Дмитрий Самохин - Опережая бурю
По прибытии в столицу Карл заглянул в свою квартиру на Гороховой, чтобы привести себя в порядок после дороги и сменить тусклый палубный мундир на светский костюм. После чего, не мешкая, выехал на Елагин остров.
Два с половиной года назад был выпущен приказ о запрете пользования паромобилями в пределах городской черты. Запрет не распространялся на членов Императорской фамилии и высших государственных чиновников. Ограничение накладывалось лишь на две столицы. На остальных просторах Руссийской империи граждане могли рассекать на паромобилях беспрепятственно. Правда, позволить себе это могли далеко не все. Паромобиль – удовольствие не дешевое. Не для чиновника средней руки, да и не для купчишки бойкого. Что уж говорить об остальных.
В гараже барона Мюнха стояли два паромобиля. Пассажирская коляска на шесть персон и прогулочный экипаж для двух пассажиров. Запрет на использование паромобилей не касался высокопоставленных Единорогов. Но не смотря на это, барон повелел запрячь лошадей. Князь, человек старомодных взглядов, терпеть не мог все эти тарахтящие экипажи, чадящие дымом. О себе он любил поговаривать: «Я человек другой эпохи». Зная эту причуду старика, в гости к нему ездили исключительно по старинному обычаю, чтобы не нервировать Магистра по пустякам.
Для Карла запрягли легкую прогулочную коляску с поскрипывающими рессорами. На козлы воссел кучер. Место в экипаже подле барона занял Миконя. Он сопровождал Карла повсюду, даже на великосветских приемах и заседаниях Тайного Кабинета. По такому случаю личным распоряжением князя Драгомысла ему даже было присвоено воинское звание, и он, хоть и не имел магической искры, числился Единорогом, первой, самой низшей ступени посвящения.
Когда экипаж выехал с Гороховой, солнце уже взошло в зенит. На небе ни облачка. Идеальная погода для загородной прогулки. Въехав на Елагин остров, путники как будто в предыдущий день провалились. Серые хлопья туч заполнили небо. Из-за налетевшего сильного ветра пришлось поднимать полог коляски. И вовремя. Вслед за этим ливанул дождь.
Карлу и Миконе под пологом с накидкой на ногах еще ничего, а вот кучеру несладко пришлось. Мало того, что вымок, как цуцик, так еще и ветер с дождем в лицо хлещет. Глаз не открыть. Куда править, один Бог знает.
Из серой пелены дождя вынырнула Черная роща. Издалека она выглядела весьма безобидно. Никогда и не скажешь, что тут может твориться такая чертовщина. Да дороги из жёлтого булыжника нигде и в помине нет, даже намёка. Лишь сплошная стена деревьев, да аккуратный строй травы, подстриженной по одной мерке. Вот только никто в Чёрной роще траву не стриг, хотя Чёрная роща формально являлась городским парком. Даже существовал садовник, отвечающий за порядок на этих просторах, да вот только никто никогда его здесь не видел. Он к Елагиному острову даже близко не приближался, хотя жалованье исправно получал. Однако, по необъяснимым причинам трава в Черной роще выше пяти сантиметров просто не росла.
Чёрная роща надвигалась на экипаж, а жёлтой брусчатки всё ещё не было видно. Куда ехать? Куда править дальше? Коляска среди деревьев петлять не сможет. Миновав незримый барьер, открылась иная картина для пассажиров и кучера. Словно ткань реальности подернулась, исправляя досадную ошибку, допущенную ранее.
Сплошная стена деревьев расступилась и показалась широкая дорога. Два экипажа на ней легко разъедутся, и ещё останется место для пары пешеходов. Дорога из жёлтой брусчатки делила рощу напополам, как пробор на голове чиновника судебного департамента делит причёску. Только выглядела не такой заброшенной.
Ради праздного любопытства не каждый отважится прокатится по этим камням. Раньше Карл размышлял: к чему дорогу с духовным уловителем совместили, и почему не позаботились об устранении побочного продукта, эха чувств. Его ощущал каждый, вступивший или въехавший на эту жёлтую дорогу. А эхо, надо сказать, удовольствие не из приятных. Но позже понял, что к чему. Если уж кто и захочет побеспокоить князя Драгомысла личным визитом, то только по чрезвычайно важному делу. У князя в гостях даже Императрица ни разу не была, не смотря на то, что её неоднократно приглашали. А для остальных пустяковых вопросов магофоны да маговиды существуют, а при них внимательные секретари.
За необходимость посетить князя Драгомысла приходилось расплачиваться неуютными ощущениями. Вот и сейчас лишь коляска вкатилась на дорогу из жёлтого булыжника, дождь внезапно прекратился, хотя небо оставалось грязно-пепельным, а на пассажиров навалилась глухая тоска, хоть волком вой и беги в лес.
Неподготовленный человек мог и умом тронуться, но Карл и его спутники были опытными гостями. Барон затаился, не пытаясь подавить нахлынувшие чувства. Жёлтая дорога закончится, завершится и испытание. Надо только немного подождать.
Глава 8. Вынужденный компаньон
«Быстрый же ты на подъем, Карлуша. Ох, быстрый. Старый барон не чета тебе. Медлителен старый Мюнх был. Вызови его в столицу Молнией, он Перекати-полем прибудет при слабом ветре. Да ещё день как минимум с дороги в себя приходить будет, прежде чем пред светлые очи начальства предстать. Ценил себя высоко, да и было за что. А тут тебе с корабля на бал, даже завтрак окончить не дал, шельмец» – размышлял Мстислав Драгомысл, поднимаясь из-за обеденного стола.
Пару минут назад Ванька камердинер доложил, что барон Карл Иероним Мюнх явился пред светлые очи князя и просит аудиенции.
– Ванюша, будь добр, набери Департамент разведки, да попроси Лору Ом. Передай ей, чтобы заглянула бы на чаёк, да пусть не медлит, – приказал князь, да добавил. – И смотри мне. Попроси ласково, а то я знаю твои властные замашки.
Ванюша коротко поклонился, принимая приказ, и тут же исчез. Расторопности Вани Кожедуба можно было только позавидовать. Молодой, быстрый, ловкий, смекалистый, собака. За это князь и приблизил его к себе. Лучшего исполнителя ему было не найти. А на прежней службе в квартальном околотке Ваня совсем бы пропал. Не того размаха человек. Да и райончик у него был – хуже не придумаешь. Бедняцкие кварталы в Купчино, где один рабочий люд селился.
Первое время Ванька бы еще держался, а потом бы плюнул, руки бы опустил, да спился. Сколько таких молодцев на корню сгнили. А теперь он при деле, и всё благодаря Людскому сыску, специальной службе, занимающейся поиском полезных для князя людей.
С завтраком пришлось попрощаться, а так жаль. На столе остались аппетитные куриные крылышки в сметанном соусе с томатами и грибной жульен, но встреча с бароном не терпела промедления. К тому же за долгие годы жизни князь давно остыл к дарам щедрого стола. Единственное чем он изредка с удовольствием тешил чрево, так это богатыми вкусом грузинскими винами, но исключительно во второй половине дня, когда срочных дел не предвиделось. Да и признаться, князь давно успел соскучиться по любимому ученику. Ради его же спасения он вынужден был отправить его в ссылку.
Допив апельсиновый сок, князь направился в приёмный кабинет. Там его дожидался барон. Двигался князь нарочито медленно, размеренно. Он уже давно жил по формуле: «Торопиться некуда. Чтобы успеть, надо ОПЕРЕЖАТЬ».
Впрочем, в его возрасте к размеренности привыкаешь, как к старому камзолу. Когда же он изнашивается до непотребства, то привычка дает знать. У портного заказываешь точно такой же.
В его возрасте каждое движение взвешиваешь, прежде чем сделать.
Истинный же возраст князя никто не знал. Ходили слухи, что старик настолько стар, что помнил Рюрика ещё молодым. Другие утверждали, что князь много старше, и служил когда-то в дружине отца Рюрика. Правду же не знал никто. Лишь сам князь, но ни с кем делиться ею не собирался.
Не смотря на свой солидный возраст, князь Мстислав Драгомысл выглядел молодо. Рядом с бароном их могли бы счесть за сверстников. Только усталые, наполненные вековой мудростью глаза выдавали князя. Глаза, как известно, зеркало души, а душа у него была древняя. Высокий, широкоплечий с густой гривой льняных волос, собранных на затылке в тугой хвост, с открытым приветливым лицом, князь Драгомысл мог бы сделать себе имя в высшем свете, посещая балы и приёмы. Возможно, когда-то он и пользовался этим, но ныне совершенно потерял всякий интерес к светской жизни. В бороде пряталась улыбка. Казалось, князь никогда не хмурится, только его улыбка всегда носила разные оттенки. Князь мог так улыбнуться, что кровь в жилах каменела, а мог и обласкать, заразив жаждой жизни и деятельности. Его улыбка могла убить, жизнь до капли высосать, а могла заставить человека горы свернуть. В каждом его шаге читалась уверенность в своем всемогуществе. На Земле осталось мало магов, которые могли бы поспорить с ним. Разве что князь Осияну, но где он скрывается после падения ложи Феникса, не знал никто, да Великий Магистр Верховной ложи Черного Дракона, только его личность оставалась для всех тайной.
