Анастасия Парфенова - Ярко-алое
До неожиданно обрушившейся на них изоляции основным и, пожалуй, единственным успешным аргументом реалистов была экология. Все, кажется, соглашались, что Акану нужно терраформировать. Все готовы были поддерживать этот проект… за чей-нибудь еще счет. После того как удалось получить пригодную к дыханию атмосферу (помимо всего прочего, сократив на порядок число несчастных случаев), население вздохнуло полной грудью. И успокоилось. Вопрос растянулся в бесконечность, став основой унылых споров, благотворительных акций и политических махинаций. И цвело бы это болото, и пахло, и плодились бы в нем по-прежнему инопланетные заговоры, но Кикути Нобору решил, что с него хватит. И уничтожил маяки. Чтобы выяснить, к искреннему удивлению изоляционистов, традиционалистов и прочих консерваторов, сколь многое на самом деле импортировали надменные лидеры в производстве софта.
Акану не ждал голод, ей не угрожал кризис базового жизнеобеспечения. Не в этот раз. Отгремевшая полвека назад война ангелов и сопровождавшая ее блокада преподали на сей счет весьма наглядные уроки. Пищевой и легкопромышленный комплексы на планете были достаточны для более чем скромных потребностей населения. Но вот «сложные» и «тяжелые» технологии…
Нет, многое аканийцы создавали сами. Многое, что было для них столь важно, нигде больше в метрополии не производилось и не использовалось. Но ведь не все. Выпадет одна кажущаяся совершенно пустяковой деталь — и конечный продукт недостижим. Недостанет экзотического, составлявшего ничтожную долю импорта материала — и сложнейший синтетический цикл рассыпается буквально на глазах. А старые запасы заканчиваются.
Тимур, до того как начал разбираться в происходящем, и не представлял себе, сколь многое скрывается за обтекаемым термином «производство». Прежде чем руки дойдут до собственно сборки, сначала нужно разработать, усовершенствовать и протестировать концепцию. Потом найти, добыть, переработать и доставить материалы. После чего начинались бесчисленные стадии создания и выращивания компонентов. Их калибровка. Их настройка. Их синтез. И на каждом этапе требуется не только соответствующее оборудование, но и рабочая сила — обученная, компетентная и не одно десятилетие формировавшаяся под влиянием именно этой задачи.
А все кажущиеся невидимыми сложнейшие схемы, вживленные в одежду, в стены, в тела людей? Все детали, которые невозможно получить без огромных орбитальных комплексов, без уникальных биоресурсов, без многоступенчатых, охватывающих дюжины планет производственных циклов? Их больше неоткуда было взять.
Вот тут-то партия реальности увидела прямое подтверждение своей ниспосланной свыше несомненной правоты. И влезла, в лице Джеффера, в совет, пытаясь провести политику, которую все остальные восприняли как особо изощренную и трусливую форму самоубийства.
Оставить виртуальность, обратив энергию на обустройство планеты? Согласиться с тем, что рано или поздно Паутина рухнет, и прекратить тратить ресурсы на продление ее агонии?
— Приемлемые потери? Приемлемые? — взвилась со своего места советник, представлявшая интересы сословия пользователей. На Сакамото Йоко всегда можно было положиться, если требовалось сказать вслух то, о чем все остальные дипломатично молчат. У женщины настолько явно отсутствовало чувство такта, что ей прощали выходки, любому другому стоившие бы недельного бана. — Ваш так называемый «план» под прикрытием красивых слов и экономических схем означает расчетливое принесение в жертву всех, кто не сможет жить вне Паутины. А уже все сословие сетевиков и часть пользователей просто физически не способны существовать вне капсул…
Вновь заговорил Джеффер — красиво, убедительно, страстно. Старательно обходя гигантский подводный камень, будораживший межзвездную политику едва ли не со дня колонизации Аканы.
Тимур чуть повернул голову, разглядывая чистый профиль Ари. Представитель ками был безмятежен, будто блистающий красноречием оратор не призывал, по сути, к геноциду ему подобных. В голове не укладывалось, не могло уложиться, что вещающий напротив голубоглазый человек просто не видит в этом «искусственном интеллекте» равное себе, обладающее разумом и волей сознание.
Два десятилетия на Акане. Принятие обычаев и уклада жизни. Падение маяков.
И по-прежнему Джеффер может войти в Паутину, явиться на специально созданный для встреч тайного совета остров, поприветствовать виртуальные аватары своих коллег. Он кланялся посланнице полностью зависимых от Паутины сетевиков, он пожимал руку Ватари Богдану, чья искалеченная войной жена вот уже полвека могла полноценно жить лишь в сети. И, глядя в дымчато-синие глаза ками, убежденно говорил об уничтожении целой цивилизации для того, чтобы сохранить горстку, жалкую долю от истинного населения Аканы.
— …всегда знала, что метрополия — сборище лицемерных рабовладельцев, построенное на эксплуатации созданий искусственного интеллекта! Но массовые убийства? Тот самый грех, что стал причиной и основанием Законов Падения? Вы позволяете двойному стандарту завести вас слишком далеко. Даже для варвара!
Тимур прикрыл глаза. И снова те же, и снова о том же. «Варвар». До близкого знакомства с Венту Джеффером он просто не понимал всей глубины этого оскорбления. Вообще не считал оскорблением, если на то пошло. Как, скажите на милость, искать совместный путь, когда различия пролегают столь глубоко, столь неискоренимо?
— Так предложите же другой вариант, — вспыхнул под их взглядами чужеземец. — Шок, вызванный обрывом всех внешних коммуникаций, был слишком велик. Попытки залатать дыры только усугубляют ситуацию. Паутина будет деградировать, теряя один слой за другим, пока наконец не случится каскад. Ее обитатели погибнут в любом случае. Предложите действия. Предложите любые шаги, которые смогут их спасти. Предложите хоть что-нибудь. Или это правительство только и может, что бросаться обвинениями и заламывать руки?
— Работы по оптимизации информационных потоков и сетей ведутся не прекращаясь. И я по-прежнему считаю, что нам следует уделить больше внимания исследованию явления критической величины, — заявил, глядя мимо собеседника, князь Вишневого союза.
Сакураги Тайти, владыка союза Сакураги и глава наиболее влиятельного на сегодняшний день клана планеты, мог себе позволить подобное пренебрежение. Высокий харизматичный красавец отточенным жестом отодвинул прочь не устраивающие его данные. Довольно смуглая по меркам Аканы кожа владыки контрастировала с белыми прядями. Как у многих творцов старшего поколения, единственным намеком на его возраст были спускавшиеся почти до колен снежно-седые волосы. Доверять юному облику не стоило. Тай Сакураги сражался в отгремевшей полвека назад войне, и враги одарили его прозвищем Гинтарас. Поначалу в насмешку — так самого Тимура, пытаясь высмеять, называли Железным, — но вишневый владыка взял полупрезрительную кличку и превратил ее в официальный титул. Сегодня никого не тянуло потешаться над Кохаку, Янтарным князем союза Сакураги.
Джеффер уставился на предводителя старших кланов, будто тот обновил аватару, отрастив себе ангельские крылья.
— Эти сказки? Вы всерьез собираетесь тратить время и ресурсы на сетевые легенды?
Сакураги, считавший себя теперь, после гибели династии Кикути, едва ли не духовным лидером планеты, счел спор с близоруким варваром ниже своего достоинства. Вместо него заговорила госпожа Хана, представляющая гильдии:
— То, что вы отказываетесь верить в явление, не делает его несуществующим, Венту. Некая критическая точка, после которой информационный узел переходит на новый уровень и может функционировать даже при отсутствии материальных носителей, существует. Более того, доказано, что программы такого уровня не только не зависят от манипуляций в реальном мире, но и сами способны оказывать влияние на физический план бытия. — Хана чуть улыбнулась. И не посмотрела в сторону Ари. — Мы, безусловно, продолжим исследовать это явление. И продолжим попытки воссоздать его. Хотя бы в базовых узлах. Но в одном советник Джеффер прав: рассчитывать на достижение критической величины означает поставить все на чудо. Такой роскоши мы себе позволить не можем.
Сребровласая и несгибаемая, она говорила короткими вескими фразами. На последних словах голос приобрел твердость приказа. Госпожа советник подчеркнуто обращалась к чужеземцу, однако ни у кого не осталось сомнений: если Кохаку не внемлет предупреждению, проблемы начнутся именно у него. Причем со стороны его же собственной партии. Хана могла сколько угодно считаться революционеркой, феминисткой, борцом за равенство и одним из организаторов свержения Кикути, однако родилась она творцом влиятельного и старинного клана. Высокородная госпожа давным-давно покинула семью, однако продолжала пользоваться преимуществами высокого происхождения.
