Уильям Сандерс - Поезд в ад

Нет, вы посмотрите, еще и со стеком! Маккензи был признателен судьбе за то, что стоит спиной, и генерал не видит его лица.

Декер, очевидно, пришел не с проверкой, а просто разобраться с Бобом насчет снабжения продуктами; какое-то время он один на один разговаривал с толстяком, а штурмовик с лицом младенца тем временем что-то строчил в блокнотике. В конце Декер, однако, прошел туда-сюда по центру вагона, оглядываясь вокруг с удовлетворенным похмыкиванием. На секунду он, похоже, остановился, глядя на Маккензи, но почти тотчас двинулся дальше. Остановившись посередине, он громким голосом проговорил:

— Ну что ж, Боб, вы, как всегда, молодец. Дайте мне знать, если в чем-нибудь возникнет надобность. Мы все вас ценим, Боб, поэтому не думайте, что о вас забывают, — он милостиво улыбнулся, выставив перед собой стек. — Вам известна старая поговорка: «Боевой поход держится на желудке».

Маккензи вполголоса произнес:

— Треуголку бы, так вылитый Наполеон!

Вслух вырвалось это совершенно невзначай; Маккензи мысленно обругал себя последними словами.

Воцарилась нехорошая пауза; у Декера побагровела шея, стек трижды сухо хлопнул о ладонь генерала. Но вот на губах у Декера вновь заиграла умеренной ширины улыбка, а плечи слегка встряхнулись, словно от безмолвного смеха.

— Продолжайте нести службу, — сказал он Бобу и направился к двери; детина следом, как нитка за иголкой. Стоило двери захлопнуться, как все с шумом перевели дух.

— Сумасшедший, — сказала Элис, проходя мимо. — Для белого ты поступил чуть ли не как индеец.

Поезд тронулся из депо Сакраменто сразу после полудня — вначале медленно, с несколькими остановками, чтобы перебросить стрелки, и раз, когда экипажу «мушки» понадобилось спихнуть с путей остов сгоревшего автобуса. Когда город остался позади, Маккензи пригляделся к пейзажу за окнами, к тому, в какую сторону клонятся тени, и заключил, что путь их лежит все так же на север. Это было странно — по логике, надо бы двигаться на Сан-Франциско или в район Бухты бывшей военной базы в Окленде, если от нее что-то еще осталось. Она должна была бы быть для Декера вроде путеводной звезды. Или через горы к Рино, а то и просто в обратном направлении. Представить сложно, что ищет этот странный полувоенный отряд на колесах в чахлой, безлюдной Северной Калифорнии. Даже если бесцельно петлять по стране, абы чем-то заняться (чему Маккензи не верил ни секунды; на уме у Декера явно была какая-то определенная цель, неважно, какие экзотичные для это! о используются средства), ничего такими действиями не отыскать.

С другой стороны, для побега лучше местности просто не представишь. Маккензи вновь стал наблюдать и прикидывать. Может, когда приблизимся к горам…

Поезд катил через сельские окрестности Мэрисвилля, когда на кухне опять объявился адъютант с лицом младенца и перекинулся парой слов с Бобом. Толстяк кивнул и, приблизившись к Маккензи, похлопал его по плечу.

— Иди вон с капралом Хутеном, — указал он. — Старик хочет тебя видеть у себя в вагоне.

Маккензи застал Декера за столом. Генерал сидел и задумчиво глядел на пистолет, раздумывая, насколько сложно было бы заинкрустировать рукоятку с обеих сторон генеральскими звездами. На глаза ему однажды как-то попалась фотография Джорджа Паттона с точно таким же пистолетом, и идея показалась неожиданно интересной. Возможно, у кого-нибудь из штурмовиков и есть необходимые навыки.

— Вы за мной посылали, — не спросил, а просто проговорил Маккензи.

— Ах, да. — Декер отодвинул пистолет и взглянул на стоявшего перед столом человека. Среднего роста, плечевой пояс хорошо развит, седеющие волосы, одежда поношена, сырая от пота и кухонного пара; в целом вид одиозным не назовешь, только в глазах что-то… Декер невольно пригляделся повнимательнее. Человек стоял прямо, опустив руки вдоль бедер, но явно не по стойке «смирно», хотя чувствуется наверняка: если захочет, может и вытянуться в струнку не хуже инструктора-строевика из Уэст-Пойнта.

— Ваше имя? — осведомился Декер.

— Маккензи. — (И слова «сэр» не слышно; ну да ладно, этим можно заняться позднее.) — Росс Маккензи.

— Маккензи. Фамилия, разумеется, шотландская. Скотты. Великолепная боевая раса. Есть ли у вас опыт воинской службы, Маккензи?

— Да — (После некоторого колебания).

— Род войск?

— Морская пехота.

— Ага! — Начало обещающее. Как и большинство армейских офицеров, Декер испытывал к морпеху тайное, но основательное уважение. — Наверное, еще и офицер?

— Да. — (Господи, да из него и слова не вытянешь!)

— Вы когда-нибудь водили подразделение в бой, Маккензи? — спросил Декер слегка нетерпеливо.

— Несколько в ином смысле, — опять после некоторого колебания ответил, наконец, Маккензи. — В том смысле, какой имели в виду вы, войска в бой я не водил вообще. Авиация, — пояснил он. — Я служил пилотом в бригаде морской пехоты.

— Ах, вон как, — Декер уже подумал было, что этот человек действительно офицер. — Очень жаль, Маккензи, я сейчас все что угодно готов отдать за опытного, грамотно обученного офицера пехоты. И тем не менее, — сказал он, — вас же все равно на каком-то этапе этому обучали. Как я понимаю, в морской пехоте весь личный состав, даже пилоты и технический персонал, вначале проходят пехотную подготовку.

— Верно. Только у меня боевой опыт действительно приобретался в воздухе, на Ближнем Востоке.

— М-да, учили уму-разуму наших неотесанных братьев, так? Славно, славно. — Декер, откинувшись в кресле, сцепил над столом ладони. — Что ж, во всяком случае, очевидно, вы в великолепной форме, особенно для своего возраста. А сколько вам лет, Маккензи?

— Сорок семь.

— В самом деле? Я бы вам положил на несколько лет меньше, чем себе, а мне, между тем, сорок пять, знаете ли, — открылся Декер, скостив себе для порядка лет пяток. — Так вот, еще раз повторюсь: вы человек недюжинного ума, коли уж служили военным летчиком, по крайней мере, за плечами у вас боевая выучка в элитных частях. И это безусловно абсурд — дневалить все это время по кухне. Но в наших силах в секунду это исправить.

Побарабанив костяшками пальцев по столу, Декер напустил на лицо решимость.

— Я обычно выступаю перед каждой группой новобранцев из гражданских, разъясняю им суть нашей миссии и открываю всем дееспособным возможность вступить в Армию Америки. У меня, наверное, с половину личного состава так вот и влилось по дороге. Теперь же, Маккензи, начинается этап иной, особый; дальний наш рейд проходит по незнакомой и подчас крайне враждебной территории, и у меня на все про99нет времени. Не то, что тогда, на юге, со всей этой первоначальной возней на путях, когда у нас каждые рабочие руки были на счету.

Декер умолк. Выдержав паузу, Маккензи задал вопрос:

— Мне это расценивать как предложение поступить на должность? Вам угодно, чтобы я сделался одним из ваших — гм — солдат?

— Бросьте, Маккензи, — улыбка сошла у Декера с лица, не будьте таким нарочито занозистым! Я предлагаю вам нечто гораздо большее, чем просто мундир и ружье; живой силы для выполнения задачи у меня теперь предостаточно. Я предлагаю следующее, — отчеканил он. — Командный состав Армии Америки.

— Вы предлагаете мне здесь офицерство? — От Декера не укрылось, как уголки губ у Маккензи едва заметно дрогнули, словно от сдерживаемого смеха. — Вам не кажется, что я староват для взводного?

Да черт же вас побери, Маккензи! — фыркнул Декер раздраженно. — неужто до вас не доходит, о чем я! Мне нужен офицер-исполнитель, который помогал бы мне со всей этой махиной управляться — который крутил бы маховик, присматривал за текучкой — чтобы мне сосредоточиться на Главной Цели. Умельцы стрелять нынче по грошу за сотню, они лишь и выжили в этой смуте. Я ищу человека, способного мыслить.

— Понятно, — уголки губ Маккензи выдавали явную неукротимость. Позвольте спросить, генерал: это предложение — принудительный призыв или ставка на добровольность?

Декер насупился.

— А что, формулировка имеет какое-то значение?

— Определенное. — Маккензи, пожав плечами, взглянул Декеру глаза в глаза. (Любопытно, учат ли морпехи своих пилотов хотя бы элементарной воинской вежливости?). — Если просто имеется вакансия, я бы, пожалуй, воздержался.

Декер, подавшись вперед, лег подбородком на сцепленные пальцы.

— Вы отказываетесь послужить отчизне в это суровое время, Маккензи? Какой же вы после этого американец?

Тут Маккензи фыркнул — насмешливо, оскорбительно.

— Ради Бога, генерал, о какой, черт побери, отчизне вы говорите? Я ее и близко не ощущаю. Воспоминание какое-то, может, эдакий идеал…

— Знаете что, любезный… — голос у Декера сделался вдруг тихим, проникновенным, с чуть заметной дрожью, с которой Декеру никак не удалось сладить. — Соединенные! Штаты Америки никогда не уходили в небытие. Соединенным Штатам Америки быть вовеки веков. О гибели не может — быть и речи. С таким же успехом можно, знаете ли, утверждать, что и Господь ушел в небытие.