Антонина Клименкова - Русалки — оборотни
— Ага, напугались! — торжествующе воскликнула крошечная девчушка, показавшаяся из-за спины паренька.
— Э, ты зачем сестру привел? — возмутился Прошка, и Тишка его поддержал активным киванием головы. — Ты б еще бабку прихватил! А может, ты ей и рассказал уже все?
— Я Аришке ничего не говорил! — поспешно отступил тот.
— Я, по-вашему, глупая, что ли? — обиделась бойкая крошка и встала в позу, уперев руки в бока. — Совсем ничего не визу, да? Вы тут клады ищете, а я смотлеть долзна?
Ребята фыркнули — вполне самостоятельная особа все еще не научилась выговаривать некоторые звуки.
— Ну чего встали? — насупилась девчушка. — Совсем опоздать хотите? Утло уз не за голами!
Мальчишки снова не могли сдержаться.
По дороге они рассказали о случившемся с ними происшествии:
— … и я слышу, он за нами пошел!
— Кто? Кузнец?! — испугалась Ариша, мигом позабыв дуться.
— Нет, слава богу! Монах Глашкин.
— И решили мы его проучить…
— Это я первый предложил!
— …завели его на кладбище!
Ариша охнула и продолжение слушала, крепко вцепившись обеими руками в пушистый загривок своего волкодава.
— Вот, а кабы я не свистнул вовремя, ты б не догадался свечку задуть! — завершив рассказ, заявил Прошка.
— Ничего подобного! — возразил Тишка. — Я просто слегка запыхался и не мог дунуть как следует. А свиста я твоего и не слышал.
— Ладно врать-то.
— Это ты врешь!
— Эй, чул не длаться! — урезонила спорщиков Ариша, — Вы свечки-то не потеляли?
— Не потеляли, не боись. И лягушек наловили.
— Заб не надо влоде?
— И их тоже. Полную корзинку в огороде припрятал под смородиной. И лопухами прикрыл.
— Отец с матерью не заметили?
— Не-а! А твои?
— А у меня бабка все храпела, точно медведь в берлоге. А как уходить собрался, с полатей слез и на цыпочках — так она глаз один открыла и бурчит: дверь, мол, за собой закрой, а то вчера сквознячище устроил.
— А родителям не скажет?
— Не скажет. Я у ней вот давеча рушник стянул да потерял. Думал, уши надерет, ан нет, обошлося.
— Прош, а как ты думаешь, какой там горшок зарыт? Как тот, в котором картошку варим, или как в подполе с грибами солеными стоит?
— А который больше?
— Эх, мужики, как зажмурюся — так перед глазами и встает! Большой, глубокий — и доверху набит червонцами! Так сияют, аж глазам больно…
Между тем тропинка привела их к пологому холму. С одной стороны его чернела полоса леса, с другой огибала блестящая лента речки. На макушке холма играл всполохами, взлетал в синее небо яркими искрами костер.
— О, уже все в сборе, — сказал Прошка, посчитав слоняющиеся вокруг огня тени.
— Ага, и новых привели, — заметил Тишка без особой радости.
— Ничего, все равно горшок мы первые найдем! — уверенно заявил Прошка.
— Вы чего так припозднились? — встретили собравшиеся у костра подошедших товарищей.
— Следы запутывали! — гордо объявил Тишка. — Вы б нас видели, как…
— Так немец еще не пришел? — перебил его брат Ариши.
— Опаздывает, — вздохнул паренек, уныло ковырявший палкой выпавшую из костра тлеющую хворостину.
— Если только кое-кто его не выдумал, — буркнул сидевший поодаль мальчишка.
— Какой он вам немец! — возмутился, не услышав замечания, Прошка. — Европеец он, неучи!
— Какая разница!
— Ничего себе! Немцы-то, они в городах живут, в столицах, в Петербурге. А европейцы — за границей!
Паренек пожал плечами, потер слипающиеся глаза кулаком.
Прошка уселся на траву, огляделся. Многие ребята — а собралось их ровно дюжина и Ариша, единственная девочка, — отчаянно зевали. Остальные дремали, положив головы друг дружке на плечо. Прошка тоже не удержался — распахнул рот, чуть челюсть не свернув. От нечего делать принялся играть со своим новым складным ножиком — подкидывал и так, и эдак и с удовольствием глядел, как он ладно разворачивается в воздухе и неизменно втыкается по черенок в мягкую землю.
В кронах подступавших к макушке холма деревьев завозились, захлопали крыльями просыпающиеся птицы. Некоторые уже стали пробовать голоса, резко вскрикивая из темноты. Мотыльки перестали крутиться у огня, улетели кто куда прятаться на день…
— Едет! — встрепенулась вдруг Ариша.
И впрямь, прислушавшись к предрассветным звукам, ребята повеселели, заулыбались, принялись расталкивать спящих товарищей.
Через минуту на поляну, отбивая барабанную дробь копытами, точно смерч пронесясь сквозь лесной мрак, вылетел конь с наездником на спине. Резко натянувшиеся поводья заставили разгоряченного скакуна перед костром встать надыбы. Развернувшись на месте, не в силах остановиться вдруг, конь сердито всхрапнул.
Всадник легко спрыгнул на землю — мелодично звякнули шпоры на высоких, начищенных до блеска сапогах, похлопал коня по лебяжьей шее затянутой в белую замшу перчатки рукой, бросил поводья подбежавшему пареньку:
— Привяжи его неподалеку!
Поймав на лету монету, мальчишка с готовностью кинулся исполнять поручение.
В очерченный светом костра круг новоприбывший войти не спешил. Помедлил мгновение, окинув внимательным взглядом собравшуюся компанию. Ребята, настороженно притихнув, также не спускали с него глаз.
И только у Ариши мнение о таинственном незнакомце уже совершенно сложилось.
— Какой класивый!.. — в восторге прошептала крошка, не отводя зачарованного взора от статной фигуры.
С первого взгляда, одним только своим видом таинственный незнакомец покорил ее сердечко навеки, завладел воображением и пленил фантазию. Никогда еще за все немногие годы жизни ей не приходилось видеть такой красоты. Точь-в-точь принц с картинки! На голове треуголка с золотым позументом по кромке, с пышным плюмажем из белых страусиных перьев. С плеч до земли струился синий, как зимняя ночь, бархатный плащ, подбитый лиловым муаром, заколотый у ворота сверкающей каменьями брошью. Лаковые ботфорты до колена, белые перчатки, утопающие в драгоценной пене кружевных манжет шелковой рубашки, поверх которой был надет расшитый длинный жилет, подхваченный широким ремнем, перевязь со шпагой…
Только лицо его оставалось неразличимым в густой тени широкополой шляпы. Хотя нет, то была не просто тень — лицо его скрывала узкая черная маска с прорезями для глаз, оставляющая на виду лишь самый кончик носа, гладкий подбородок и загадочно улыбающиеся губы…
Ему оказалось достаточно всего лишь мгновения, чтоб оценить, насколько серьезная публика ожидала его здесь. Над поляной буквально осязаемо витал дух кладоискательства, столь хорошо ему знакомый, — главное, если не единственное условие в поиске сокровищ. Любопытство, жажда богатства, целеустремленность, горячее желание попытать счастье и, что самое важное, надежда. И все это нашлось здесь в избытке — в горящих напряжением глазах, в глубине которых золотыми искрами мерцали не отсветы костра, а золото, ждущее в своих тайниках и подземельях. Что ж, эти ребята ему подходят.
— Прошу прощения, господа, я опоздал, — сказал он, шагнув к огню, и сдержанно поклонился. — Меня задержали непредвиденные обстоятельства. Удивительно, но в деревне, оказывается, остаться незамеченным гораздо сложнее, нежели в городе.
Ребята от такого обращения нисколько не расслабились, а даже наоборот, буквально остолбенели. И только Прошка с видом опытного человека гордо задрал нос к бледным предрассветным небесам.
— Я вижу, Прохор, вы выполнили мою просьбу. — Будто клюв огромной птицы, шляпа наклонилась в сторону мальчишки, барашками облаков заколыхались, заволновались перья.
— Как видите, — важно кивнул Прошка, возгордясь еще пуще. — Как вы просили, собрал надежных людей. Мы с ними вам тут щас быстренько все перекопаем.
— Отлично, — кивнул незнакомец. — Конечно же любезный мой Прохор, вы посвятили наших друзей в суть проблемы?
— А? — смешался тот, не сразу вникнув в смысл фразы, — Я всем сказал только то, что вы велели.
— Очень хорошо, премного благодарен, — и повысил голос, обращаясь уже ко всем собравшимся: — Итак, для начала, господа… и дамы? Какая приятная неожиданность, — улыбнулся он, а смущенная, обнаруженная Ариша зарделась ярче зорьки и спряталась за спиной брата. — Для начала я хотел бы убедиться, что все, что вы здесь услышите, останется только между нами. Прошу вас поклясться в том, что вы сохраните этот разговор в тайне, не расскажете о нашей встрече никому, даже своим родителям. Готовы ли вы друзья мои, дать такую клятву? Если кто-то сомневается, можете покинуть нас сейчас.
— Готовы-готовы! — заверил его Прошка и подпихнул локтями в бока соседей, те тоже спохватились и закивали.
— Раз так, пожалуйста, повторите за мной слова самой ужасной клятвы на свете. Предупреждаю — тех, кто ее нарушал, настигала самая ужасная кара, какую только можно себе представить. Самые ужасные несчастья обрушивались на их головы.
