Евгений Гаркушев - Авалон-2314
Мобиль я арендовал. Проблем с однодневной арендой не возникло, а домашний компьютер подсказал, что для дальней прогулки аренда будет удобнее и обойдется дешевле, чем использование такси. Сейчас оранжевая кабинка несла меня к озерцу возле деревни Киселево. Сохранилось ли оно? Окружено ли домами или теплицами? Или этот прелестный уголок дикой природы – пробив плодородный слой почвы, у берега высились скалы, отроги древнего Донецкого кряжа – остался нетронутым?
На информационной панели мобиля мигнул значок принятого сообщения. Я активировал послание и услышал бодрый голос Кирилла:
– Рад, что ты решил прогуляться, Даниил. Высылаю подборку песен твоей молодости. Надеюсь, угадал с предпочтениями, хотя полностью не уверен. Слушай на здоровье. Скоро увидимся.
Кирилл замолчал, а в мощных колонках мобиля раздался голос Цоя:
– Здравствуйте, девочки! Здравствуйте, мальчики…
Песня об алюминиевых огурцах, которую Кирилл уже цитировал в вирте, когда мы сидели в рыцарском замке и рассуждали о лунной колонии. Как давно я ее не слышал! Как давно она не звучала на Земле… Мысль была спонтанной и неверной. Почему не звучала? Сейчас возвращались к жизни люди с самыми разными вкусами. Да и сакраментальная фраза моей молодости «Цой жив» приобретала совершенно новый смысл. Может быть, он действительно уже жив, хотя и умер гораздо раньше меня? И поет «Алюминиевые огурцы» с современной аранжировкой, но прежним составом музыкантов?
Просто мороз по коже, если представить, какие перспективы открываются перед человечеством! Ведь воскресить можно не только Цоя. А Моцарт? Бетховен? Паганини? Великие и трагические таланты прошлого, которые скоро смогут очнуться от векового сна и вновь начать творить.
Подозрительно быстро я привык к факту своего воскрешения. Безоговорочно поверил в то, что воскресли или скоро воскреснут мои родственники. Чудесам, которые происходят с тобой, вообще удивляешься не так сильно. Но возможность воскрешения великих талантов прошлого потрясала воображение.
Вполне понятно, что программа «Авалон» во многом затевалась для того, чтобы воскресить Пушкина и Достоевского, Ньютона и Эйнштейна, Резерфорда и Менделеева. Какие возможности откроются перед ними сейчас! Какие перспективы откроются перед всеми нами!
Мобиль взобрался по струне на холм. Вдали блеснула синим излучина маленькой речки. На пригорке неподалеку сверкал золотой купол на белоснежном храме. Восьмиконечный крест на куполе, кресты на кладбище рядом с церковью…
– Переход на ручное управление, – сообщил я компьютерной системе управления мобилем. – Наземный режим.
Кабинка мобиля с некоторой долей грациозности соскочила на зеленый луг и медленно, переваливаясь с колеса на колесо, покатилась к храму. Дороги здесь не было – только пешеходные тропки, заросшие вездесущим спорышем и подорожником.
Площадка перед храмом пустовала. Мобиль, хрустя гравием, подкатился к дальнему концу ограды и замер. В траве стрекотали кузнечики, вокруг царило безлюдье. И все же церковь не выглядела заброшенной. Я сверился с календарем – понедельник, девятое октября. А ведь и не скажешь, что осень. Прежде узнать, какой сегодня день недели и какой месяц, мне в голову не пришло. Хватило того, что я знал год… Счастливые, как известно, часов не наблюдают. А кто счастливее вернувшихся из темных глубин небытия к жизни?
Я поднялся по низким ступенькам. Широкие ворота храма были прикрыты, но не заперты. Постояв несколько секунд, вошел внутрь. И здесь никого. Лампады перед иконостасом, несколько горок свечек на низеньком столике у входа. Сверху, над столиком, на белом листе распечатка цен на свечи: от копейки до десяти рублей.
Пахло в храме деревом и совсем немного – ладаном, чуть-чуть – старым, но чистым деревенским домом, еле заметно – известкой. Здесь было прохладнее, чем на улице, и очень тихо. Некоторые половицы поскрипывали под ногами.
Жаль, что в церкви совсем нет людей… Не с кем даже поговорить. Мне хотелось узнать, как вера в Бога и молитвы ему – простые, в тихом деревенском храме – соответствуют тем чудесам, что мы видим вокруг. Самой концепции воскресения. А ведь этот храм не исторический памятник. Его вообще не было на этом месте триста лет назад.
Я зажег свечи от лампады, поставил их перед иконами, перекрестился и вышел в притвор. Здесь, на входной двери, было прикреплено бумажное объявление: «Всех, кто хочет узнать больше о православии, приглашаем в Православную миссию в вирте, код прямого доступа 111777. Работает детская воскресная школа».
Надо будет зайти в церковь в виртуальном пространстве. А сейчас – дальше. После посещения пустого храма мне стало тоскливо и одиноко – впервые за все время после воскресения.
* * *Завтракать Соловей и Ольга спустились в ресторанчик на первом этаже отеля. Постояльцев здесь оказалось немного, друг на друга они не обращали никакого внимания. Вернее, те, что были вместе, конечно, разговаривали друг с другом, но на новых посетителей никто и не посмотрел, что Диму слегка обидело – он привык, чтобы его узнавали. За границей, конечно, узнавали не всегда, но часто в отелях жили соотечественники, которые всегда были рады шумно поприветствовать звезду эстрады. Соловей всегда делал вид, что внимание ему надоело, но внутренне блаженствовал.
Шведский стол предлагал гостям «Мэн-Тесса» омлет – в жестяном судке горели две свечки, чтобы кушанье не остыло. Фарфоровое блюдо украшало несколько румяных, только из духовки, булочек, в большой хрустальной вазе лежали фрукты. Чистые скатерти, блестящие столовые приборы. Приятное местечко, тихое.
Дима положил себе полную тарелку омлета, взял пару булок. Оля ограничилась одним яблоком – не иначе сохраняла фигуру. Взяла вилку и ножик, начала нарезать яблоко тонкими ломтиками. Получалось у девушки так себе, яблоко норовило покатиться по тарелке, и Оля сосредоточенно хмурилась. Наверное, привыкла есть яблоки без затей, просто кусая, а сейчас стеснялась.
– Тебе больше ничего не хочется? – спросил Соловей.
– Нет, – скромно улыбнулась девушка.
– А кто все эти люди? – Дима обвел рукой вокруг.
Оля удивленно взглянула на него:
– Понятия не имею. Какая разница?
– Я о том, что они, наверное, туристы. Или, как и мы, из прошлого?
– Лично я из настоящего, – заявила Оля. – И тебе советую относиться к жизни так же. Что было, того уже нет. А мы есть.
– Ну, отлично, – без особого энтузиазма проговорил Соловей. Происходящее ему не то чтобы не нравилось – не внушало доверия. Казалось каким-то глупым и неестественным. – Выпить тут можно?
Не дожидаясь ответа, Дима жестом подозвал официантку, коротко бросил:
– Сто граммов коньяка.
– Советский, дагестанский, армянский, «Белый аист»? – уточнила официантка.
– Советский? – удивился Соловей. – Это еще что такое?
– Стиль «ретро».
– А, ясно… Винтаж. Приличнее ничего нет?
– Французский бренди.
– Тащите хоть что-нибудь… Ты будешь?
Ольга не отказалась.
Коньяк был подан в графинчике и немилосердно драл горло. Не «Хеннесси», прямо скажем. Ну и ладно. Зато вокруг смотреть стало приятнее, и даже хмурые лица туристов показались Соловью симпатичнее. А уж спутница его – настоящая красавица. Надо же, заботится о нем. Любит, наверное. Ничего, он еще увидит небо в алмазах. И девочку отблагодарит. Можно будет взять ее в подтанцовку – на большее простушка вряд ли способна, да и не стоит баловать… А если она дочка какого-то влиятельного человека? Тогда можно жениться. Сейчас, без друзей и связей, он никто. Нужна поддержка, нужен спонсор, продюсер.
Оля от коньяка раскраснелась, стала еще симпатичнее.
– Пойдем погуляем по городу? – предложила она.
– А документы? У меня ведь документов нет, – внезапно сообразил Соловей. – Куда я без паспорта?
– Паспорта нет, но сейчас документов нигде не спрашивают. Насчет этого не переживай.
– Без бумажек жить нельзя.
– Сейчас не бумажки в ходу, а чипы. Мы тебе сделаем электронное удостоверение личности, чуть позже. Когда опять выйдешь на сцену.
– Ясно. А когда мы начнем работать? Если ты модель, у тебя должны быть знакомые, выходы на каких-то влиятельных людей…
– А я уже начала работать, – лучезарно улыбнулась Оля. – Встреча с продюсером через два дня. Он сейчас на съемках в Рио-де-Жанейро.
– Крутой продюсер?
– Ты как думаешь?
– Ну, был бы он крутым – в космосе бы клип снимал, а не в Рио.
– И что там хорошего, в космосе?
– Невесомость. Прикольно.
– Давно уже немодно, – заявила Оля. – А мулатки всегда смотрятся эффектно. Как и блондинки.
– Можно подумать, – хмыкнул Соловей, поднимаясь из-за стола. – Я в номер на пару минут, и пойдем гулять.
