Александр Богатырёв - Марсианин
— Поиграем! — с радостью подхватил Владимир.
Следующие минут двадцать разговор вильнул в сторону и они прошлись почти по всем некогда читанным Мариной сюжетам фантастических произведений. Пока обсуждали, пока Марина описывала их сюжеты, Владимиру бросилась в глаза деталь, которая, возможно сестре в голову не приходила: практически все эти произведения — про бегство отдельного человека или группы людей от наличной реальности.
Про бегство в тот мир, где они, по их мнению, могли бы стать либо счастливыми, либо что-то поправить в настоящем. По сути, большинство сюжетов — просто форма натурального бегства от реальности, которая по-научному называется «эскапизм». А так как эта литература была очень популярна, вывод был безрадостный — люди активно не приемлют эту действительность, но здравых идей по её изменению не имеют. Также как и здравых поползновений по части практической деятельности. Соображение было побочным, но он не успел его высказать, как речь снова вернулась к обсуждению происхождения их группы и самого Владимира. Сюжет обсуждаемой книги вывел.
Владимир тут же подобрался и приготовился.
— Ну а если предположить, — как ты говоришь, в тех книгах это также часто присутствует, — что мы сюда попали случайно. И ищем дорогу назад.
— Это тоже мало что меняет, — ответила Марина, — Вы будете выделяться среди всех очень сильно. Тем, что будете поступать в соответствии с моралью и законами своего мира. Даже пытаясь устроить отсюда бегство.
Марина принялась как тигрица ходить взад вперёд вдоль радиатора отопления, периодически бросая испытующий взгляд на сидящего за столом Владимира.
— Нет вы всё-таки пришельцы в нашем мире, — произнесла она и в её тоне всё меньше было от игры. Она говорила всё серьёзнее и серьёзнее.
— Это хорошо или плохо? — спросил Владимир, почти сдавшись.
— Не знаю. Всё зависит от того, что вы можете и что намерены сделать. Хорошо если можете, намерены и сделаете.
— Поясни, а то что-то туманно как-то.
— У Стругацких есть герой — Румата. Он всё комплексовал по поводу, что нельзя лишать людей их истории. Если перетащить их сразу в будущее, они лишатся очень многого. То есть они должны пройти свой путь. До конца. Может и нам стоит дать возможность?
— А если этот самый «Румата» видит, что этот путь упирается в гибель всей цивилизации. Что он должен делать?
— Что-то вы на спасательную команду для этого мира не тянете… хоть и все такие крутые, — ухмыльнулась Марина.
— Да. Нам бы самим выбраться… Но моральный выбор был и есть всегда. И для «Румат» и для людей, и для общества.
— Ты хочешь сказать, что вы делаете то, что делаете, по моральному выбору?
— Да.
— И когда вы сделали его?
Владимир понял, что за него вывод и признание сделала сама Марина. По интонациям, которые звучали в её речи это было очень хорошо понятно. Всё-таки сестру он очень хорошо знал. И знал, когда она играет, а когда говорит серьёзно. Сейчас она говорила серьёзно. А значит, игра закончилась. Его и их «вычислили». Так что признания делать было уже поздно.
— Сразу же как поняли, куда попали, — сменив также тон на серьёзный ответил Владимир.
— А вы подумали, что эта ваша деятельность, может оказаться не нужной нам? — строго спросила Марина.
— Нужно или не нужно — результат мотивации. А эта мотивация может быть навязана.
— Ты хочешь сказать, что вы хотите навязать нам другой выбор и другую мотивацию?
— Я хотел сказать, что ВАМ ВСЕМ была НАВЯЗАНА иная мотивация и иные цели. Также как ретровирус навязывает иные цели той клетке, в которую попал. Ту цель, в которой он размножается, а клетка гибнет. Так если эта цель и мотивация — мотивация гибели, ВАМ НАВЯЗАНА, то имеем ли мы лично, — Владимир сделал небольшую паузу акцентируя внимание на последнем, — моральное право хотя бы ПОПЫТАТЬСЯ её разрушить?
— Разрушить мотивацию… серьёзный замах!
— Не мы одни пытаемся это сделать и это во-первых, во-вторых, мотивация ведущая вас к гибели по сути лишает вас любого приемлемого выбора вне коридора ведущего к гибели. А это значит, что разрушая эту мотивацию любая сила, что это сделает — даёт обществу право выбирать свой, я подчёркиваю, СВОЙ ПУТЬ!
— Но ведь мы и так все рано или поздно умрём… И общества тоже умирают.
— А вот это уже в тебе говорит навязанный выбор.
— Выбор между жизнью и смертью…
— Да. Вам навязали путь к смерти. Навязала цивилизация уже находящаяся на четверть шага от собственной смерти. Мы не можем этому не воспротивиться, так как в нашей философии — философия Жизни прописана крупными буквами.
— Таким образом, вы не могли не вмешаться.
— Именно так!
— Да уж, господа прогрессоры… Но тогда вопрос: а что бы вы делали, если бы попали в тридцатые годы?
— Помогали бы стране готовиться к Войне.
— А в начало века?
— Готовили бы революцию.
— А в средние века?
— Помогали бы ТОМУ обществу с минимальными потерями и в кратчайшие сроки пройти свой Путь.
— Это ваш моральный выбор?
— Да. Выбор Жизни. И всякие рассуждения оставить общество для «заимения опыта на своём пути» и необходимости заиметь его на «своём пути» — лишь признание собственного бессилия… или корыстного умысла.
— Знакомые речи… у нас тут тоже перед девяностыми годами говорили о порочности «своего пути» и что чужой, заёмный опыт лучше.
— Эти речи заставили вас отказаться от вполне конкретного выбора. Они не более чем инструмент в чьих-то руках. Вас заставили отказаться от действительно лучшего своего пути ослепив вас. И это ослепление лишило вас возможности отличать главное от второстепенного и истинное от ложного. Теперь же вам говорят, что это и есть ваш истинный путь. И нельзя с него сворачивать, а значит и позволять другим пытаться его изменить.
— Но тогда что главное?
— Жизнь!
Марина с сомнением покачала головой.
— Туманно как-то… «Жизнь!».
— А что тут туманного? — хмыкнул Владимир, — предотвратить массовую гибель людей, это разве не очевидно? Сделать жизнь людей лучше, справедливее, гармоничнее, это разве не Добро? И для отдельно взятого человека и для всех людей в целом. К тому же посмотри на тот выбор, что вам подсунули и ответь на вопрос: Ради чего вы все тут живёте?
Марина поёжилась. Видно она также задавала этот вопрос себе и не раз. И ответ ей тоже не нравился.
— Многие ныне живут для того, чтобы добыть как можно больше денег…
— А для чего им эти деньги? — не сдавался Владимир.
— Для того, чтобы потреблять.
— То есть они живут для того, чтобы ЖРАТЬ, а мы потребляем, для того, чтобы Жить.
— Но тогда остаётся открытым вопрос, «для чего жить?».
— Правильно! Потому, что в этом, навязанном выборе вам навязана цель жрать, вы и не можете решить главного вопроса. В принципе не можете. Потому, что жратва и шмотки закрыли от вас сам вопрос.
— Так в чём этот ответ?
— Чтобы понять его нужно сначала отказаться от Пути Запада.
— Ты уходишь от ответа — улыбнулась Марина.
— Нет, не ухожу, ибо это часть ответа.
— Так в чём же полный ответ?
Владимир надолго задумался.
— Не знаю, будет ли он тебе понятен. Но я нашёл для этого только одну метафору. Для нас, людей прошедших через Скачок — ответ очевиден и прост… да и содержался он в твоей давней реплике, — Владимир на секунду лукаво усмехнулся, но после снова стал серьёзен, — стать Богами!
— Вот эту грязь и мерзость сделать Богами?! — Марина указала за окно имея в виду всё то общество, в котором они жили. Скепсис и отвращение к людям живущим в городе за окном в её словах сквозили слишком явно.
— Для того, чтобы стать Богами, как раз и нужно в первую очередь отмыть людей от этой самой мерзости и грязи.
— И вы, прогрессоры, хотите их отмыть? — с великим сомнением спросила Марина.
— Нет, — последовал обескураживающий ответ.
— Так что же вы реально хотите?! — изумилась она.
— Дать им «мыло» и научить им пользоваться! — серьёзно но вместе с тем весело заявил Владимир.
— Ты хочешь сказать, что социализм был этим самым «мылом»?
— Да. Главная идея социализма — идея совершенствования человека и общества есть то самое «мыло». От этой главной идеи социализм имеет своё самоназвание так как главное для него люди и совершенствование общества — социума.
— Странно… только сейчас я поняла истинный смысл слова капитализм… ведь оно происходит от слова «капитал» — деньги. А значит, для этого общества главное деньги. Для капитализма главное деньги, а не человек. Это главная беда.
Владимир кивнул.
— Но тут опять проблема, — должны ли мы, общество, как бараны идти за вами, прогрессорами?
