Александр Богатырёв - Марсианин
— Вы меня не поняли. Я о мобиле. Денег всегда не хватает.
— Лучше уж пусть денег не хватает, чем здоровья. И… не слишком ли ты на деньгах зациклен?
— Так времена же такие! Хотел бы другие, но какие уж есть.
— Ты прав. Но всё равно тут надо было эту мобилу не просто выкинуть, но и уничтожить. Десять против одного, что они сейчас через ментовку пытаются определить кто и откуда звонил.
Степан тут же заозирался.
— Не бойся. Нет сигнала — нет и определения. А «постфактум» они не определят откуда был звонок.
Степан тут же успокоился.
— А что за фотки, которыми вы тому козлу угрожали? — спросил он у Владимира несколько погодя.
— Да вот, полюбопытствуй.
Владимир расстегнул куртку и достал оттуда целлофановую файлочку с фотографиями.
— Нам сюда, — добавил Владимир передавая Степану пакет и указывая в сторону небольшой тропки ведущей к ржавым воротам в бетонном заборе.
— А что там?
— Да что-то типа складов, где у нас есть помещеньице. Слегка обжитое. Там тепло и чай дают. И не только. Ты же хотел есть? — Владимир лукаво сощурился.
— Так я же не в этом смысле сказал! — оскалился в ответ Степан.
— Знаю. Это я тебя слегка подначиваю. Пойдём.
Они завернули таки на ту тропинку и зашагали к воротам. Тропинка была относительно широкой, так как позволяла идти рядом двоим. Степан меж тем вынул пачку фото из файлочки и принялся с интересом её перебирать.
— Четыре человека фотографировали, — пояснил на ходу Владимир, увидев некоторое удивление на лице Степана, — с разных точек и направлений. Есть даже небольшой кусок видео.
— Ахренеть! И как вы это успели всех расставить… и где нашли?
— Людей нашёл? Та легко! Мы с Михаилом, как-то озаботились пошарить в городе на предмет разных клубов. Нашли и туристов, и альпинистов… И фотографов нашли… А, кстати, — Владимир остановился и ткнул пальцем в одно, особо сочное фото. Было видно, что снимали телевиком с большого расстояния и сверху, — вот это было снято с крыши павильона.
— Здорово! Забрался ведь…
— Но не это главное. Вот, видишь, этого хмыря с бейсбольной битой? Он слегка впереди остальных вышагивает.
— Ну, вижу.
— Вот это их главный. Тот, кому мы только что звонили.
— Зверская харя! — ухмыльнулся Степан с большим интересом рассматривая фото.
— Если вот это всё выставить в Интернет, с соответствующими комментариями, всем и каждому станет ясно, кто на кого напал. И сядут не вот эти, которые безоружными явились — Владимир указал на следующее фото людей с испуганными и изумлёнными лицами, — а вся та шайка. Не отвертятся.
Дальше шли фото с эпизодами избиения тех самых мужиков. Те, кто напал с тыла на бандитов были показаны мельком и со спины. Кого-либо из них опознать по этим смазанным фото было невозможно. В отличие от прекрасных снимков лиц бандитов. Лицо у Степана помрачнело. Он от злобы даже оскалился.
— Ненавижу этих дагов! — наконец сквозь зубы выговорил он.
— А с чего ты взял, что это именно даги?
— Знаю. У меня родственники в «травме» работают. Все «битые» из Дагестана приехали.
— Степан! Даги в массе своей достойные люди. А вот едут к нам — крысюки. Так что давай не будем по крысюкам судить о целом народе… даже не об одном народе, а о множестве, что там в Дагестане проживает.
— Всё равно ненавижу. Вот этих ненавижу — уточнил Степан.
— А то, что говорил дедушка Маркс и дедушка Ленин по поводу классовых интересов и межнациональных отношений ты, конечно, забыл! — с ехидцей заметил Владимир.
— Не забыл. Но ЭТИХ бандитов — ненавижу!
— Вот и ненавидь бандитов, а то без союзников останемся.
Некоторое время шли молча. Степан также как и прежде внимательно рассматривал фото.
— А почему вас «марсианином» назвали? — неожиданно спросил он.
— Это кто, называл? — чуть не рассмеялся Владимир.
— Ну… ваши…
— А! Это длинная история…
— А если коротко?
— Коротко не получится. Вот дойдём до чаю, вот тогда и спрашивай.
Весьма скоро они прошли внутрь одного из цехов бывшего завода. Владимир по очереди отпер из закрыл за собой сначала небольшие ворота в заборе, ограждавшем цех, а затем и железную дверь ведущую внутрь цеха.
— Вот тут мы имеем нечто типа лаборатории… — пояснил Степану Владимир запирая за собой дверь и показывая куда идти.
— А чё за лаборатория? — тут же заинтересовался Степан.
— Спецэффектов. Видал надпись вечером над цехом? Ну мы тогда сначала «летающую тарелку» изобразили, а потом, когда уфологии на это купились, написали что они лохи. Прямо на облаках.
— А! так это вы тут так «развлекаетесь»?! — заржал Степан, — классно вы их «развели»! Я тож поначалу купился. Думал настоящий…ну этот… космический корабль.
— Да тут полгорода купилось как малые дети… Направо! Нам сюда — показал Владимир направление, где поворачивать. Они дошагали до выключенной и зачехлённой установки и прошли далее к двери подсобки.
— У вас тут в цеху целый лабиринт из контейнеров. Можно в страйк погонять.
— Не получится, — Тут же ответил Владимир, который уже знал что это за игра.
— Это почему?
— Потому, что тут только один сквозной проход. По нему мы прошли. Всё остальное что ты видел — тупички.
— Да и с тупичками можно… было бы желание. А развернуться есть где, — с видом знатока заявил Степан вертя головой.
— А это чё за хреновина зачехлена? — спросил он обходя эмиттер.
— Фигня разная, радиоэлектронная! — отшутился Владимир подходя к простой деревянной двери.
— Да у нас тут что-то типа игры в инопланетян… — Гриневич посмотрел лукаво по сторонам и продолжил.
— Ийё… — у Степана глаза на лоб вылезли, — и какой хренью у нас народы не страдают?!
Степан полез чесать в затылке. Было видно, что такие «вводные» для него полная неожиданность.
— Надо чтобы все были начеку. Эта шпана из Дагестана может попытаться кого-то из нас изловить и пошантажировать этим. Тут это обычное дело.
— Это так? — обратилась к Степану как к эксперту Эля.
— Так, — мрачно ответил Степан.
Как бы ни готовились, но уже к вечеру пришла весьма страшная весть. Степан пропал. Причём несколько свидетелей видели как его затащили силой в какую-то иномарку и увезли.
Спасательные работы чужими руками
Для Владимира новость что Степана похитили, была очень тяжёлой. Во многом, он считал это своей недоработкой, так как именно Владимир отвечал за разведку. Мог и предугадал вероятное развитие ситуации, но не смог предотвратить. Теперь же казнил себя что не успел.
Также как и всегда, когда кто-то попадал в неприятности он примерял мысленно их на себя — каково бы ему самому было бы если бы он оказался на месте того человека. Такая «примерка» весьма помогала иногда понять мотивы действий людей, но в данном случае, надо было просто спасать человека.
А Степан попал в исключительно скверную ситуацию. Владимир считал, что значительно хуже чем то, в какую попал он сам тогда на Марсе.
Это гораздо хуже — оказаться не один на один с природой, а один против озверелых человеческих отбросов.
Тогда на Марсе, ребята оставшиеся на орбите и не могущие ничем помочь физически, старались поддержать чисто морально. И эта поддержка была весомой.
Весомой, ибо тяжелее всего было как раз первые месяцы. Первые месяцы одиночества. Первый шок от того, что остался один на Марсе, от того, что теперь всё зависит от одного его, и чисто физически опереться ни на чью помощь невозможно; что всё теперь зависит больше не от его способностей, выдержки и сообразительности, а даже от малейшей случайности, Владимир пережил весьма тяжело. Хоть и никогда впоследствии никому об этом не рассказывал. Ему, как он считал, по сравнению со Степаном было тогда гораздо легче.
У него была связь с кораблём, с товарищами, которые не могли прийти на помощь физически, но советом, с моральной поддержкой — всегда.
У Степана всё было гораздо хуже.
Его похитили так, что никто даже не видел кто и где. Следовательно никто не мог даже предположить, куда его увезли и спрятали. А это значило, что именно этим бандиты ныне козыряют перед узником указывая ему на то, что помощи ему ждать неоткуда. Что вся его жизнь теперь зависит от малейшей их прихоти. А это очень даже существенная разница с тем, что было у Владимира.
Он помнил, как смотрел в ту область неба, где должен был быть уходящий от планеты корабль. Он часто туда смотрел, выходя из станции по какой-нибудь надобности. Вычислить небесные координаты корабля, по заранее известным параметрам его орбиты было несложно.
На стекле скафандра блестели отражённым светом огоньки станции, путаясь иногда с колючими искрами звёзд легко пробивающими своим светом жидкую атмосферу Марса даже днём. Он быстро находил то созвездие, то место в созвездии, где должен быть сейчас корабль и как ни странно у него не было больше того тягостного чувства, что давило в самые первые минуты катастрофы. Было чёткое осознание — «Антарес» вернётся. За ним. Не скоро, но вернётся, а сейчас нужно приложить все усилия для того, чтобы выжить.
