Александр Соловьёв - Нашествие хронокеров

Выхожу из-за угла, и у меня вспыхивает надежда.

Строение, стоявшее с противоположной стороны, превращено в холм. Песок засыпал ворота половины гаражей.

Когда это случилось? Час назад? Утром? Или, все-таки, ночью?

– Мира! Роман! Отзовитесь!

Я не слышу ответа, но некоторые гаражи завалены почти до верхнего края ворот. Если внутри кто-нибудь и есть, он находится в полной звукоизоляции.

По песку взобраться невозможно. С трудом залезаю на крышу одного из гаражей и пробегаю по всему ряду, продолжая на бегу орать.

Двигаюсь по самому краю крыш, и вот замечаю, что ворота одного из гаражей прилегают неплотно, словно были внезапно захлопнуты песчаным оползнем.

Кричу, но не слышу ответа.

Осматриваюсь. Это третий гараж от края ряда. Я спрыгиваю, начинаю отгребать песок, продолжая выкрикивать имена.

Минут через пять понимаю, что глупо пытаться откинуть руками несколько десятков кубометров пылевидного песка.

Я съезжаю с холма и бегу в произвольном направлении. Мне срочно нужен бульдозер. Кляну себя за то, что упустил столько времени.

Пыль попала в ботинки, я весь перепачкан, но с утра я не чувствовал ни зуда, ни жжения, и мысль о заразности этого желтого вещества меня больше не беспокоит.

Где же в этом районе могут находиться организации, имеющие тяжелую технику? Пытаюсь вспомнить, когда и где вообще я видел в последнее время бульдозер и тут же в голову приходит, что как раз за тем зданием, в окна которого я стучался минувшей ночью и которое теперь превратилось в пыль, кажется, стоял какой-то строительный транспорт: теперь, когда здание рухнуло, это было видно.

Бегом возвращаюсь на Пречистенку.

Так и есть, я не ошибся. Из-под навеса выглядывает ковш трактора. Это просто везение.

Через кучи перелазить не хочется – карабкаюсь через ворота.

Похоже, здесь была какая-то ремонтно-строительная организация. Всюду импортная техника. Тут все, что мне нужно.

Под навесом стоит несколько машин. Вот ковш примерно на полкуба. Даже не знаю, как это правильно называется – трактор или экскаватор.

Дверца открыта. Влезаю в кабину, усаживаюсь на сидение, пытаюсь сориентироваться.

Так, ручная подача топлива, педали сцепления и тормоза, управление гидравликой… Все довольно просто и удобно.

Включаю мотор и, не дожидаясь, пока он прогреется, трогаюсь с места. На ходу пытаюсь разобраться с передним ковшом. Он поднимается вверх-вниз.

С разгона врезаюсь в ворота. Вместо того чтобы распахнуться, они просто валятся вместе с частью каменного забора, который раньше соединял стены двух зданий.

Проезжаю мимо руин дома Миры, заворачиваю во двор, объезжаю гаражи и неумело втыкаюсь ковшом в песчаный холм.

Песок легкий и особого сопротивления мой трактор не испытывает, однако поднимается столько пыли, что за окном все погружается в шафранный туман.

Сначала я занимаюсь лишь тем, что нагребаю песок на уже имеющуюся кучу. Проходит некоторое время прежде, чем я понимаю, что надо делать, и, наконец, мне удается зачерпнуть рыхлую массу, сделать задний ход, затем повернуть и вывалить песок на площадку перед домом.

Время летит быстро. Не успеваю заметить, как проходит полчаса, а я не разгреб кучу еще и до середины ворот самого крайнего гаража.

Трактор грохочет, ковш то и дело ударяет по асфальту. Если Мира и Шишига в гараже, они, безусловно, слышат шум.

К половине пятого я освобождаю крайние ворота. Скоро начнет смеркаться, а мне еще работать и работать.

Но у меня появляются навыки, и я осваиваю кое-какие хитрости. Я понимаю, что могу не отвозить зачерпнутый грунт на площадку, а просто отгребать его в сторону. Так получается значительно быстрее, и куча начинает уменьшаться на глазах. Уже к половине шестого я достигаю цели. Как только участок перед воротами оказывается расчищенным, я глушу мотор и выскакиваю из кабины.

Когда я распахнул ворота, из темноты на меня удивленно вытаращились фары «ауди». Я осветил фонариком все углы гаража, заглянул в салон машины. Миры и Шишиги нигде не было.

Я брел, пошатываясь и спотыкаясь, испытывая разочарование и злость. Мне не хотелось ни спать, ни есть.

Было уже сумрачно. Я то и дело пробегал лучом света по окружающей местности. Опасность могла предостерегать на каждом шагу.

Мне жаль не столько потерянного времени (впереди, возможно, годы и десятилетия одиночества), сколько сил. Нервное напряжение и двухчасовое дергание за рычаги вымотали меня.

Вряд ли я теперь, вернувшись, начну обустраивать свое жилище. Скорей всего, слегка перекушу, завалюсь на кровати и погружусь в дремоту. Крепкий сон будет невозможен до тех пор, пока я не придумаю каких-нибудь фоточасовых. У меня есть аппарат для ночного видения с заряженным аккумулятором, буду время от времени выходить на улицу и просматривать окрестности.

Я шел к Смоленскому бульвару. Кое-где раздавались шорохи. Значит, процесс постепенно продолжался. Пятна наступали на уцелевшие стены домов.

Что будет, когда от города не останется ни камня? Агрессивные пятна примутся за землю? Начнут вгрызаться в грунт, превращая его в пыль. И так до тех пор, пока не доберутся до расплавленной магмы. И тогда произойдет страшный взрыв. Впрочем, еще до того начнется невероятная сейсмическая активность. Выбросы магмы зальют кору. И что потом? Ведь пятна не реагируют на огонь. Или высокие температуры все же способны их погубить? А если нет? Тогда земля покроется огненной лавой, вода вскипит и испарится, превратившись в толщу облаков, поднимутся бури, и планета умрет.

Я представил себе, как земля, уменьшаясь в размерах, теряет гравитационное поле. Луна сходит с орбиты и улетает в бездну космоса вместе с водруженными на ней флагами и луноходами. А наша бедная планета, навеки остыв, превращается в безжизненный, утративший форму, астероид.

Чушь! Еще ничего не доказано. Во-первых, то, что пятна – внеземная форма – не более чем мое предположение. Во-вторых, их сегодняшняя неуязвимость может уже завтра стать причиной самоуничтожения.

Мне вспомнилась «Война миров» Уэллса. Чудовища-марсиане пострадали от земных вирусов, но самое главное – они были видны. Что ни говори, с реальными пришельцами было бы сражаться намного легче, чем со следами их жизнедеятельности.

Я – случайно выживший ученый. Я полон сил и готов бороться за свою жизнь и вести войну. Но что делать, если мир захватили невидимки? Прожорливые твари показали мне пока лишь то, что существует иная, малоизвестная нам физика, законы которой могут вызывать у человека только удивление и ужас.

И еще один вопрос пришел в голову: видят ли они меня? Может, я нарочно оставлен в живых для того, чтобы быть объектом их эксперимента?

Я дошел до начала Пречистенки и остановился у самого края рва.

Троллейбуса, по крыше которого я перебрался сюда, не было. Ров стал глубже и шире. Были повреждены канализационные линии, и снизу поднимался смрад.

Попытаться проникнуть в дом и затем выбраться на Смоленский бульвар через окно?

Я приблизился к стене здания, но подойти вплотную мешали кучи песка, ссыпавшегося с изуродованных верхних этажей.

Арочный проход во внутренний двор тоже полностью завален. Вскарабкаться по куче, разбить окно и таким образом пробраться в дом слишком рискованно: все здесь так и кишит заразой.

Выходит, я в тупике и надо возвращаться?

Я посветил на часы. Черт побери! Без пяти шесть.

Действуя бессознательно, я спрятал фонарик и стал взбираться по сыпучей поверхности песчаной кучи. Ноги погружались чуть ли не по колено. Я распластался, но, наконец, все-таки дополз до стены и некоторое время – просто так, от бессилия – лежал на животе, прикоснувшись рукой к стене.

Было что-то приятное в этом лежании. Рыхлый, стерилизованный грунт послужил бы неплохим материалом для набивки спортивных матов. Вероятно, его также можно применять и в строительстве, как теплоизоляционный материал.

Думаю, к песку пятна равнодушны. Для них он – отходы производства. А это значит, что неплохо было бы окружить дом защитным валом из такого песка.

Я поглаживал холодную штукатурку. Мне стало хорошо, по телу разлилось сладковатое ощущение свободы, и при этом сердце кольнула какая-то странная неземная печаль. Я подумал: сколько столетий по этому городу неслось время и вдруг разом остановилось. Теперь город стал похож на заброшенный храм, и сейчас, когда единственный его обитатель прекратил всякое движение, в нем воцарился абсолютный покой.

Откуда-то издалека донеслась едва различимая музыка. Я ощутил одиночество и в то же время испытал особое, ни с чем не сравнимое блаженство. И потерял несколько мгновений. Пятна застали меня врасплох.

Тоска разлилась по груди, поднялась к горлу, я стал подвывать в такт далекой музыке. Вначале мне показалось, что тело увеличилось, стало терять формы, слилось со стеной и кучей песка, на которой лежу. Потом пришло ощущение медленного растворения в окружающем. Вдруг все чувства исчезли, и в этот миг я по-настоящему испугался.