Мэттью Фаррер - Наследие

Наверху страницы, старинным шрифтом с едва узнаваемыми буквами, была выведена подпись Белеузы Фракс. А под ней…

…под ней — единственная буква, вписанная точно по центру страницы пятью красивыми, изящными взмахами пера, рассеченная, будто крест, буква «I».

А еще ниже — маленькая метка, пятнышко, точка на странице. Глядя на нее, Гайт, как всегда и случалось, почувствовал, словно воздух трясется вокруг него, становясь все плотнее и гуще, будто перед грозой.

Он оставался там почти час, склонившись над вместилищем хартии Фраксов и пристально созерцая страницу и двойную метку подписи на ней: букву I, означающую «Император», и единственную, впитавшуюся в бумагу каплю крови.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Варрон Фракс, похоже, не хотел говорить о делах, но Домаса Дорел обнаружила, что это раздражает ее меньше ожидаемого.

Этим утром она встала пораньше и потратила на физические и ментальные упражнения на час больше, чем обычно. И на случай, если ничто другое не поможет, она спрятала в складках мантии маленькую фляжку сладко пахнущего ликера, глоток которого помог бы ей расслабиться, если понадобится. Но ей повезло: визит во владения Варрона предоставил ей именно такой отдых, в котором она нуждалась после девятнадцати тоскливых месяцев, проведенных в качестве младшего навигатора в паломническом флоте Адептус Министорум. Там ее окружали набожные мутантоненавистники, которые отказывались идти с ней на какой-либо контакт, когда могли, а когда не могли, то просто пялились на выпирающий участок ее лба и делали знак аквилы. Варрон же как будто почти не обращал внимания на ее гены, а в его доме было куда больше развлечений, чем в тесной камере на борту «Песни праведности».

Гигантский огороженный сад размером в половину самого поместья, где они сейчас прогуливались, был наглядным тому свидетельством, даже несмотря на то, что некоторые из его обитателей могли нервировать космического путешественника, непривычного к дикой природе.

— А теперь это, — сказал Варрон, — как раз такая вещь, для которой хартия придется весьма кстати. Взгляните-ка сюда.

— Я вижу очень интересную полоску вскопанной земли между двумя большими, довольно скучными деревьями, — ответила Домаса. Она чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы шутить; в Варроне было что-то такое, от чего люди рядом с ним расслаблялись. Он весело засмеялся и отбросил с глаз прядь волос.

— Да, это только земля, Домаса. Но вот в чем дело. Изумрудные ходолистники — это те два дерева по сторонам — очень социальные растения. Они пытаются сотрудничать, когда чувствуют, что рядом растет еще один такой же. В результате переваривания добычи — помните пикты из их родной системы, которые я показывал? — у них образуются отходы, и они откачивают их наружу через корни. Осторожно! — это Черрик, один из сопровождающих Домасы, подошел поближе, чтобы взглянуть на ходолистник. — Видите, листья дрожат? Так высокоорганизованные млекопитающие Ставрона понимают, что надо отступить. Вы видели на пиктах, как они бросаются.

Домаса игриво погрозила Черрику пальцем, отчего тот покраснел под визором и сжал кулаки. Варрон сделал жест в сторону пустой земли.

— Вот, они заметили пустой участок и выкачивают туда истощенные гематические жидкости, которые не могут использовать, и угадайте, что использует тигранский иглофрукт?

— Использует, в смысле питается? Хм, может, это те… э… вещи, которые можно найти в истощенной гематической жидкости, э…

— Изумрудного ходолистника.

— Да, конечно, ни за что бы не догадалась.

Варрон снова рассмеялся.

— Иглофрукты поразительны. Я лично видел только один, не считая пиктов, и это было крошечное растеньице под стеклянным колпаком на ботанической выставке на Линье, три года тому назад. Потом, в прошлом месяце, я разорился на оригинал книги Евсевия Ривы о тигранской флоре. Вы бы видели, до каких размеров они могут дорасти. Конечно, существует масса всевозможных эдиктов о том, какие растения куда можно везти, и торговый контроль Империума довольно строг. Один из моих лучших агентов в субе Козия говорил, что больше не сможет присылать мне образцы этого вида, потому что весь регион закрыт из-за какого-то карантина. Но с семейной хартией, как видите… есть ли предел моим возможностям?

Он ухмыльнулся Домасе и хлопнул в ладоши.

— Почти готов! — отозвался позади них Рика. Домаса аж подпрыгнула. Рика был одним из ближайших вассалов Варрона и тяготел к тому же оптимистическому, оживленному настроению, что и его господин. В его голову по бокам были имплантированы вокс-приемники, и их рецепторные панели образовывали декоративные оборки, тянущиеся от его лица к задней части шеи. Домаса считала, что они неописуемо безвкусны, но Рика, очевидно, чрезвычайно ими гордился. Он успел поведать ей, что, когда Варрон получит хартию, он надеется обзавестись у какого-нибудь члена флотилии аугметическими мышцами, которые позволят двигать оборками вверх-вниз. Тогда Домаса вежливо улыбнулась, мысленно сгибаясь в три погибели от хохота.

— Слышите? Нам пора бы идти. У всех на руках карты? Вы отметили свои ставки? Точно все? — Варрон смотрел мимо Домасы на ее спутников, которые нервно переминались с ноги на ногу, непривычные к тому, что к ним напрямую обращался собеседник их госпожи. — Дрейдер несколько месяцев бегал за мной с просьбами устроить еще одну гонку, так что затягивать нельзя. Все готовы подняться в галерею? Рика, передай им, что надо доставить в галерею еще напитков, ладно? Колентин знает, что нам нравится.

До извилистых дорожек, что висели в воздухе, то там, то сям пересекая запутанный сад ужасов Варрона Фракса, с земли так просто было не добраться. Поэтому им пришлось ждать, пока сверху со звоном не спустится маленькая платформа на серебряных цепях и поднимет их к ближайшему мостику. Домаса схватилась за поручень, чтобы не упасть, и наконец воспользовалась возможностью поговорить о делах.

— Варрон, нам надо бы поговорить о хартии.

— Я жду этого с нетерпением, — перебил он. — Я знаю, это, наверное, выглядит так, словно я тут уклоняюсь от своих обязанностей. Когда я жил во флотилии, они старались сделать так, чтобы я постоянно слышал о том, что вырасту и стану вольным торговцем Варроном Фраксом.

— Хорошо. Но…

— Я отношусь к этому со всей серьезностью. Но разве вам не кажется, что я заслужил некоторую передышку, прежде чем приступлю к делу? Жизнь в этой странной флотилии — я не думаю, что она может сделать кого-то полноценной личностью. Накопление богатства ради богатства кажется мне глупостью. Думаю, я мог бы для чего-то использовать эти ресурсы. У вас есть сад, Домаса?

Она покачала головой и быстро продолжила, пока он не успел снова заговорить.

— Я знаю, что вы чувствуете себя на высоте, потому что хартия дает столько возможностей улучшить все это, — она обвела рукой сад, — но меня беспокоит, что вы слишком рано строите столько планов. Скажу честно, Варрон, вам придется как следует поразмыслить над своим наследованием.

Она привыкла вести разговоры подобного рода в наглухо запечатанных комнатах, проверенных на ауспики и шпионские жучки, окутанных приватными полями и заглушенных хором астропатов, который не дал бы пробиться туда ни ясновидению, ни колдовству. Но она гордилась своей способностью приспосабливаться.

— Вы имеете в виду поездку на Гидрафур? Не думаю, что у меня возникнут проблемы, я доберусь туда вовремя. В любом случае, церемония же не начнется без меня, не правда ли?

Варрон шагнул на пол висящей в воздухе галереи, которая змеилась через сад, и протянул руку. Удивленно помедлив мгновение, Домаса взяла ее. Он даже не дернулся, и это ее впечатлило — как у большинства Навис Нобилите, ее тело отличалось от нормы не только варп-оком во лбу, и на обеих руках у нее было всего по три длинных пальца. Это была единственная странность ее внешности, которая ее по-настоящему беспокоила, поскольку все остальное скрывали одеяния, а большинство навигаторов не обращали на них внимания.

— Нет, я имела в виду не поездку, — ответила она, оглядываясь. Как и все высокородные торговцы Гунарво, Варрон владел поместьем, вырубленным в стене ущелья над шлюзом Астерин, и сейчас оно нависало над ними. Но его сад тянулся на километры и километры берега канала — неопрятный простор оранжерей и ребристых куполов снаружи, масса буйной растительности внутри, причем вся без исключения враждебная. Дальше находились купола с тщательно рассчитанными климатическими условиями для опасной флоры с более экзотических миров, осмотра которой Домаса надеялась избежать — ходить по воздушным тропам над хищной зеленью основных садов для нее было более чем достаточно.