Эвис: Неоднозначный выбор - Василий Горъ

— Правильно! — согласно кивнула Вэйлька, как обычно, «прочитавшая» мои эмоции. — Наш род, наш дом, наши правила…

— Угу! — поддакнула Найта, решительно отодвинула в сторону засов и первой вышла из предбанника.

Реакция хейзеррок на мои шорты и предельно коротенькие халатики девочек была предсказуемой — дамы покраснели до корней волос и уткнулись взглядами в пол. Тем не менее, Хаути нашла в себе силы поинтересоваться, не уделю ли я им немного времени.

— Уделю… — кивнул я. — Если вы разделите с нами ужин.

Отказаться от предложения, больше похожего на ультиматум, дамы не рискнули, поэтому пошли следом за нами. Правда, во время трапезы чувствовали себя крайне неуютно. Видимо, поэтому все, кроме двенадцатилетней девочки, то и дело прикладывались к кубкам с вином.

А нам было все равно — мы с большим удовольствием съели по куску мяса с отварным рисом и овощами, уничтожили три жареные курицы и очистили блюдо от пирожков с ежевикой. А когда, наконец, насытились, откинулись на спинки кресел и вперили взгляды в хейзеррок, закончивших трапезу намного раньше нас.

Дамы покраснели еще сильнее, хотя мне казалось, что это невозможно. А Хаути, собравшись с духом, заговорила. Но начала очень уж издалека. Видимо, из-за волнения:

— Арр Нейл, я переговорила с доброй половиной ваших вассалов и слуг. А еще очень внимательно смотрела в окно кареты, пока мы ехали по городу и стояли на Лобном месте, слушала вашего верховного сюзерена, глашатая, народ, разглядывала лица благородных, видела трупы Ушедших и даже выходила со двора, чтобы проверить, не бросятся ли меня ловить. В общем, я до сих пор под впечатлением: вас по-настоящему уважают король, королева и наследный принц, вам завидуют практически все благородные, вас любят горожане, а вассалы и домочадцы просто боготворят. И хотя меня пугает количество ваших недоброжелателей и слишком вольное отношение к одежде, я бы хотела остаться. Если, конечно, ваше предложение все еще в силе.

— Недоброжелателей у нас действительно много… — подтвердила Алька. — А врагов практически нет: они заканчиваются сразу после того, как появляются. Что касается одежды… мы, Эвисы, живем по своим законам, и нам нет дела до мнения тех, кто не умеет видеть красоту во всех ее проявлениях. Впрочем, вы можете одеваться так, как вам привычнее — в нашем роду людей оценивают не по внешнему виду, а по поступкам и… намерениям.

Хейзеррки ощутимо расслабились, и я, чтобы ускорить процесс, попросил Стешу сходить в кабинет и синтезировать родовые кольца. Естественно, не вслух, а написав в личный канал. Меньшица кивнула, встала и пошла к двери. А я прикипел взглядом к лицу Ауренеи — ее эмоции полыхали то глухим отчаянием, то жгучей ненавистью. И когда эта девушка оторвала взгляд от столешницы и посмотрела мне в глаза мертвым взглядом, у меня оборвалось сердце:

— Я говорила только с вашим привратником, арр, зато несколько страж подряд. Он рассказал о Первом Весеннем Ненастье, о вашем отношении к домочадцам, ворам, грабителям и убийцам, объяснил, почему род Эвисов называют Странным, и ответил на все вопросы, не солгав ни единого раза. И теперь я ЗНАЮ, что вы не насилуете своих служанок и супруг своих вассалов, не подкладываете их под тех, кому хотите понравиться, и не способны резать своих женщин на глазах у их дочерей для того, чтобы проверить, не появился ли у них Дар. Знаю и о том, что вы цените своих людей, вкладываете в них душу и страшно мстите их обидчикам, поэтому была бы счастлива войти в ваш род, с радостью выполняла бы самую грязную работу, лечила бы вас и ваших супруг, ходила бы по дому хоть голышом, но, увы, не могу…

— Почему? — спросил я.

Хейзеррка насквозь прокусила нижнюю губу, несколько секунд невидящим взглядом смотрела сквозь меня, затем одним махом допила все вино, остававшееся в кубке, и криво усмехнулась:

— Когда отец обнаружил у меня Дар, он был счастлив до умопомрачения. Однако вскоре выяснилось, что толку от него немного — я могла залечить царапины, избавить от простуды и убрать усталость, но не более. Когда после падения с необъезженного жеребца у отца начала сохнуть рука, он меня возненавидел, ибо я не смогла ему помочь. И быстренько подложил под главу рода ар Илуан, надеясь, что Дар проявится у моих дочерей. Я понесла, родила девочку, но чуть не умерла от огневицы и потеряла способность иметь детей. Отец взбесился, избил меня до полусмерти и начал пить. Когда Янине исполнилось три года, он пришел ее проверять. Пьяным. И рассек кожу на моем животе засапожником. Я вскрикнула от боли, а дочка испугалась и завизжала. У отца раскалывалась голова, и он захотел ее заткнуть. Отмахнулся открытой ладонью и выбил ей перстнем правый глаз. Четыре следующих года он наведывался в мои покои чуть ли не раз в десятину. А в конце прошлого месяца, проверив Янину последний раз, заявил, что кривая девка без Дара не стоит и гнутого щита, свернул ей шею, приказал слугам выбросить тело на помойку и забыл о моем существовании…

Тут девушка опустила голову, заметила, что ее левая грудь вся в крови, и расплылась в безумной улыбке:

— Когда меня похищали, отец был в нашем родовом замке, а значит, жив и здоров. Ушедшие разнесли наше городское поместье в пыль, поэтому он еще не знает, что меня похитили. Но когда я доберусь до замка и сообщу стражникам, что была похищена, но сбежала, отец обязательно захочет со мной поговорить. И тогда я его убью! Или хотя бы постараюсь это сделать. Поэтому подарите мне, пожалуйста, хороший нож и отвезите в Ялви, поближе к родовому замку…

Это заявление понравилось и мне, и моим девочкам. Равно как и эмоции, которыми оно сопровождалось. Поэтому я не задумался ни на мгновение:

— Ауренея, а вы примете в подарок не нож, а своего отца? Связанного и где-нибудь под этим вашим Ялви?

Она мне поверила. Сразу. Но… ответила не так, как я ожидал:

— Нет, такой подарок я не приму. Но с радостью обменяю жизнь отца на свою.

— Что ж, договорились! — кивнул я после того, как понял, что она ни за что не изменит своего решения, а лишить ее возможности воздать болью за боль мне не позволит совесть. И повернулся к Лауде: — А что решила ты?

— Я