Операция "Берег" - Юрий Павлович Валин
— В допросах что главное? Главное — порядок! Орднунг! Искренность. Ферштейн? Можете не отвечать, знаю, что понимаете, — почти ласково напевала Катерина. — Итак, наводим правильный орднунг.
Палец Мезиной, плотно обтянутый уже потертой кожаной перчаткой, ткнул в грудь «садового техника»:
— Эники-беники ели вареники…
Считалка звучала до жути убийственно, и когда на «ба!» кожаный палец ткнул в пальто телефонистку, та зарыдала, видимо, уверенная, что жребий пал на нее, и «ба!» это полный конец-капут. Но Мезина шагнула дальше:
— Финтер — квинтер — жаба!
Вовсе не палец ткнул рыжеватого дорожника-недоростка. Кулак двинул поддых — ожидавший чего-то страшного, но все-таки не столь неуловимого удара, задержанный согнулся. Катерина рывком за шиворот выпрямила, тряхнула как пятиклассника, и страшно процедила:
— Так, а? Думал, неузнаваем? Усишки сбрил⁈ И верная челядь покрывает надежно? Так, вша рыжая⁈
Евгений откровенно ничего не понял. С чего Катька вдруг с самого тупого и ненужного начала? Действительно пристрелит для острастки? Не наш же метод. Но смотрится чертовски убедительно.
…Сотрясаемый карлик попытался вырвать шиворот, Катерина его не удерживала. Взъерошенный немец отшатнулся, процедил:
— Вы не смеете!
На миг на простецком туповатом лице мелькнуло что-то совсем иное, тут же исчезло.
— Что⁈ — зарычала Катерина, замахиваясь.
Немец попытался закрыться руками, но замах был ложным, товарищ Мезина двинула его левой, весьма точно угадав по почке. Дорожник закономерно полу-обмер, едва держась на подгибающихся ногах.
— Вот всегда хотелось кого-то из этих мразей лично приложить, — прошипела Катерина.
— Э-э, я не совсем понимаю, — честно протянул Янис.
— Тут, товарищи, особое чутье нужно, — нехорошо улыбаясь, объявила Мезина. — Тимофей, карандаш сюда! Чернильный давай!
— Я понял. Неужто он⁈ — старшина выхватил карандаш, словно держал наготове.
Старший лейтенант Мезина с чувством послюнила карандаш, ухватила пленника за подбородок и принялась рисовать усы. Выходило не очень гламурно и ровно, хотя изображался фасон волосяных насаждений самого прямого, куцего и отвратительного покроя — гитлеровский.
Да нет, быть не может. Как говорится, форма черепа совершенно иная, и вообще невозможно представить…
Тут туповатого товарища Землякова осенило. Да, никакой это не Гитлер: рост не тот, сложение пухлое, морда лица другая. Но в сочетании с этими характерными небольшими глазками, фюрерскими усиками, рыжеватой мастью волос, местом действия и опять же ростом….
— Кох! — в восторге провозгласил Тимка. — Эрих Кох! Этот самый… Гау-ляйтер!
— Он! — подтвердила Катерина. — Учитесь у старшины — глаз-алмаз!
Побитый гаулейтер едва стоял на ногах, и, видимо, смутно понимал, что происходит — удар по почкам, он такой, оглупляющий. Остальные задержанные с ужасом смотрели на жертву контрразведческой работы — с экстравагантными синевато-чернильными усами они своего хозяина явно не видели.
«Телефонистка» зарыдала с новой силой, внезапно к ней присоединился слабоватый шофер-гефрайтер:
— Он нам грозил. Мы боялись… Госпожа обер-лейтенант, я всегда был против наци…
Центральный дом усадьбы Гросс-Фридрихсберг
* * *Загрузились стремительно. Добыча оказалась вовсе не «профильная», но тоже ценная, оставаться в поместье было рискованно. Слегка пришедший в себя Евгений счел, что нужно взять с собой багаж задержанных — нужно будет тщательно проанализировать содержимое. Куда все грузить, было не очень понятно, даже с учетом трофейного «Опель-кадета» выходил изрядный перегруз.
— Двигай на «Додже» с задержанными, — посоветовала Катерина. — Мы с частью чемоданов и «самим» на «Опеле» прокатимся, — сейчас самая непримечательная машина. Только Тимофея я у вас заберу — он конвойный отличный.
— Хорошо. Что-то я туплю сегодня до невозможности, — печально признал Евгений. — До последнего момента не мог сообразить, чего ты трясешь паршивенького человечка, будто он.… Вот вообще я упыря не распознал.
— Ты утром совершенно не в форме был, зато сейчас почти не сипишь. Сосредоточься на здоровье, оно сейчас нужнее, — великодушно посоветовала Мезина.
— Но как, Кать, как⁈ Он же абсолютно непохож, экий туповатый, стопроцентно банальный. Особенно без усиков.
— Элементарно, старлей. У меня же опыт. Я, между прочим, с самим Холмсом чаи гоняла.
— Хорош заливать.
— Если серьезно, то два случайных фактора. Безусловно, я эти хари неважно знаю, я же совершенно в ином сейчас специализируюсь. Но ты помнишь, на ком именно мы с нашим начальником навыки стрельбы проверяли? В отдельском тире?
— Точно! Там же начальник Ляша и Коха на мишени вешал!
— Вот — интуитивно одаренный командир — половина общего успеха. Правда, мы опять совершенно не ту рыбу подсекли, но все же. И еще. Ты в бункере что интересного наблюдал?
— Ну… покойника и дурные запахи.
— Это конечно. Но там бритва валялась. Хорошая. Бойцы на нее косились, приватизировать при нас не решались. Но подумалось — кому и нахрена в бункере вдруг срочно бриться понадобилось? Потом на свету сложилось — губа-то посветлее и с порезом у нашего упыря-скромняги.
— Не усекаю я подобные мелочи, — признался Евгений. — Бритву-то бойцы забрали?
— Нет, теперь брезгуют. Все же гад известный, противно.
— Ладно, я там кортик Иванову отдал. Он все же не оперативник, будет презент на память. Да и вещь в солдатском хозяйстве полезная.
— Это верно. Неплохой клинок, старинный-антикварный. Дмитрий показал.
Двинулись увеличившейся колонной. Неприметный замызганный «Кадет» с важным грузом катил замыкающим — сам груз с мешком на голове (в хозяйстве старшины, разумеется, имелась упаковка и на такой случай) лежал под ногами главной оперативницы. Остальную часть заднего сидения забаррикадировали чемоданами — от пуль и взглядов слегка прикроют. Тимофей с автоматом сидел на «командирском» месте, Янис за рулем — за «Кадет» можно было быть спокойным.
Самому товарищу Землякову подремать на обратном пути
