Евгений Клёц - Время тьмы: Обретение силы
Покой коридоров спящего жилища чиновника навевал чувство умиротворения. Чуть слышно потрескивали настенные факелы, пахло воском от медленно оплывавших свечей. Шаги гулко разносились в переплетении коридоров, будя эхо и пугая крыс. Тепло и уютно, не то что торчать в такую погоду на стене, вглядываясь в кромешный мрак, окружавший город.
Еще полчаса – и придет смена. Можно будет немного перекусить в караулке, а может быть, и пропустить стаканчик-другой эля. Хотя, конечно, подобное и не приветствовалось. Но проверки случались нечасто, поэтому можно и расслабиться, не каждый день счастливится бывать в таком дозоре. Он сладко улыбнулся, предвкушая заслуженный отдых. Да, выпить просто необходимо.
Время шло, секунды сплетались в минуты, приближая время смены. Но менять его не торопились. Не иначе спят. Фоссет помянул недобрым словом разводящего сержанта, который смог допустить такое, а заодно и молодых стражников за подобную безалаберность.
Ладно, еще десять-пятнадцать минут, и он им устроит такую побудку, что они надолго запомнят, как спать в наряде. Он представил заспанные лица сослуживцев, выпученные глаза сержанта Мореля, его давнего приятеля, и ухмыльнулся. Нет, тревоги он не испытывал. Какой дурак полезет в дом главного судьи, когда есть более легкие мишени для воровства, а уж о чем-то более серьезном он и помыслить не смел. За все время службы не нашлось ни одного смельчака, хотя бы попытавшегося ограбить этот дом. Не говоря уж о чем похуже.
Наконец ожидание наскучило, и он твердой поступью направился в караульное помещение. Служба есть служба, и нечего выставлять его дураком, который готов до утра дежурить за весь наряд.
В караулке царила полная тишина. Морель спал сидя за столом, уронив голову на руки. Наряд валялся на кроватях. Настоящая наглость.
– Стража, подъем! – что было сил заорал Фоссет. – К оружию, недотепы!
К его немалому удивлению никто не пошевелился. Тогда подойдя к сержанту, он потряс того за плечо.
– Эй, Морель! Морель, вставай! Мо…
Осекшись, он, не веря своим глазам, уставился на темное пятно возле головы сержанта. То, что он первоначально принял за тень, оказалось кровью. Перевернув вялое, неживое тело приятеля на спину, Фоссет отшатнулся назад. Горло Мореля было вспорото, что называется, от уха до уха.
Выхватив меч, он попытался позвать на помощь, даже не понимая, кого собирается звать. Но чей-то властный голос, словно удар хлыста прозвучавший из темноты, бросил:
– Молчи, солдат!
Слова, уже готовые было сорваться с языка, встали непробиваемым комом в горле. И вместо громкого крика вырвалось лишь невнятное шипение. Хуже того, руки отказались ему повиноваться, обвиснув бесполезными плетями. Он стоял, тараща в ужасе глаза, словно в больном сне, когда хочешь бежать и не можешь. Но происходящее сном не являлось.
Из темноты неслышно шагнула темная фигура.
– Успокойся, солдат. Ты не умрешь. Пока.
Голос говорившего мягкий, красивый, обволакивающий.
Фоссет поднял глаза. Прямо перед ним стоял молодой парень лет двадцати. Хорошо развитая фигура и то, как небрежно он вертел в руке небольшой кинжал с узким лезвием, говорили о прекрасной воинской подготовке. Лицо, обрамленное серебряным водопадом волос, имело мягкие почти детские черты, и только взгляд пробирал до костей. Пустой, холодный, безразличный, мертвый.
– Как тебя зовут?
– Ф… Фос… Фоссет, – смог выдавить из себя стражник.
Язык еле шевелится. Все тело одеревенело и отказывалось повиноваться хозяину.
– Хорошо, Фоссет. Где покои судьи? – незнакомец придвинулся ближе.
– На втором этаже, четвертая дверь по коридору, обитая красным бархатом, – ответил он, хотя отвечать не собирался.
– Спасибо.
Юноша обернулся и произнес, обращаясь к кому-то скрытому темнотой:
– Релона, я пойду, проведаю судью, а ты поговори с нашим новым другом.
– Иди, Верон, иди, брат, я позабочусь о нем, – ответил приятный девичий голос.
Юноша тенью скользнул мимо Фоссета, оставив того стоять столбом. Лишь глаза еще в какой-то мере повиновались ему, но когда от стены отделилась полупрозрачная сущность, Фоссет стал сомневаться и в них. Призрак приблизился почти вплотную к стражнику, обретая по мере движения объем и плотность. Пряный запах благовоний наполнил комнату. Перед изумленным взглядом Фоссета предстала почти точная копия незнакомца, но на этот раз в женском обличии. Она минуту постояла, словно рассматривая его, затем легко коснулась лба стражника ладонью.
Мир вспыхнул и завертелся перед глазами Фоссета. Словно сквозь туман он услышал голос девушки.
– А теперь расскажи мне, зачем ты убил своих друзей.
Безумная скачка закончилась на рассвете, лишь тогда, когда показались стены Ивадиата. Небольшой город, обнесенный высокой каменной стеной. Деревянный мост был опущен, открывая проход в единственные ворота, ведущие вовнутрь. За рвом, видимо, давно не следили, так как он обмелел и почти полностью зарос травой. Сказывалась либо безалаберность и леность главы гарнизона, либо то, что город давно не отражал вражеских набегов. А скорее всего, налицо были обе причины.
Они пересекли мост, проехали между двух башенок, венчавших въезд в город, и, не сбавляя темпа, понеслись по центральной улице, выходившей на площадь довольно приличных размеров. Людей навстречу попадалось не много, утро только вступало в свои права. Те же, что попадались, с любопытством взирали на связанных пленников. Особенно привлекал внимание Солерайн. Не каждый день увидишь мага в качестве заключенного, а то, что он им являлся, не вызывало сомнений. Простому преступнику не приставят к стремени чародея, да и рот затыкать без особой нужды не будут.
Выехав на площадь, Льер отпустил часть отряда. Сам же в сопровождении пленников и оставшихся стражей направился к двухэтажному зданию, сложенному из необработанного камня, одного вида которого было достаточно, чтобы понять его назначение. Почему-то, несмотря на разнообразие архитектурных стилей, встречавшихся в городах Аридела, тюрьмы всегда были одинаковы. От них несло серостью, непробиваемой мощью и безысходностью.
Уже подъезжая к воротам тюрьмы, Льер заметил группу стражников бежавших через площадь. Властно остановив одного из них, он спросил:
– Что за суета, сержант? Что-нибудь случилось?
– Беда, господин капитан, – еле переводя дух от быстрого бега, ответил сержант. – Один из караульных, охранявших дом судьи Доргана, лишившись ума, вырезал весь наряд. Всех до одного.
– А что судья? – забеспокоился Льер.
– Жив, хвала богам.
– А как зовут этого припадочного, что сотворил подобное?
– Фоссет, господин капитан.
– Я знаю его. – Льер задумчиво нахмурил брови. – Старый служака. Вот от кого бы никогда не ожидал ничего подобного.
– Я тоже, – согласился сержант.
– Можешь идти. – Капитан отпустил сержанта. – Жду подробного рапорта о произошедшем, и как можно скорей.
– Слушаюсь, господин капитан.
Льер обернулся к своим спутникам.
– Давай, Ругерт, определяй наших друзей на постой, и можешь отдыхать. Если что, я буду у себя.
– Хорошо, капитан, – отдал честь Ругерт и, уже обращаясь к остальным членам отряда, добавил: – Тащите этих подонков внутрь. Я думаю, камера магиков им вполне подойдет, учитывая их статус гостей. Мы не наказываем невиновных. У нас, как это говорится, чтят презумпцию невиновности.
Довольный проявленными познаниями в тонкостях юридической системы и знанием заковыристых терминов он подал знак страже. Без лишних разговоров пленников сдернули с лошадей, и через несколько минут тяжелые кованые засовы уже захлопнулись за их спинами. Одно хорошо, руки все же развязали и освободили рот Солерайну.
Камера, куда их поместили, представляла собой небольшое помещение с крепкими каменными стенами и низким, давящим на сознание потолком. Окон строители не предусмотрели. Соломенная подстилка на полу да видавшее виды ведро – вот и все удобства. Кроме того, как заметил Солерайн, все попытки использовать магию натыкались на мощное защитное поле. Кто-то хорошо позаботился о том, чтоб узники, владеющие колдовством, не смогли его использовать.
Когда звук шагов стражи затих, Годжерт подал голос.
– Дивс, как это понимать? Мы сдались без боя какой-то кучке деревенских дуболомов. И теперь сидим в этом каменном мешке, вместо того чтоб двигаться к Черным холмам.
– Извини, приятель, у нас не было выбора, – ответил Дивс. – Слишком неравны силы, а от мертвых, смею тебе заметить, толку не много.
– Да лучше погибнуть с оружием в руках, чем терпеть подобные унижения, – не унимался бородач.
– Он прав, Годжерт, – вступился за друга Солерайн. Язык после кляпа плохо слушался, и поэтому слова давались ему с большим трудом. – Там у нас не было ни малейшего шанса. А здесь – как знать. Может, и прорвемся.
