Андрей Мансуров - Разрешенная фантастика – 1
– Здравствуй, Моисей. Как дела у твоего народа? Как ты сам?
– Спасибо, Кнут, хорошо. Хотя, конечно, устаёшь от каждого Преображения хуже, чем от дня Посвящения… – Кнут не стал уточнять, что это ещё за бедствие.
– Скажи, Моисей… Мы уже можем выйти? Наверх.
– Да, можете. Ипполит же вам уже сказал.
– Сказал. Но… Ты проводишь нас?
– Разумеется.
Если тащить вниз канистры и рюкзаки с вещами оказалось возможно, будучи подстёгиваемыми страхом и адреналином, то вытаскивание двух (третью всё же решили пока оставить внизу) на три четверти полных канистр к выходу отняло последние силы.
Но – тащили. Марек всерьёз опасался, что какой-нибудь перетрусивший идиот из экипажа мог-таки в панике попытаться взлететь, наплевав на них.
– Моисей… – Кнут уже привык к слабому свету трёх тристановских лун, – как думаешь, хоть кто-то из наших… мог спастись?
– Нет. – абориген ответил весьма категорично, – Черви-обманщики (это новое сочетание вновь придумал транслятор!) никогда не позволяют кому-либо остаться прежним. Но – и стать такими, как они, никому ещё не удалось.
– Подожди-ка… Черви… Они прилетают с выбросом вспышек на вашем солнце?! – догадка пронзила мозг Кнута раньше, чем в ситуации разобрался даже биолог.
– Да. Они… Не знаю, поймёте вы, или нет – как бы катаются на гребне волны излучения. Они словно… спортсмены. Экстремалы. Любят развлекаться и изменять всё. И всех. Но немного отстают от света. Поэтому мы и можем спастись – мерцание солнца начинается раньше их прилёта, иначе многие наши тоже… Могли бы попасться в ловушку.
Это-то Кнут мог понять. Но спросил другое:
– Ты поэтому и не сказал, что они – живые? Боялся, что мы не поверим?
– Вовсе нет. Вы же космонавты – видали сотни рас… Я не сказал потому, что вы бы посчитали это – предрассудками нашей Религии. Веры. То есть – выдумкой. Но мы не… поклоняемся Червям. Мы их боимся. С ними невозможно договориться.
Вот в то, что на нашем солнце живёт злобная, и попросту стремящаяся всех остальных мыслящих, кто не с ними, ну, то есть – не червь! – убрать с дороги, уничтожить, при этом унизив, и поиздевавшись вволю, ты бы точно не поверил!
Кнут почесал болевший от долгого лежания затылок. Действительно, концепция такого социального поведения оказалась непривычна… Ведь даже с мерзавцами-инсектоидами всё равно удалось договориться о торговле! Правда, уже – не ему…
– Спасибо ещё раз, Моисей. За то, что гуманное решение вашей расы дать нам… Убежище, позволило спасти хотя бы нас двоих. Позже мне хотелось бы ещё вернуться к этому разговору. Уточнить кое-что. А сейчас… Мы пойдём посмотрим – что случилось.
– К вашим услугам. Пожалуйста. – Моисей, справедливо посчитав миссию оконченной, опустился на лапы, и уполз в лаз.
А может, просто не хотел мешать.
Корабль чуждой ландшафту громадой возвышался среди дюн. На опоры уже намело приличные горки песка. Однако кое-что сразу говорило о том, что внутри нет людей – под брюхом не горел ни один прожектор, или хотя бы габаритный огонь.
Марек плюхнул канистру на песок перед трапом:
– Кнут. Мне ещё страшней, чем когда мы лезли в… Пещеры.
– Я тебя удивлю. Мне тоже. – Кнут сгрузил своё барахлишко туда же, – Но проверить придётся. Вдруг кто-нибудь выжил… И нуждается в помощи.
– Но мы же… Не полезем туда вот так – сразу?
– А почему – нет? Всё, что могло случиться – уже случилось. Прибавлю-ка я яркости.
Аккумулятор шлема Марека совсем подсел от долгого горения в пещере. Кнут подкрутил регулятор своего прожектора. Сразу стало лучше видно открытый настежь грузовой люк. Из брюха трюма выглядывала носовая часть вездехода – быть может, в последний момент кто-то пытался домчаться до пещер?..
Но в вездеходе никого не оказалось. Впрочем, как и на всём челноке. Кнут с Мареком облазали все закоулки, убив на это не менее часа, но не нашли никого из экипажа.
Попытки отыскать следы на всё время перемещаемом потоками ветра по поверхности планеты, песка, провалились. Впрочем… Кнут невольно чертыхнулся.
От входного люка тянулось нечто вроде борозды – словно протащили что-то тяжёлое, как трактор, но размещённое в объёме обычного мешка. Они не придумали ничего лучше, как пойти по следу. В ста шагах от трапа след обрывался. У его окончания глубоко в песок врос… Камень. Белый. Размером как… Как обычный мешок с картошкой.
Марек, плюхнувшийся вдруг на пятую точку, и зажавший уши ладонями, заорал, застонал. Кнут схватился за кобуру с пистолетом. Атака?!
Но вокруг никого не было! И за камнем – не спрятаться!
– Проклятье! – сквозь слёзы в голосе напарника прорвалась боль, – Это – Ламми!
– Что?! – Кнут оторопел, – Ламми?!.. Он… передал тебе что-то мысленно? Он стал телепатом?
– Да нет же! Впрочем… Чёрт его знает – может, и стал. Этот камень и есть Ламми!
Теперь в песок сел и Кнут. Потому что ноги подогнулись сами.
С полминуты они молчали: Марек ещё держась за уши, Кнут – тупо пялясь на камень. Затем Марек счёл нужным пояснить:
– Знаешь, я такого никогда не испытывал. Словно через мой мозг проехал танк. Причём – не мысленный, а – настоящий! Этот чёртов камень… Он мыслит. Он живой. Но в то же время – уже мёртвый. Неподвижный. Он… Застыл, что ли – не могу сформулировать. Суть такая, что Ламми теперь не вырваться. Впрочем…
Насколько я могу судить, он и не хочет! Он… Сам выбрал такую форму.
– Подожди-ка, Марек. Что значит – уже не может двигаться? Он что же – дошёл досюда… сам?!
– Ну да. Ты же не думаешь, что его доволокли остальные. Вряд ли им было до его проблем – у них хватало и своих!
– Могу себе представить. – буркнул Кнут. Он действительно мог. Спросил:
– Ты… Как с ним общаешься? И где остальные?
– Никак я с ним не общаюсь. Просто… У меня в мозгу словно что-то взорвалось. Расширилось. Возникло. Чёрт, не знаю как сказать. Просто так получилось, что я уже знал, что это – Ламми. И – всё. Про остальных… Нет, про них ничего не знаю.
Кнут не спешил подниматься. Вместо этого он опёрся на «Ламми» спиной, и погрузился вновь в невесёлые думы.
Экипаж погиб. В этом-то у него сомнений не было. Пусть они здесь, на планете, и, например, носятся в воздухе, ползают под дюнами, и всё прочее в том же духе.
Как люди они погибли. Нет даже следа от тел… Хотя, вроде, какие-нибудь кости должны… Не могли же все составляющие скелетов вот так разом – и?.. Или – могли?..
Ну и Черви! Гады.
Но что же делать теперь им с Мареком? Как доказать разным Комиссиям и Трибуналам, что они вовсе не поубивали коллег с целью захватить в свои руки Корабль и Прибыль…
Возле камня что-то как бы зажужжало. Он перевёл взгляд – Боже, что за дикость!
Ну и зрелище!
Перед ними парило словно бы тело человека. Невидимое, прозрачное. Видимым же его делали струйки… Да – это были струйки крови, или другой жидкости ярко-вишнёвого цвета, с чёрными и зелёными точечками, переливающиеся в свете фонарей текущими словно по трубочкам с невидимыми стенками, бойкими потоками.
Эти нитевидные потоки пересекались, сходились, раздваивались и растраивались, создавая по невидимому контуру тела, совсем как у обнажённого человека, как бы сеть из фигур: трёх-, четырёх-, пяти, – и многоугольников, странно изменяющихся, и всё время перемещающихся по этому самому невидимому человекообразному каркасу-основе, не углубляясь, впрочем, в само бывшее туловище… И ещё они жужжали при этом.
О, дьявол! Это – капитан Майерс! Теперь Кнут видел это так ясно, что забыл сразу сказать об этом удивлённому Мареку. После прояснения ситуации тот не придумал ничего лучше, как брякнуть:
– Здравствуйте, капитан!
Как ни странно, фигура отреагировала. Жидкость-кровь побежала вроде бы быстрее, и контур головы словно наклонился в кивке…
– Капитан! Где все ваши люди? – тон Кнут выбрал нарочито строгий. Капитан должен отвечать за жизни доверившихся ему подчинённых! Он несёт за них ответственность!
Однако никаких мысленных «посланий» про судьбу остальных ни Кнут, ни Марек не получили. Вместо этого контуры фигуры прошли как бы вокруг камня-Ламми, и неторопливо удалились в пустыню. Воспрепятствовать оказалось невозможно – ни на окрики, ни на размахивания руками и фонарями новый облик Майерса не отреагировал.
Когда же рассердившийся Кнут попробовал просто встать на пути фигуры, она просто «протекла» сквозь него. Кнут… ничего не почувствовал.
Смотревший на это всё ещё сидя Марек, истово перекрестился. Округлившиеся глаза моргали.
Затянувшееся молчание нарушил Кнут:
– Вряд ли нам удастся вернуть их… В-смысле, в человеческий облик. Моисей сказал, что это необратимо.
– Кнут! Но мы должны как-то… Хотя бы попытаться!
