранилище, где были странные вещи. А вдруг потому она стала такой слабой, что на нее подействовал воздух подземелья и ей теперь плохо? Джонни стал торопиться, но дорога, казалось, не имела конца!
Он хватал ртом воздух, когда они миновали последние каменные пещеры и вышли на открытое место. Луны в ту ночь не было, а он плохо видел в темноте и мог различить лишь край холма, за которым был лагерь клана. Правда, в темноте он не сумел бы с точностью сказать, тот ли это холм. Ориентир можно было пройти в темноте, и тогда они все заблудятся окончательно.
Каменная река кончилась. Он положил Мабу на землю и взял из рук брата свое оружие. Младший немедленно улегся на землю рядом с сестренкой, а Джонни стоял на страже, подняв свою палку.
Несмотря на то, что мысленно он не мог связаться с Народом и позвать их, Джонни знал, что такая связь, если как следует сосредоточиться, возможна. Он помнил, как мысленно просил тогда помощи, и как Ива пришла к нему в пещеру и помогла Рути и маленьким близнецам.
Теперь он вложил все свое умение и жажду помощи в мысль. Народ почти не передвигался по ночам, однако видели они в темноте гораздо лучше, чем Джонни. А поскольку все ушли на поиски близнецов, значит, они теперь где-то недалеко от него. Труш ведь знал, что Джонни пошел на поиски в каменную местность, он сам указал ему направление поисков.
Да! Джонни вздохнул с чувством облегчения. Труш, или, по крайней мере, кто-то из Народа оказался поблизости. Он с восторгом прикоснулся к чьей-то мысли, которую, однако, не сумел прочесть. Вновь он сосредоточился, стараясь передать, что ему нужна помощь.
Но, к его удивлению и даже разочарованию, прошло какое-то время, и ни одной мохнатой фигуры не появилось из темноты. Может, это потому, что он и близнецы были среди камней? А что, если на такие места у Народа запрет, и теперь они всегда будут так относиться к Джонни и близнецам, не замечая их существования, как Труш отвернулся от каменной реки, когда увидел ее?
Джонни вспомнил картинку на стене – Народ, привязанный и в клетке. Кажется, им удалось тогда освободиться. Ведь Джонни и близнецы были похожи на их тогдашних врагов, и они все трое пошли в то место, где их держали пленниками. А вдруг они теперь считают, что он сам и близнецы такие же, как и их враги?
Мысль эта ожгла его, как неожиданный удар ветки по лицу. С того первого момента, когда Йаа появилась среди грозы, чтобы помочь Рути, Джонни всегда считал Народ самым сильным, хорошим и мудрым на свете, кроме Рути, конечно. Они не были похожи на пустоголовых, что жили в клетках под контролем у Больших. Кроме того, насколько Джонни знал, они не могли быть подвергнуты контролю мозга и никогда не отказывали ему в наличии и мысли, и чувства, как это делали до них Большие. Они считали его подобным себе и способным думать и принимать решения.
По-своему Народ представал перед ним как целый мир, который он знал, любил и считал единственно верным и правильным. Они были непохожи на тех, кого Джонни увидел в клетках, однако имели сходство с хозяевами этих клеток.
– Я здесь, – думал он со всей силой, на которую был способен. – Я – Джонни, ведь это же я, тот, которого вы знаете – это же Я!
Ему никогда не удавалось понять, насколько сильно действует на Народ его сигнал-призыв, трудно ли им «прикоснуться» к его сознанию. В этот момент ему было необходимо только надеяться, что он сам и близнецы не отвергнуты кланом, что он может призывать кого-то из Народа.
Шло время, и его надежда тускнела и гасла. Близнецы не могли долго оставаться ночью на холоде из опасения замерзнуть. Джонни должен найти им убежище на эту ночь, только, конечно, не там, откуда только что удалось выбраться!
– Джонни, я хочу есть, – жалобно прохныкал младший, – и потом, Маба спит, но она так странно дышит, как-то хрипло. Я хочу к Йаа. Пошли, ну пошли, Джонни!
Джонни нагнулся, чтобы опять поднять Мабу на руки. Ее кожа была такой холодной, что он сам поежился, ее голова бессильно поникла к нему на плечо. Она дышала прерывисто, и его мелко затрясло от страха – она дышала, как Рути, когда та заболела. Та же самая болезнь.
Джонни содрогнулся… Но ведь эта болезнь приходит только зимой. Он сам хотел быть рядом с Йаа, как и Джорджи, но мог ли он идти по опасной темноте с детьми?
Им больше нельзя оставаться на равнине! Он встал, держа девочку, а Джорджи поднял его палку.
– Пошли, – прошептал Джонни, но брат не двигался с места.
– Но ведь ночь, и нам придется подниматься вверх…
– Пошли!!! – приказал Джонни. Он не сможет нести еще и мальчика, и не было уверенности, сумеет ли он подняться по холму, неся на руках тяжелую девочку. Джонни почувствовал, что один из Народа находился неподалеку и молча наблюдал. Может, они просто не хотят подходить близко к каменной реке?
Джонни начал подъем, а брат уже полз где-то впереди. Ступая по земле и не видя, куда он ставит ногу, натыкаясь босыми ступнями на острые камни и траву, Джонни шел медленно, нащупывая каждый раз почву носком ноги. Это отнимало много времени, но он чувствовал, что останавливаться и переводить дух нельзя, так как тогда он сам уже не сумеет подняться и идти дальше.
Высокие ветки кустов образовали стену у него перед глазами, он ломился сквозь них вслепую, не отводя, ведь руки его были заняты. Тот невидимый наблюдатель, которого Народ послал на поиски, все еще выжидал. Шаг вверх, еще один шаг, еще…
Вскарабкавшись на холм, мальчик поднял голову. Он ждал. Народ трудно заметить в лесу даже днем, но ночью это было совершенно невозможно. Наконец Джонни увидел эти странные, мерцающие в темноте глаза. Он не пытался подойти. Теперь все зависело от того, как поведет себя пришедший к нему.
Джорджи бросился вперед с криком:
– Это же Боак!
Джонни тоже узнал предводителя клана, который вышел на открытое пространство под ночным небом. Там он замер, глядя на подходивших к нему детей, не делая никаких жестов, не предлагая помощь, не подавая знака, что узнал их.
Джорджи замер на месте.
– Боак? – спросил он тихо, в его голосе были неуверенность и страх. Странное поведение, видимо, оказало свое воздействие даже на ребенка, и он боялся этого нового друга.
Боак был уже не один, Джонни чувствовал, как вокруг них в темноте что-то шевелится. Сзади предводителя собирался Народ. Их трудно было разглядеть в темноте, только глаза мерцали среди веток. Тревога и странное молчание Народа ошеломили Джонни. Так как он не мог прикоснуться к их мыслям, то теперь оставалось только ждать, пока их поведение не объяснит, как случилось, что он сам и близнецы лишены теперь того общего чувства сопричастности к клану. Теперь он был уверен, что они лишены дружбы и привязанности Народа.
