Михаил Кликин - Личный враг Бога
Вдруг свет исчез, и они растерянно замерли, приходя в себя. Глеб обернулся.
Каким-то образом они миновали распахнутую дверь, и теперь она находилась позади, совсем близко, в десяти метрах, и сияние, вырывающееся из-за нее, уже не казалось безукоризненно чистым, наоборот, оно налилось угрожающими багровыми оттенками, и черные всполохи метались змеями в его глубине.
— Проклятый колдун, — пробормотал Тролль, и эхо над ними рассыпалось звонким детским смехом.
Они пошли назад вдоль голых, идеально ровных стен. Все прочие двери исчезли. Осталась лишь эта. И она, приближаясь, все вырастала, ширилась, разбухала, пока не заслонила собой все.
Неосознанно взявшись за руки, друзья зажмурились и погрузились в слепящее сияние. Что-то громко лопнуло, и они открыли глаза.
Они стояли на маленькой площадке. Было светло. Вокруг не было ни дверей, ни окон, лишь глухие стены, да металлическая винтовая лестница поднималась высоко вверх, цепляясь за каменный ствол.
— Должно быть, башня, — сказал Глеб.
Тролль задрал голову.
— Неужели придется карабкаться туда?
— Придется, — подтвердил Глеб и ступил на первую чугунную ступеньку. Лестница отозвалась низким недовольным гудением…
Они долго поднимались по ржавому вибрирующему серпантину лестницы. Так долго, что Глеб, механически переставляя ноги, погрузился в неясные думы, забыв о том, где он в данный момент находится, что делает и зачем. И когда он уткнулся затылком в деревянную крышку люка, то не сразу пришел в себя.
— Чего встал? — крикнул Тролль снизу. Великан не мог со своего места рассмотреть, что делается впереди.
— Пришли, — откликнулся Глеб. Он напрягся и плечами поднял крышку. Свежий ветер ворвался в круг открывшегося люка, взъерошив волосы и обдав приятной свежестью. Глеб выполз на тесную открытую площадку на вершине башни и помог Троллю подняться. Они подошли к самому краю и осторожно заглянули вниз.
Вокруг расстилались зеленые ковры болот. Проблескивали водой озерца. На западе белели вечными снегами вершины гор, размытые туманной дымкой. А на востоке, возле самого горизонта желтела полоса пустыни. И все было так отчетливо видно, все выглядело столь красиво и величественно, что друзья восторженно замерли, любуясь развернувшейся панорамой…
Тролль первым отступил от каменного бордюра.
— И что дальше? — спросил он. — Как мы отсюда выберемся? Летать мы не умеем, дверей я не видел. Чертов колдун заманил нас в ловушку. Сколько мы здесь проторчим, прежде чем сдохнем от голода и жажды?
— Это не в его стиле, — возразил Глеб. — Он придет. Скоро. Готовься.
Тролль буркнул что-то под нос, но тотчас замолк, заметив, как в небе над башней стало собираться темное облако.
— Смотри! — ткнул он пальцем.
— Вот и он, — сказал Глеб.
Туча постепенно сгущалась, наливалась чернотой, сжималась, коллапсировала, приобретая сферическую форму, и в конце концов она превратилась в небольшой черный шар. По его поверхности бегали искры разрядов, он стал спускаться к вершине башни, все ниже и ниже, набирая скорость. Мгновение — и он с треском врезался в центр площадки и исчез, оставив на месте удара очерченный сияющими разрядами круг с вписанной пентаграммой и десятком рун.
Тролль с подозрением посмотрел на мерцающий магический рисунок и сказал:
— Я туда не полезу.
— А куда ты полезешь? Летать же ты еще не научился.
— Уж лучше попробую взлететь, чем ступать в подготовленную ловушку.
— Если бы он хотел просто убить нас, то сделал бы это сразу, как только мы вошли в замок или еще раньше… Пойдем…
— Ну я и дурак, — пробормотал Тролль, решительно и обреченно ступая в центр круга. Глеб прыгнул за ним.
Первое время ничего не происходило. Товарищи стояли, плотно прижавшись спинами друг к другу и держа наготове оружие. Затем все вокруг померкло, расплылось, пропало куда-то, и вдруг замелькали перед глазами бешеные кадры, закружились вереницей яркие картинки, словно молния выхватывала куски пейзажей, демонстрируя сумасшедшее слайд-шоу: деревни и города, поля и сады, степи и леса, моря и пустыни, горы и озера, какие-то пещеры, помещения, комнаты, казематы — все закрутилось в сумасшедшем танце, сливаясь в неразборчивую пестроту, обрушиваясь яркими красками на мозг, наслаиваясь картинкой на картинку, погребая разум…
Глеб пошатнулся и закрыл глаза. Но безумные слайды продолжали свою карусель внутри черепа, взбаламучивая сознание, лишая рассудка.
Глеб закричал, выронив копье и обхватив голову руками. Раскаленный обруч впился болью в кожу. Рядом ревел Тролль.
И все внезапно прекратилось. Замерла картинка — большой затемненный зал, заставленный стеллажами, с длинным столом в центре, с цветными гобеленами на стенах, ковры на полу, кресло, стоящее на невысоком постаменте, скорее не кресло, а трон, и человек на нем. Красивый, величественный. Худощавый, но с великолепно прорисованными мышцами на загорелых руках, голых по локоть, в золотистом плаще с закатанными рукавами, с тонкой серебряной цепочкой на шее. И на изящном лице его искреннее сочувствие…
Глеб осторожно открыл глаза, готовый к новому бешеному мельтешению сменяющих друг друга картин.
Все та же комната и человек, восседающий на троне.
— Приветствую вас, друзья мои, — сказал Епископ.
— Ага! — взревел Тролль и кинулся на него, размахивая дубиной.
Человек щелкнул пальцами, и ноги великана провалились в пол по самые бедра. Тролль упрямо дернулся, но камень держал прочно. Тогда скованный богатырь размахнулся и со всей силы швырнул палицу, метя в сидящую на троне фигуру. Колдун лениво отмахнулся ладонью, и дубина, наткнувшись на незримую преграду, рухнула на пол.
— Что за зверюгу ты притащил, Глеб? Кажется, я его знаю… Да-да… Он долго пожил. Я даже не предполагал, что так долго. Видимо, охотников на троллей с Мире не так много. Я прав?
— Действительно, — прорычал Тролль, скаля зубы и бешено дергаясь всем телом. — Их всегда было слишком мало, и я оставался полуголодным.
— Ха-ха, — холодно проговорил Епископ. — Пожалуй, я возьму на себя смелость сделать то, что не сделали охотники. — Он плюнул в сторону Тролля, и плевок завис в воздухе, растекся, образовав тончайшее круглое лезвие.
— Нет! — крикнул Глеб, но было поздно: жидкое лезвие вмиг затвердело и со свистом ударило Тролля в шею, рассекая мышцы, связки и кости. Голова великана запрокинулась, сорвалась с плеч и покатилась к трону, отмечая свое замысловатое движение короткими кровавыми росчерками. Обезглавленное тело качнулось, и каменные плиты пола высвободили труп, позволив ему упасть.
Епископ наклонился, посмотрел на мертвую голову и сказал:
— Вот это я называю наплевательским отношением… А ты что-то хотел мне сказать?
Глеб метнулся к заклятому врагу. Его переполняло кипящее бешенство. Епископ саркастически ухмыльнулся и взмахнул руками. Глеб почувствовал, как ноги налились необоримой тяжестью, как окаменели мышцы, но обруч на челе обдал жаром, и суставы вновь обрели живую подвижность. На лице колдуна отразилось удивление. Он еще раз резко взмахнул руками, пробормотал какое-то слово, привстал, и Глеб почувствовал, как немеет тело. Обруч раскалился еще сильней, но бесполезно — магия оказалась сильней. Шаг, другой — и Глеб неподвижно замер, скованный волшебством.
— Неужели ты надеялся, что эта железка тебя защитит, даст тебе шанс? — усмехнувшись, спросил Епископ. — Когда-то я тоже любил подобные вещички, всюду собирал их. Ты должен помнить эту мою маленькую слабость. И что теперь? Зачем они мне?.. — Он обвел руками стеллажи, стоящие вдоль стен. — Игрушки и не более. Истинное могущество внутри нас, а эти безделушки лишь частично позволяют использовать наши внутренние резервы. Теперь они мне не нужны. Я волен сам распоряжаться своей силой. Впрочем, мне нравится держать их при себе. Я люблю перебирать их, любоваться, вспоминать истории, связанные с ними. Ты знаешь, каждая подобная вещь имеет свою неповторимую историю. Ведь ее кто-то когда-то сделал, а потом умер. И кто-то нашел, но погиб. А кто-то взял и был убит. Вот в этом вся их история. Эти безделушки вершат судьбы людей. Приятно обладать подобной коллекцией судеб. Пожалуй, и этот обруч станет неплохим экспонатом…
Епископ поднялся с трона и стал расхаживать вдоль полок, перебирая артефакты. Окаменевший Глеб следил за ним бешеными глазами.
— А я не думал, что ты придешь так быстро. Я считал, что ты задержишься, изучая какое-нибудь очередное боевое искусство. Глупец! Ты никогда не сможешь победить меня. Пора бы уже это понять… Ты пришел ко мне слишком рано. Так рано, что я не успел придумать тебе достойную смерть. Знаешь, это так забавно — выдумывать способы казни. Наверное, и ты что-нибудь придумал для меня? Было бы интересно узнать, что именно. Впрочем, ты слишком прост, примитивен, и потому обречен на вечное поражение. Победа должна принадлежать эстетам. Эстетам смерти…
