Серебряный век: Часть первая - Джимми Хокко
– Печальная история.
– А что ты здесь забыл, на этом складе? – это был первый вопрос, который пришел мне в голову, и как раз на нем Форд откопал в крови пулю и пинцетом вытащил ее на серебряный поднос поодаль от койки. Было больно, но не так сильно, чтобы терять сознание, как при надрезе скальпелем.
– Меня ищут, – голос Форда стал еще тише. – Я украл несколько вещиц у правительства, не столь важных, как ваша, но все же.
Рана была зашита. Нога все еще болела, но уже намного меньше.
Мне стало интересно, зачем Форд, хирург по профессии, решил найти так много проблем, связавшись с правительством. Я задал этот вопрос, но получил совсем не тот ответ, который ожидал услышать:
– Мне захотелось.
Что значит захотелось? Захотелось совершить самоубийство самым долговременным путем на свете? За этим «мне захотелось» наверняка скрывалась какая-то весомая причина, о которой мы, к сожалению, никогда не узнаем…
– Отдыхай, – устало пробормотал Форд, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.
Я бы задержал его еще минут на десять, слишком многого я о нем не знал, но мои глаза сами собой закрывались, и вскоре меня настиг крепкий и, в коем-то веке, здоровый сон…
Глава десятая
Прошу прощение за временное отсутствие в книге, как рассказчика, но описывать что-то очень сложно, когда ты не в состоянии этого увидеть.
Близился вечер.
Пепел до сих пор спал, я до сих пор ничего не видел. Дик сказал мне, что уйдет ненадолго, осмотрит местность.
– Привет, – раздался чей-то голос в коридоре.
– Ты кто?
– Форд.
– Тот самый Форд, который прострелил моему другу ногу?
– Да-да, тот самый.
– Как он?
– Пепел? Жив, здоров. Пару часов назад он проснулся, с трудом сделал первые шаги и завалился обратно спать. А ты… почему ты не видишь?
– Меня ослепили.
– Той самой беленькой коробочкой с фонариком?
– Да, как ты понял?
– С моей женой случилось тоже самое, – голос Форда поменял тон. – А дочку…
Раздался тяжелый вздох.
Я сделал неудачную попытку положить свою руку на плечо Форда, однако промахнулся и еле удержался, чтобы не упасть.
– Где сейчас ваша жена?
– Либо в тюрьме, либо в высших слоях, либо на небесах. Скорее всего, последнее.
– Мне очень жаль.
– Не стоит. Сам во всем виноват, – Форд придержал паузу, чтобы утереть слезы. – Мы жили в центре города, на низшем уровне. А потом мне предложили работу врача на восьмисотом этаже. Это была прекрасная возможность стать еще счастливей, обеспечить семью. Но кто знал, что все закончится так? Спустя пару лет работы меня перевели в засекреченный отдел, где проводились химические и физические эксперименты. Вскоре весь отдел начал работу над порталами, джоулями – белыми коробочками с ослепляющими фонариками. А потом я начал осознавать, что убиваю своих же друзей. Ведь правительству только и нужно, что истребить все население. Они хотят оставить в живых лишь пару тысяч. Сначала был взрыв на солнце, сыгравший им на руку, затем авария спутников.
– Подождите, – перебил я его. – Разве авария спутников не была случайностью из-за пожара в отделе с горючим?
– Конечно, нет. Случайностью был лишь метеорит. Очевидно, он тоже выполнил задачу, поставленную правительством, – истребил половину человечества.
– Так почему же вы оказались в Подземке, если работали в самом важном отделе экспериментов?
– Все очень просто, парень. Я отказался от работы, а в следующую же ночь покинул восьмисотый этаж и бежал на двухсотый. Моя семья, к несчастью, была со мной и все знала, – Форд заплакал. – Маргарет и Роуз все знали. Если бы я только додумался не рассказывать им. Через пару дней за нами пришли мужчины в военной форме. Маргарет и Роуз отправили обратно наверх, а меня бросили гнить в Подземке. Если бы я только не втягивал их в это!…
– Постойте, если вы работали в специальном отделе, значит, вы знаете все об этих джоулях?
– Да.
– Можно ли как-то вернуть зрение?
– Дай-ка взглянуть, – Форд схватил мое лицо, пальцами раздвинул веки и посветил фонариком в глаза. – Тебе повезло, парень, один глаз у тебя видит.
– Один?
– Да-да, я дам тебе капли, и все пройдет. А вот второй, к сожалению, уже не вернешь. С какого черта вас вообще понесло мир спасать?
– А если не мы, то кто?
На этом моменте нас прервал Дик. Он влетел в комнату, чуть ли не оторвав дверь от стенки. Я слышал его неровное дыхание и убыстренное сердцебиение.
– Рыжий, собирай вещи, мы сматываемся.
– Что случилось? – спросил Форд, не дав мне сделать это первым.
– Нас окружили.
Ответ Дика был короток и ясен. В окнах начали мелькать лучи вертолетных и машинных фар, слышались грозные голоса солдат, командный голос Балисонга. Шум чистильщиков оглушал меня. Я понял, что в этот раз никаких переговоров не будет. Нас либо прикончат сейчас, либо же часом позже.
Дик и Форд исчезли. Я сидел один с перочинным ножиком в кармане. Я понимал, что бежать некуда, особенно мне, ведь я ничего не вижу и ничего не могу сделать. Я также беспомощен, как нож при пожаре. Я рыба, а бежать нужно по земле.
– Ну же, Рыжий, что же будет с нами без тебя? Что будет, если сдастся тот, кто никогда не сдается? Что будет, если сдашься ты?
Передо мной стоял Пепел. Я не видел его, но чувствовал так же хорошо, как чувствую свои конечности. Он смотрел на меня осуждающим взглядом, однако таким добродушным, что мне даже стало неудобно. Пепел пыхтел, как паровоз, от боли в ноге, но имел совесть припереться сюда, ко мне, и устроить лекцию об оптимизме, когда все мы на волоске от смерти.
– Или ты сейчас капаешь в глаза этой непонятной хренью, которая стоит рядом с тобой на койке, или мы помираем самой тупой смертью на свете. Услышал меня, Рыжий?
– Услышал, – твердо ответил я, схватил стеклянную баночку поодаль от моей правой руки и закапал раствором в глаза. Начало невыносимо щипать, затем еще сильнее и еще, пока мои руки сами не полезли на лицо и не начали драть его ногтями от боли. И вдруг я увидел, увидел Пепла с забинтованной ногой, его саркастичную улыбку, осуждающий взгляд, смотрящий прямо в душу и мысленно обзывающий меня идиотом. Я бросился на него с криками, чуть не свалив на пол: Я ВИЖУ! Я ВИЖУ ТЕБЯ!
– Я слышу тебя, Рыжий, нечего так орать.
Моей радости не было предела, однако проблема оставалась
