Николай Степанов - Змееносец
— Нет необходимости. Тебя, как чужака, они трогать не станут. А о себе я позаботился. Ни одна из них не посмеет приблизиться на расстояние плевка.
— Они еще и плюются? — По спине туриста пробежал леденящий холодок.
— Только в представителей нашего мира, — махнул рукой волшебник. — Ты, главное, под ноги смотри, и все будет нормально.
После этих слов «дядюшки» Андрей стал меньше внимания уделять радужному потолку, чтобы ненароком не обидеть зазевавшуюся певунью. Чем дальше «родственники» уходили в глубь ущелья, тем больше змей встречалось на дорожке. А по стенам… В глазах рябило от светящихся желтых точек.
Наконец Дихрон остановился.
— Пришли, — сказал он и хлопнул в ладоши.
Многократное эхо растянуло звук на целую минуту, а когда он прекратился, до слуха начала доноситься едва различимая мелодия. Вначале казалось, что она зародилась где-то внутри сознания, словно всплыла из глубин памяти, но, постепенно набирая обороты, песня крепла, порождая в душе человека необъяснимый трепет перед красотой диковинных голосов. Фетров пытался, но так и не мог сравнить возникшие ощущения с чем бы то ни было. Он не испытывал в своей жизни ничего подобного. Казалось, парень воспарил над землей, стал легким облаком…
Резкий хлопок оборвал волшебную мелодию, сбросив Андрея с небес на землю.
— Зачем?! — возмутился нелегальный турист.
— Заслушался? — улыбнулся чародей. — Здесь нельзя терять контроль над собой, иначе оглохнешь.
— Оглохну? — недоверчиво переспросил фокусник. Трудно было поверить, что подобная красота могла как-то навредить.
— Конечно. К многоголосому хору с каждой минутой подключаются все новые исполнители, громкость медленно нарастает. И в определенный момент — бац! — наступает полная тишина. И не потому, что концерт закончился.
— Надо же!
«А в этом мире расслабляться опасно, — подумал землянин. — Все прелестное с виду имеет и обратную сторону. Мягкая на ощупь корвыль-трава способна уничтожить посевы, причудливый и безобидный на вид глазовик, чуть зазеваешься, человека скушать может, а от великолепной симфонии пятнистых змей потерять слух — раз плюнуть».
— Ну как, понравилось? — гид прервал мысли туриста.
— Разве такое может не понравиться? Это же… как его, я прямо не знаю… Верх блаженства, помноженный на высшую степень совершенства в квадрате…
— А понятнее можешь?
— У меня просто нет слов.
— Вот и замечательно! А теперь за работу.
— Работа? — удивился парень.
— Конечно! Если я скажу соседям, что ходил в Ушелье только ради твоего удовольствия, меня на смех поднимут или, что еще хуже, начнут подозревать. Нет, легенда нашего похода мною хорошо продумана, не подкопаешься. Бери корзину и взбирайся наверх. Там у змеиных нор увидишь яичную скорлупу. Ее нужно собрать.
— Зачем тебе скорлупа?
— Из нее получают то самое противоядие, о котором я тебе говорил.
— Дядя, меня начинают терзать смутные подозрения. Ты что, не мог себе найти других работников? Обязательно было тащить простачка из потустороннего мира? Сначала стопудовый чемодан с корешками, теперь сырье для противоядия. А деньги ты мне платить будешь только за молчание? — Парень невольно вспомнил про Аладдина и его «дядю» с лампой. Видимо, сказывалась окружающая обстановка.
— Племяш, ты пойми, два чемодана багажа — это минимум того, что обязан взять с собой в дорогу молодой человек. Не мог же я нагрузить их бесполезным хламом? И сейчас… Обычные жители Жарзании не рискуют жизнью ради того, чтобы посмотреть на радугу. Поэтому все исключительно ради достоверности легенды твоего пребывания. Не хочу, чтобы кто-нибудь усомнился в том, что ты мой помощник.
— Я начинаю сомневаться в другом. В том, что я турист. Знаешь, дядя, мне все больше кажется, что мы не родственники, а скорее батрак и его хозяин, а поскольку в нашем мире батрачество запрещено, кое-кто начинает испытывать небольшой дискомфорт.
— Разве песня гюрз не стоит небольших неудобств?
— Только это тебя и спасает, — вздохнул нелегальный турист. — Надеюсь, в Гетонии существуют и другие диковинки, сопоставимые с Ущельем?
— Естественно, племяш. Ты бы поспешил за скорлупками. А то стемнеет скоро.
— Дядя, а ты не мог бы разогнать их своей магией? Меня от одного внешнего вида этих вокалисток в дрожь бросает.
— Не могу, — покачал головой волшебник, — чешуя гюрзы — лучшая броня против чар.
— Но ты вроде обеспечил себе защиту?
— Да, воздействуя на почву у себя под ногами. Поющие змеи не очень уважают, когда земля дрожит. А с камнем ничего не получится.
Андрей остановился в нерешительности. С одной стороны, его откровенно использовали, что было малоприятно, но с другой… Он ведь действительно мог и не увидеть Ущелья, не услышать необыкновенной мелодии.
— А вдруг ваши гюрзы примут меня за местного жителя и решат наказать за грабеж? — попытался отговориться землянин.
— Исключено. Иначе бы эта тебя укусила еще пять секунд назад. — Волшебник указал глазами на обувь Фетрова.
Тот обмер. Двигаясь по спирали, вверх по его ноге ползла змея.
— И что мне теперь делать? — прошептал Андрей.
— Поставь на ее пути ладонь. Когда переползет на руку, прислони локоть к скале.
Парень, как ему казалось раньше, не испытывал страха перед ползучими гадами, но выполнить совет «дядюшки» с первой попытки не смог. Кончилось тем, что он спрятал ладонь в рукав и лишь затем позволил змее забраться на руку. После того как певунья перебралась на камень, он схватил корзинку и полез вверх.
Урожай скорлупы выдался хороший. После пятого восхождения емкость заполнилась до краев, и «дядюшке» пришлось утрамбовывать содержимое, чтобы не рассыпать его по дороге.
— Не зря нам ракаш по дороге встретился. Я же говорил, что тебе будет сопутствовать удача! — Волшебник не мог нарадоваться, глядя на сегодняшнюю добычу. — Мне никогда и десятой части не удавалось набрать за один раз.
Колдун обычно довольствовался скорлупой, что падала на землю, либо той, что удавалось сбить с уступов палкой.
— Не надо путать мою удачу со своей, — пробурчал Фетров. Он за всю жизнь не видел столько змей — желтые пятна буквально водили хороводы в его уставших глазах.
— Но мы же родственники.
«Родственники» вышли из ущелья, когда уже начинало темнеть, и почти сразу напоролись на пятерых оборванцев. Возглавлял их невысокий лохматый бородач, вооруженный коротким мечом. Остальные держали в руках кто дубину, кто тесак. Бродяги или нищие не проронили ни слова. Они просто стояли на пути. Обойти стороной непредвиденное препятствие не получилось. Вернуться обратно тоже: сначала прозвучал троекратный отрывистый свист, затем дорогу к Ущелью перегородил высокий худощавый мужичок, которого, как показалось Андрею, сильно испугался Дихрон. На серо-синей одежде незнакомца лямок не было.
— Разве господа не знают, что гулять за городом в сумерках небезопасно?
— Это разбой или грабеж? — спросил чародей.
— Ты задолжал денег, Дихрон. И все сроки по платежам давно вышли. — Стальной голос высокого типа действительно вызывал страх, да и манера держаться свидетельствовала о самых серьезных намерениях. С невозмутимым видом человек демонстративно поигрывал кинжалом.
— Не может быть! Надо же, как быстро время летит. Неужели пора возвращать? А почему сам Жизгал ничего не сказал?
— Он бы и сказал, но ты две недели не появлялся дома.
— Я верну…
— Ты опоздал. Теперь каждую монету долга я буду выколачивать, но сначала заберу корзинку. Не люблю, когда грабят моих подруг.
— Какой грабеж, уважаемый? Это всего лишь скорлупа.
— Будешь со мной спорить?
— Нет, — поднял обе руки Дихрон. — Вирлен, отдай им корзинку. Пусть подавятся.
— Не отдам, — воспротивился землянин, надеясь на магические способности «дяди». Ему до жути стало жалко своих трудов. — Где это видано — отбирать у честных людей их собственность?
— Что значит — «не отдам»? Хочешь, чтобы тебя порубили на мелкие кусочки? Нам это сделать — что козявку раздавить. Ставь корзину на землю, пока цел! — подключился к беседе обладатель нечесаной бороды, он даже икнул от столь неслыханной наглости.
Парень не понимал, почему волшебник не противится бандитам. Он бросил вопросительный взгляд на «дядю».
— У них амулеты, племяш. Не вмешивайся в чужие дела.
— Мы же родственники. — Циркач ногтем подцепил из рукава своей рубахи капсулу и незаметным движением швырнул ее в осмелевшего оборванца.
От удара она должна была вспыхнуть яркой вспышкой и через две секунды погаснуть без особого ущерба для человека. Но здесь, в Жарзании, вышла небольшая задержка. Средство воспламенилось на пару секунд позже, да и пламя вышло другим, более сильным и долгим. Оно начало припекать, бородач заорал, бросил меч и принялся судорожно гасить пламя на своей груди. Его подельники уставились на вожака, как на привидение. Удивился и сам Дихрон, не ожидавший от «племянника» подобной прыти.
