Гай Хейли - Гибельный Клинок

Моторы танков взревели. «Леман Руссы» развернулись и начали уходить. Банник, высунувшись из башни, наблюдал, как «зеленоглазый» постепенно скрывается из виду, меньший шагоход навалился на него словно пьяный. Титан, не в силах сдвинуться с места, изрыгал зеленый огонь вслед отступающим имперцам. Банник не знал, сколько из солдат, собравшихся вокруг «Гибельного Клинка» успели отступить, но не сомневался, что некоторые все же успели.

Поток энергии, выплескивавшийся из титана, иссяк. Громадная рогатая голова повернулась со скрежетом несмазанных механизмов, круглые глаза светились нечестивым ведьмовским огнем. Их взгляд был прикован к Баннику, казалось, проникая в самую его душу. Огромная машина превратилась в силуэт, потом лишь в тень, но зеленые глаза продолжали смотреть на него, затем и они скрылись в неистовстве калидарской бури.

Банник сполз обратно на сиденье в башню. Он был грязен и измучен, в голове звенело. Прилив адреналина прекратился, оставив слабость и тошноту. Гибель его людей, о которых он и не вспомнил в напряжении боя, теперь ударила его как снаряд – Эрлизен, Керлик, Бривант, Товен, Патинелло – люди, с которыми он служил и проходил боевую подготовку два года. Он был рад, что не знал никого из них до службы, иначе было бы только хуже. Погибнуть так далеко от дома, и, скорее всего, их семьи так никогда и не узнают, что случилось с ними… Их смерть добавила новый груз к его чувству вины. Он нес за них ответственность, но не смог им помочь. Снова кровь на его руках…

Он выжил. Выжил и исполнил свой долг. Возможно, этим он искупил свою вину.

Но сейчас он слишком устал, чтобы думать об этом.

Кашлянув, он почувствовал влагу в респираторе. Потянувшись под маску, он почти инстинктивно задержал дыхание. Сунув пальцы под зловонную резину, он вытер рот, стирая слой пыли с кожи.

Он вынул руку. Кровь… кровь на пальцах.

На той части лица наводчика, что была видна под респиратором и фуражкой мелькнула жалость. Они оба знали, что это значит.

Пневмокониоз.

- Лишь слепая судьба спасла меня.

- Судьба отнюдь не слепа, сын мой.

Астропат Валле и неизвестный солдат после отступления с Костовальских равнин.

Посадочные площадки Хелуот-Сити,

Шестая луна Парагона VI.

2259395. М41

Банник шел по длинной ковровой дорожке к десантному кораблю, плечом к плечу с другими офицерами своего полка, недавно сформированного Парагонского 42-го бронетанкового. Он пытался смотреть только вперед, как приказано, но не мог удержаться от того, чтобы скосить взгляд в сторону, пытаясь найти в толпе на зрительских трибунах своего клана лицо отца.

Конечно, его отца не было здесь.

Банник разрушил тщательно создаваемые планы отца соединить кланы Банник и Туранниген. Он стоил клану потери 0,3 % в межклановой торговле - и стоил потери изрядной доли престижа своему отцу. Конечно, отец не придет. Потому что, по мнению отца, Старшего Аудитора Клана Банник Коларона Артема Ло Банника здесь тоже не должно было быть. Он должен был заниматься политикой вместе с отцом, но не стал. После того, что произошло с Тупариллио, у его отца не было выбора кроме как согласиться на поступление Банника на службу в Гвардию. Его дядя устроил остальное. Но это все было между ними. Старик мог позволить своему старшему сыну отправиться на войну, но не обязан был делать вид, что ему это нравится, и просто публично отрекся от него.

Банник знал это, ожидал этого, но все-таки надеялся, что отец придет, молился об этом…

Даже сейчас он все еще надеялся встретиться глазами с суровым взглядом отца, надеялся на какое-то примирение прежде чем уйти навсегда. Клан стоял на трибунах у погрузочного терминала, высоко над головами представителей низших классов Парагона, тысячи которых собрались здесь проводить своих детей на войну.

Толпа была огромной, море лиц окружало готические уступы здания терминала. Сорок десантных кораблей ровными рядами заполняли эту часть посадочной площадки, отделенной от бесконечного камнебетонного поля, которое представлял собой главный космопорт Парагона, столь огромный из-за необходимости принимать множество кораблей, каждый день взлетавших с поверхности планеты и садившихся на нее, привозивших сырье с остальных планет системы и увозивших к звездам продукцию промышленности мира. Все полеты, не являвшиеся жизненно необходимыми, были приостановлены на неделю, пока грузились войска. Этот призыв дорого обходился Парагону.

Банник маршировал по толстой ковровой дорожке, расстеленной на камнебетоне специально для кадетов – будущих офицеров полка. Его новая форма была неудобной из-за своей непривычности, тесной и жесткой, тогда как его прежняя одежда всегда была мягкой и свободной, а голове было холодно из-за того, что она была выбрита до синеватой щетины. «Стрижка, как у заключенного», думал Банник. Он и другие кадеты полка шагали вместе – почти сотня будущих лейтенантов и других офицеров - отслушав службу в церкви космопорта и устроив попойку за счет Объединенного Совета Кланов и планетарного губернатора Гонданика Ло Материака. Они отправлялись на войну с комфортом, в отличие от нижних чинов, уже проходивших боевую подготовку в болотах за космопортом.

Голова кружилась от выпивки и предчувствий. Он второй раз в жизни поднимался на борт космического корабля, и на этот раз он не вернется домой. Краем глаза он посмотрел на Каллигена, словно в поисках ободрения, но его друг сегодня был необычно серьезен и смотрел только вперед.

Банник подумал, что отец мог бы прийти потому, что больше они не увидятся. Большинство людей, поступавших на службу в Гвардию, никогда не возвращались домой, погибая на далеких полях сражений в световых годах от родины, или, если выживали, получали в награду земельные владения на непокорных мирах, за которые еще приходилось сражаться. Те же, кому все-таки повезло вернуться, оказывались на родине столетия спустя – полеты по галактике были долгими, странные энергии имматериума сильно искажали время. То, что дядя Банника вернулся вместе с тремя полками ветеранов, к которым теперь добавились два новых полка, направленных на Калидар, было почти чудом, случившимся лишь потому, что их родина оказалась по пути из одной зоны военных действий в другую, и им были нужны пополнения. Кроме того, это хорошо для морального духа, как сказал ему дядя. Губернатор Парагона воспользовался этим, чтобы отвлечь внимание народа от придворных скандалов – по крайней мере, так говорили слухи.

Если Банник когда-нибудь вернется, это больше не будет его прежняя родина. Ветераны, маршировавшие вместе с новобранцами из лагерей в болотах, были из трех разных призывов, проводившихся за последнее столетие. Никто из них до того не возвращался домой, никто и не ожидал, что вернется, и теперь, проведя лишь три недели на своей родине, они снова покидали ее, на этот раз чтобы никогда уже не вернуться. Их лица были еще мрачнее, мир и люди, которых они знали, исчезли в потоке времени, искаженного варпом.

Банник осознавал это, по крайней мере, осознавал разумом, с того момента, как поставил свою подпись на вербовочном документе, но теперь мысль о том, что он никогда больше не увидит отца и мать, и остальных своих родственников, наполнила его паникой. На долю секунды ему захотелось убежать, сказать, что он передумал, вернуться к отцу и просить прощения, но было уже слишком поздно. Возможно, именно поэтому вдоль ковровой дорожки стояли флотские унтер-офицеры – здоровяки, чьи мощные мышцы были заметны даже под формой. Заряженные шоковые дубинки, которыми они были вооружены, выбили бы сомнения из чьей угодно головы – и не только фигурально выражаясь.

Он напрягся, когда группа кадетов прошла мимо трибун клана Банник. Лица людей на трибунах были исполнены достоинства, но лишены каких-либо эмоций, как и подобало представителям правящего класса. На трибунах было много пустых мест. Похоже, целой ветви клана Банник было приказано не являться на проводы. Он попытался разозлиться на отца за это. Хотя он много раз злился на отца и раньше, и обычно для этого немного требовалось, но сегодня это было труднее, чем обычно.

Он почувствовал стыд за свои сомнения. Это недостойно клана Банник; возможно, он разрушил свою жизнь здесь, но не должен так же обойтись с новой жизнью. Он будет держать голову высоко.

И все же ему хотелось, чтобы отец пришел.

Ковровая дорожка огибала громадные посадочные опоры десантного корабля, выводя кадетов в один ряд с колонной нижних чинов. Перед Банником простиралось его новое будущее. Огромный трап корабля опустился, будто челюсть гигантского хищника, готовясь поглотить его и изрыгнуть, словно живой боеприпас, на одну из войн Императора. Даже если им повезет совершить опасный перелет в варпе невредимыми, едва ли Баннику суждено прожить долго. Дядя повторял ему это снова и снова, но Банника было не переубедить, и дядя, махнув рукой, задействовал свое влияние, чтобы на Банника не распространялась клановая привилегия, освобождающая от службы. Если ему суждено погибнуть – да будет так, значит, он того заслуживает. Несомненно, Тупариллио согласился бы с этим.