Анна Чащина - Бог со звезды

— Что это еще за опыты над исполняющим инспектором, доктор? Вы что, хотите лишиться места?

— О, как вы заговорили. — Девушка язвительно усмехнулась. — А где же медовые речи?

— Простите, Богдан. — Феофан Аркадьевич стал на удивление серьезным, голос его зазвучал чуть виновато.

— Объяснитесь, — сухо потребовал Богдан. Актеры хреновы!

— Я же говорил, у нас очень мало возможностей для полноценных исследований. То, что я вам только что показал, вызывает у всех испытуемых примерно одни и те же чувства. Мы пытаемся установить причину такого эмоционального всплеска. Он не продиктован рациональными причинами или биологическими раздражителями. Чисто психологическая реакция. Вы на нас очень разозлились, я понимаю. Но, поймите, вы тот человек, который о Янусе не знал ничего вообще. Никогда не видел шантийца или другого разумного представителя планеты даже на мониторах. Я не мог упустить такой шанс.

— Рад за вас. Объясните проще. Чего вы пытались этим добиться?

Феофан Аркадьевич постучал по цилиндру пальцем. Богдан едва не взвился. В сладкой парочке его теперь раздражало все.

— Понимаете, это тело мертвое. Давно. Более года. Оно отлично сохранилось, как видите. Мы проводили с ним массу опытов. Проверяли тестами, замеряли все возможные волновые излучения. Даже психологические тесты для контактирующих с ним людей ввели. И поняли, что не продвинулись вперед ни на шаг. Зато доказали одинаковую реакцию физиологического отторжения при первом контакте.

— Что это за существо? Оно подвергалось мутации? Почему оно такое… ну, вы понимаете…

— Эмилия, открой ячейки с противоположными фазами цикла, — попросил Феофан Аркадьевич.

Та кивнула и приступила к работе. Феофан Аркадьевич подозвал Богдана ближе.

— Не волнуйтесь, больше такой реакции у вас не будет.

Богдан не спешил доверять старику, однако подвинулся и заглянул в другой цилиндр.

Если забыть о том, что ниже пояса существо казалось кастратом, оно выглядело обыденно и походило на обычного человеческого подростка. Худощавого, с плоской грудью и чуть впалым животом. Серая кожа, светлые, словно полосатые волосы. Человек как человек, только перенесший травму или операцию. Ничего общего с тем первым, уродом.

— Это потомки колонистов?

— Не совсем. Мы провели полный, насколько позволяет оборудование, генетический анализ. Некоторые гены искусственно изменены и влияют на внешний вид, а также на наличие особого биологического цикла. Обменные процессы, ускоренная регенерация, длинный список достоинств. Возможности мозга тоже изучаем, но мертвый материал охлаждает наш пыл. Ряд особенностей вообще никак не удается классифицировать. Скорее всего, они обусловлены эволюционным процессом. Эти существа, можно сказать, запрограммированы вычленять все лучшее и пополнять свой генофонд. Уникальные создания. Одно могу сказать: организм достаточно сложный и лишь отчасти является человеческим. Мы сделали смелое, но пока бездоказательное предположение: колонисты пытались прижиться на Янусе несколько десятилетий, прежде чем составили одну из отдельных, но быстро размножающихся групп-рас. Одной из их программ по внедрению в систему могла быть насильственная ассимиляция. Тогда это еще было разрешено, хотя такая политика резко повышает вероятность возникновения военных конфликтов. Мирное сосуществование на чужой территории предполагает не только культурный обмен, но и новые технологии, все то, что может привлечь аборигенов к торговле и слиянию культур, но не к войне. Трудоемкое, сложное, затратное занятие. Однако существовала одна узконаправленная программа, которую подозрительно быстро запретили. Это я ссылаюсь на выдержки из исторических и научных источников того периода, раскопанных в нашей библиотеке. Эта программа предполагала изменения на генном уровне, проще говоря: превращение человеческого образца в третий вид, промежуточный. Поскольку инопланетяне и люди могут быть совершенно несовместимы биологически, это очень опасное занятие. А если и удастся создать такой гибрид, не факт, что он окажется способным к размножению, не выродится, не получит непредсказуемые мутации и прочее, прочее, прочее.

— Значит, у колонистов могло получиться… вот это?

— Зря вы с таким пренебрежением, Богдан, — миролюбиво произнес Феофан Аркадьевич.

Через пару ячеек от их цилиндра выехали еще два точно таких же. Эмилия активировала их, а затем нахально улыбнулась Богдану. Доктор привлек его внимание легким постукиванием по прозрачной поверхности.

«Дятел», — раздраженно подумал Богдан.

— Смотрите. Наше существо можно назвать мифическим словом — андрогин. У него три пола. Вот тело в промежуточной фазе. А в тех двух цилиндрах крайние точки цикла: мужчина и женщина. Мы предположили, что часть позднейших рас Януса, таких как катаринцы, тау или мешлинги — это совершенно новые виды. Они возникли после того, как появились шантийцы с их способностью скрещиваться с физлингами, представителями одной из основных рас. Родство с ящерами доказать пока не удалось. Не хватает материала.

— Я запутался, — мрачно констатировал Богдан, переходя за Феофаном Аркадьевичем к другим цилиндрам.

Доктор оказался прав, таких негативных эмоций он больше не почувствовал. Шантийцы крайних состояний показались ему даже симпатичными. Ну, по крайней мере, женщина. Маленькая грудь, узкие кисти и ступни, длинная, изящная шея. Она скорее походила на неуклюжего подростка, а не на хорошенькую девушку. Такую как Эмилия, например. Но, он готов был признать некое очарование такой хрупкости, особенно после испытанного потрясения от вида «оно».

— Они всю жизнь так меняются? — спросил Богдан. Эмилия стояла рядом, прислонившись к нему боком. Как бы случайно.

— С момента полового созревания, — сказала она. — На Янусе сначала было два доминирующих вида, совершенной прихотью творения эволюционирующих параллельно. Ну, как если бы, положим, на земле в свое время не вымерли неандертальцы, а развивались бы дальше. Не помните таких? Неважно, зачем вам помнить. Одни — ящеры, вторые — физлинги. Ящеры чем-то напоминают наших динозавров. Ну, хоть мультики-то смотрели в детстве?

Богдан не удержался и нервно дернул плечом.

— Эмилия… как вас по батюшке?

— Эмилия Кировна.

— Так вот, Эмилия Кировна, меня посчитали достаточно компетентным сотрудником, чтобы отправить расследовать такое нетипичное дело. Давайте не будем смешивать личное и профессиональное. Лично я ничего плохого не делал и смещать Шаурова без веских на то оснований не собираюсь. Для меня законность не пустой звук. Однако создаваемые для следствия затруднения или препоны чреваты проблемами, понимаете? Я хотел бы сотрудничать. Я хотел бы, чтобы станция понесла минимальный ущерб. Пойдите мне навстречу и прекратите попытки ставить опыты на моей психике.

— Как скажете, Богдан. — Она заливисто рассмеялась, но не отодвинулась. Спросила: — Здесь вас еще что-то интересует?

— Да. — Богдан попытался поймать взгляд ее лукавых глаз.

— И что же?

Феофан Аркадьевич запускал программы, убирающие цилиндры обратно в блок. Делал он это деловито, но как-то уж нарочито серьезно…

Богдан подумал, что у него начинается паранойя. Нельзя же всех вокруг подозревать в предвзятости?

Он облизнул губы и решил взять быка за рога:

— И чем такие существа могли показаться привлекательными для пиратов?

— Я психовал, — признался Богдан.

Митька взъерошил ладонью пшеничные волосы и грустно улыбнулся.

— По крайней мере, теперь ты точно знаешь, что доктор Мякишев и дамочка на стороне Альберта. Они будут его прикрывать в любом случае. Кстати, девица задела тебя за живое, как погляжу?

— Задела, — с неохотой сознался Богдан. — Но перегорело также быстро. Вроде все при ней, фигурка, глазки, но — язва же. Нахлебался я уже таких горе-феминисточек. Как вспомню Лизу — вздрагиваю. Не хочу второй раз на те же грабли. Девица, конечно, толковая, знает много, но…

— Не про тебя птаха, — закончил Митька. — И то верно. Мы работать приехали, а не романы крутить. Я тоже времени даром не терял. Сходил в оранжерею, как и собирался. Почирикал с Лерочкой. Милая девочка, даже не дурочка. Отбрила меня, правда. Но со всей мягкостью. И кое-что интересное рассказала.

Богдан задумался, но напарник долго не молчал. Спросил:

— Эта Эмилия, что она рассказала по поводу шантийцев?

— Взглянуть бы тебе на них, Мить, — злорадно предложил Богдан. — Сказочные ощущения. Особенно от «оно». А сказала… Ничего такого не сказала. Они думают, что дело в их физических и биологических возможностях. Ценный биоматериал, так сказать. Но зачем такую толпу угонять? Неужели для исследований не хватило бы двух-трех образцов?