Сэнди Митчелл - Смерть или Слава
(Моя шинель была убрана в багги, в иссушающей пустыне надеть ее было бы явно нелепо, но у меня было достаточно места в карманах, и Юрген, как обычно, обвешал свой бронежилет разношерстной коллекцией сумочек и патронташей).
— Ну что ж, — наконец сказал я, с большим нежеланием покидая наше убежище. — Я полагаю, мы готовы.
Я взобрался на багги, втискивая себя как можно удобнее между тяжелым болтером и каким-то спасательным оборудованием, и стал ждать, пока Юрген завел двигатель, изрыгнувший шлейф воняющего выхлопного газа в чистый воздух пустыни.
Только через секунду мы смогли увидеть хоть что-то.
Конечно, если бы я знал что предстоит, я бы скорее вырыл самую глубокую яму в дюне, которую смог бы и сидел бы там, но я до сих пор думал, что мы недалеко от наших позиций и вскоре их достигнем.
Так что я жестко вцепился, когда Юрген бросил наш мусорный аппарат в движение, с ревом и подскоками, которые выбивали пломбы из моих зубов, мы прогрохотали навстречу нашей судьбе.
Глава восьмая
Остаток дня прошел без происшествий, несмотря на естественное предчувствие перспективы привлечь внимание врагов в окрестностях.
(Не говоря уже о наших собственных войсках.
Если бы Гвардия или планетарные силы обороны заметили бы нас раньше, учитывая вид нашего транспорта, сложно было бы винить их в том, что они стреляли бы в нас до тех пор, пока мы не подобрались бы настолько близко, чтоб понять, что мы не враги).
Мои опасения в связи с этим не были необоснованными, так как любой, невидимый нами наблюдатель ясно был предупрежден о нашем приближении: вой двигателей отражался эхом от дюн заглушая все остальные звуки, и я благодарил свое предвидение, которое побудило меня дать одну комм-бусину Юргену.
Без нее любые переговоры между нами были бы невозможны.
И даже не смотря на это все равно разговаривать было затруднительно.
Мы получали серию ударов, от которых даже позвоночник сотрясался, а воздух выбивался из легких, так что любой наш обмен репликами заканчивался стаккато из слов.
Через некоторое время я обнаружил, что стоять за болтером значительно комфортабельнее, ну или если быть точным — вцепившись в него намертво, и обхватив коленями наш подпрыгивающий багги, все это позволило мне лучше обозревать окрестности.
Использовать ампливизор было бесполезно, так что мне приходилось осматривать все своими невооруженными глазами, и я должен признать, видел я не много.
Нельзя было сказать, что ландшафт был монотонно неизменным, случайные обнажения красно-бурых скал ломали песок, как рифы в океане пыли, и редкие участки сухого кустарника отчаянно цеплялись за любую щель, которую только могли найти.
Были и вкрапления лишайников, обильными вкраплениями удивительных цветов, хотя возможно просто глаза выделяли их гораздо легче, из-за контраста с окружением.
Я не видел очевидных следов животных, хотя наверняка они тут водились.
Если уж я что-то и узнал из моих поездок по галактике, так это то, что жизнь чрезвычайно стойкая, и обязательно найдет лазейки, чтоб выжить в самых недружелюбных условиях.
Когда тени начали ползти к горизонту, и небо подернулось фиолетовым, я решил объявить остановку.
Юрген подчинился с готовностью, что неудивительно, так как он целый день был занят борьбой с громоздким управлением, и он остановил нас с подветренной стороны одного из обнажения горных пород.
Я с облегчением спрыгнул, почти упав, когда ноги коснулись песка, и попытался растянуть и вернуть в чувство свои затекшие и закостеневшие конечности.
— Как ты думаешь, как далеко мы уехали? — спросил я, доставая ближайший пакет с батончиками рациона, и растянулся на земле рядом.
Юрген неопределенно пожал плечами.
— Около восьмидесяти кломов[43], — ответил он, разворачивая походную печку.
Я удивленно поднял брови.
— Да неужели? — спросил я, стараясь подавить скепсис.
Юрген подтвердил, ответив на риторический вопрос буквально, как он делал это всегда.
— Багги достаточно шустрый, даже не смотря на его загрузку, — ответил он.
С этим я не мог поспорить, так что я оставил его ставить лагерь и блуждал вокруг скалы в поисках подходящей твердой поверхности, чтоб немного размять свои конечности упражнениями с цепным мечом, к тому же воздух стал достаточно прохладен, чтоб это было физически возможным.
К счастью я нашел такой участок и когда я закончил привычный цикл связок атак и защит, я начал чувствовать себя удовлетворительно и гораздо спокойнее.
Вернулся я в лагерь в расслабленном состоянии и обнаружил, что Юрген был сильно занят в мое отсутствие.
Темнота начала опускаться на пустыню, неся с собой ночную прохладу, и я достал свою шинель из багги.
После горячего ужина и чашки рекафа, я заполз в палатку, сооруженную Юргеном, завернулся в спальник и начал погружаться в спокойную дрему, которой наслаждался последние несколько недель.
Ни в эту ночь, ни в последующее утро нас не ожидало никаких сюрпризов.
Я проснулся, чтоб обнаружить, что Юрген помешивает в кастрюльке что-то серое и комковатое, но, несмотря на отталкивающий вид, пахло это восхитительно.
Он взглянул, как я осторожно перешагнул его спальник, в который он постелил снаружи палатки и протянул мне чашку рекафа.
— Почти готов, сэр, — уверил он меня и наклонился обратно к каше.
Один Император знает, что это было такое, но это было настолько питательным, что я стал готов ко всему (что достаточно иронично, учитывая, как закончился этот день).
Насвистывая что-то бодрое, я начал собирать лагерь.
После того как я уложил что-то из снаряжения разложенного на камнях обратно в багги, молчаливый и полный укора взгляд моего помощника напомнил мне, что я вторгся в его святая святых и я решил оставить эту заботу ему, без моего дальнейшего вмешательства.
Юрген был строгим сторонником протоколов, которые обычно делали мою жизнь намного легче, чем она могла бы быть.
В следующие годы, с его стороны даже генералам было вежливо, но решительно отказано во встречах со мной, когда я этого не желал.
Зная его упорство в делах, которые он, несомненно, считал черновой работой, не достойной меня как комиссара, и что он будет сердиться до конца дня, я вернулся к скалам, по которым карабкался вечером, с ампливизором и стал рассматривать горизонт в поисках хоть какой-то подсказки, где мы находимся.
С моего возвышения, в чистом воздухе пустыни, все было видно на порядок дальше, чем я ожидал, и мое внимание привлекло смутное пятно на горизонте, прямо по направлению нашего маршрута (естественно, это было первым направлением, куда я посмотрел).
Мое любопытство было задето, и я попытался увеличить изображение, чтоб разобрать хоть какие-то детали.
— Мне кажется, мы приближаемся к городу, — сказал я Юргену, скрежет и стуки, раздающиеся через его комм-бусину говорили о том, что он укладывает снаряжение в багги с его обычной эффективностью.
Я попытался сфокусировать изображение, но жаркое марево уже начало мерцать над песками, и стало невозможным разобрать что-то, кроме нечетких линий стен и зданий.
Я старался как мог, чтоб попытаться увидеть живущих там, если они вообще там были.
— Наверное это и есть то пятно на карте, куда мы собирались приехать.
— Скорее всего, — согласился мой помощник.
— Орки, скорее всего, и отметили наш город, как «множество врагов».
Он помедлил, и продолжил с нотками предупреждения в голосе.
— Напомню вам, сэр, что они могли думать так, даже если там были только гражданские.
— Я вижу.
Я задумчиво опустил ампливизор.
Это мне не приходило в голову раньше, и идея беспечно нестись по землям смертельных ловушек орков (любой город — смертельная ловушка для пехотинца, и не позволяйте никому убеждать вас в обратном) была не привлекательна.
Тем не менее, я просто не видел другого пути.
Мы определенно не могли себе позволить бесцельно кататься по пустыне, пока у нас не кончатся припасы.
— Лучше всего продвигаться с осторожностью.
— Очень хорошо, сэр, — согласился мой помощник, едва сдерживая нотки облегчения.
Минуту спустя рев нашего плохо настроенного двигателя разорвал тишину пустыни.
— Мы же не хотим привлечь к себе внимание?
С ЭТОЙ мыслью мы приближались к городу с чуть больше скоростью, чем пешком, так как двигатель был незначительно тише на малых скоростях, стараясь, чтоб дюны оставались между нами и городом как можно дольше, дополнительно приглушая звуки.
В скором времени мы выехали на дорогу, гладкое рокритовое покрытие вело из города, Император только знает, куда и мы поехали по ней.
С этого момента наша скрытность была под вопросом в любом случае, и лучшим выходом было проскочить под сомнительным укрытием окраин города.
