Алексей Бобл - Падение небес
Синий Нос вытащил из-под стола длинную палку и устремился к решетке. Стукнул по прутьям — Илай с Белорусом едва успели убрать руки.
— Вот я те! Тюрьму сокрушать не позволю! — Монах, до сих пор казавшийся благодушным и спокойным, вдруг разозлился и стал колотить палкой по прутьям, так что звон пошел. — Эй, мутанты! Не озоровать мне!
Белорус, изловчившись, перехватил палку и дернул на себя. Монах уперся.
— Помоги! — выдохнул Тим. — Ну чего ж ты, папаша!
Илай схватил рыжего за плечо и заставил отпустить палку. Потом указал вверх. И верно, на лестнице топали тяжелые сапоги — в подвал спускались жрецы, несколько человек.
— Опанасий! — рявкнул передний. — Опять пьянствуешь!
— А что ж мне тут трезвому сидеть? — пыхтя, отозвался Синий Нос. — С мутантами да в сырости? Трезвому тут невмоготу. А то сам посиди, как я?
Двое жрецов-карателей подошли к столу. Тот, что ругал Опанасия, цапнул бутылку, хлебнул и передал другому.
— Добро бы путное что пил, а ты дрянью травишься. Нас Зиновий прислал, помогать тебе мутантов стеречь. Очень, говорит, опасные в этот раз злодеи попались. Сам-то отец староста на Совете Ордена жару дает, скоро, сказал, закончится Совет, тут-то он и…
Второй монах тоже хорошенько приложился. Рыгнул, утерся рукавом.
— А что там, на Совете, брате? — спросил Синий Нос Опанасий. — Небось, подслушал же за дверью?
— Подслушал, а как же, — не стал перечить монах. — Мне полагается знать, что старосте потребно будет, чтоб ловчей исполнить, потому и внимал речам. Отец Зиновий сказал: преставился Владыка Баграт. За грехи, значит, за немалые, покарание снизошло в столпе огненном. А за какое такое прегрешение? А вот за какое: отступил от древнего обычаю, попустительствовал энтим, вот энтим самым…
— Мутантам? — подсказал Опанасий.
— Мутантам. Никодим, возница Багратов, при том был и подтвердил — за грехи! Связался с мутантами Владыка Баграт. Вишь, его именем и в самую святую Лавру нечисть прется! Вон, гляди, как глазищами лупает, — монах указал на притихшего Илая. Старика тоже интересовало, что говорили на Совете Ордена, и он пристроился у самой решетки, прикрываясь ладонью от света. — Ну, брат Крипта, понятное дело, в крик, спорить пробовал, да где там. Отец Зиновий его вмиг приструнил, у того, болезного, ажио стеклышко от обиды запотело!
Жрецы загоготали.
— Так что с мутантами снова теперь будет разговор короткий: пуля, да веревка, да распятье!
— С гвоздями, — поддакнул третий монах, до сих пор помалкивавший.
— В общем, сбежал брат Крипта с Совета, так что теперь уж, думаю, недолго осталось, скоро отец Зиновий прочих Багратовских приспешников дожмет и этих на дознание затребует. Ежели Крипты на Совете нет, кто ж отцу Зиновию слово поперек скажет? Скоро за ними пришлют.
Монах взмахом бутылки указал на пленников и тут же снова хлебнул. Молчаливый забеспокоился:
— Это чего ж ты пьешь-то? Ежели нас отец Зиновий теперя же призовет, а от нас разит хмельным? Осерчает он!
— За этими конвой прибудет, а нам отдых полагается. Нас староста нюхать не будет, — монах усмехнулся.
— Так давай бутыль-то, брате, не тяни!
— Хватит лакать, братия, — встрял Опанасий, оттер пузом молчаливого и выхватил бутылку. — Мне сие лекарство от ревматизму помогает, а вы хлещете, утробы бездонные, будто воду.
— Не, Опанасий, воду мы так не пьем, — жрецы были в хорошем настроении и смеялись охотно.
Туран напряженно размышлял: как спастись? Как вырваться? План в голове не складывался, решения он не видел. Требовалось что-то еще — что-то, чего Туран пока что не видит. Что-то иное. Разве что попытаться, когда поведут наверх для допроса? Или уже у самого отца Зиновия, когда он приступит к дознанию? Притвориться, будто смирился, канючить, просить? Объяснять, что не знал, кто таков Илай?.. А там выбрать момент и… Туран обернулся, чтобы прошептать свой план Белорусу, и тут на Илая что-то нашло — старик крепко вцепился в решетку и стал ее трясти, будто одержимый. Мутант ревел, от его голосины подвал, казалось, сотрясался, стальные прутья хрустели и дергались в цементных ложах. Монахи сперва опешили от этакой ярости, внезапно пробудившейся в узнике, и попятились, потом схватились за оружие, тюремщик замахнулся палкой, но подойти к решетке не решался, до того испугал его буйствующий Илай.
— А ну! — крикнул жрец, который рассказывал о Совете. — А ну, отыдь! Отыдь, я ж стрельну! Морда мутантская!
— Мутафагово отродье! — вторил Опанасий, размахивая палкой и пятясь.
Илай ревел и скрежетал, и казалось невероятным, что в глотке такого небольшого существа могут родиться настолько громкие звуки. Туран слегка растерялся — вот уж чего он не ожидал от старика. Белорус, завидев направленные на мутанта стволы, отпрянул… Когда жахнули подряд три выстрела, Туран не сразу сообразил, что в рев Илая вплетаются звуки стрельбы. Присел, собираясь метнуться в сторону, прыгнуть под лавку, но увидел, как валятся жрецы. Невидимый стрелок дождался, чтобы все трое оказались рядом, и прикончил их. Три мертвых тела растянулись перед лестницей, и тут же угомонился Илай. Эхо выстрелов и криков еще некоторое время бродило по коридору, да булькала сивуха из упавшей бутылки Опанасия. И еще булькала кровь, толчками вырываясь из ран.
— Я сейчас! — в дальнем конце коридора показался Крипта. За ним следовал еще один монах — рослый детина с карабином, из ствола курился дымок. Туран признал его — он обыскивал гостей перед встречей с Криптой.
Тот осмотрел убитых, снял с пояса тюремщика связку ключей, стал поочередно тыкать в замок, подбирая нужный. Монах, явившийся с Криптой, постоянно следил за лестницей.
— Брат Крипта, живей бы уж.
— Сейчас, Грига…
— Не услыхал бы кто!
— Не услышат. Эти подземелья так устроены, чтобы ора узников наверху слышно не было. Тут хоть гранату взрывай, и то не услышат.
Крипта подобрал нужный ключ и отпер замок.
— Живей, уходим! Я нарочно с Совета сбежал, сделал вид, что рассердился. Но долго они без меня спорить не станут, вот-вот кого-то Зиновий за вами пришлет. Следом за мной давайте. Эй, не бери!
Последнее относилось к Белорусу, который хотел взять оружие мертвеца.
— Ничего не брать! Оставьте все как есть! И быстрей за мной!
— Ну уж нет, ничего не брать! — Белорус подхватил со стола тряпицу, на которой лежало сало. — Обеда не дали, с утра не жравши. Ну, куда теперь?
Он сунул в зубы отрезанный кусок, причмокнул, остальное завернул и спрятал за пазуху.
Крипта осторожно извлек откуда-то из складок полурясы маленький сверток и протянул Илаю:
— Держи, других не нашел.
В свертке оказались темные очки — правда, небольшие. Старый мутант водрузил их на нос и прогудел:
— Спасибо.
Крипта запер клетку, швырнул связку ключей на труп Опанасия и повел освобожденных узников по коридору, в сторону от лестницы, где виднелась незапертая дверь с широким решетчатым окном. Грига шел последним. За дверью оказалась темная камера, пол в ней был разрыт, из-под лавки под стену уходил лаз. Крипта полез первым, а его спутник задержался у двери, просунул руки сквозь прутья и навесил большой замок наподобие тех, которыми запирались прочие двери в темнице. Туран, пролезая вслед за Белорусом в темноту, заметил, что монах сгребает с пола солому — уходя, прикроет дыру. Потом пришлось опуститься на четвереньки и ползти, проход был совсем узким. Лучше всех передвигался в темноте Илай — он и ориентировался без света хорошо, и роста был небольшого, а Туран то и дело задевал своды и тыкался плечом в земляную стену. В подкопе было сыро, под коленями иногда влажно чавкала грязь. Хорошо, что ползти пришлось недолго, и вскоре беглецы выбрались в подземный коридор. Света и здесь не было, так что Крипта включил маленький электрический фонарь. Лампочка горела тускло, в скудном свете Туран только и смог разглядеть, что проход широкий и проложен давно, стены аккуратно сглажены, следов инструмента не видать.
— Часто этим подкопом пользуешься, Крипта? — спросил Илай. Старик сделал такие же выводы, что и Туран.
— Не часто, но иногда приходится. Раньше-то Зиновий себе такого не позволял, не было нужды в его владения соваться. А теперь тише, мы выйдем в катакомбы, которыми монахи часто пользуются.
— А куда мы? — поинтересовался Туран. Здесь ширина коридора позволяла, и он, обогнав спутников, пристроился рядом с провожатым. Грига намеренно отстал, его силуэт едва угадывался позади.
— В Лавре вам сейчас показываться нельзя. Выведу в город, укрою, — Крипта оглянулся, мазнул лучом фонарика по лицам тех, кто шагал за ним. — У меня в Киеве есть убежища, там, случается, укрываю таких, как вы, тех, кому опасно на виду быть.
— Что за место?
— Гостиница. Удобное место, там можно и переждать, и с нужным человеком увидеться, там надежно. Хозяйка гостиницы — проверенный человек. Картиной звать.
