Павел Шорников - Зона желаний
— Отчасти. Мы прилетели на планету вместе с Вуху Иотахо. Было утро, и я пригласил его к отцу позавтракать. Вечером он ужинал с нами. А после ужина мы улетели на Туату.
— Ага! Значит, физик Иотахо тоже был на Фрагии в последние ее часы. Так и зафиксируем!
Эриксон поднялся и стал расхаживать по каюте.
— Это невозможно, Петр! Так работать нельзя. Экипаж потихонечку сходит с ума. И дернул же меня черт вставать в позу. Я не могу отменять своего решения в этой ситуации. Мы не тронемся с места до тех пор, пока не «вычислим» Чаминга. Но если мы не разыщем его в ближайшие день-два… Ты понимаешь меня, Петр?
Командир дисциплинарного модуля смотрел на Эриксона своими ясными голубыми глазами. И в них можно было прочитать только два слова: есть, капитан!
А через несколько часов после этого разговора, когда Пол уже спал беспокойным сном, кто-то разбудил его, инициировав связь по чрезвычайному каналу.
— Это Мейси, капитан!
— Что опять, Петр? Тебя интересует, не было ли в поведении моего отца чего-нибудь странного? Было! Он не пустил меня в свою домашнюю лабораторию…
— Мы подстрелили Чаминга, капитан!
Эриксон вскочил с постели и стал лихорадочно одеваться.
— Ты уверен, что подстрелили именно его? Где вы находитесь?
— В резервном модуле.
Через несколько минут капитан стоял над телом десантника по имени Табер Маккадум, изуродованным выстрелом из пучкового оружия. В рубке управления резервным модулем, где Маккадума настиг роковой выстрел, были видны следы короткого боя. Табер расстрелял дежурную смену в полном составе. Телами резервщиков уже занимались медики во главе с Назаром Серовым.
— …в модуле отдыха между ними завязалась драка, — стоя рядом с Эриксоном, рассказывал Петр Мейси. — Несколько человек слышали, как Риттер назвал Табера Чамингом. Табер убил его и бросился бежать в направлении десантного модуля. Тут же сообщили нам. Я попытался связаться с командиром десантников, но связь уже была заблокирована. Тогда я разделил своих людей на две группы. Одну послал к десантному модулю, другую — к резервному.
— Резервному?
— Ну да! Он идет сразу за десантным. Убийство в глубоком космосе карается корректировкой памяти. Это — та же смерть. Единственная возможность избежать наказания для Табера — затеряться на третьей планете, пригодной, как он знал, для жизни. Но до нее еще надо добраться. Десантная капсула не подходит. Крейсер ее легко догонит. А то и догонять не будет, просто даст по ней залп! Другое дело гравитационный тайник. Спрятаться в него без дополнительной подготовки, на которую нужна уйма времени, может только резервный модуль! Мы ворвались сюда на мгновение раньше того, как прошла команда на подготовку к расстыковке… но, к сожалению, на мгновение позже того, как погиб последний из дежурных… Двоих моих ребят убил. Вот что мы нашли у него. — Мейси протянул Эриксону значок десантника. — Блокировщик связи.
— Да, это улика… Еще есть что-нибудь?
— Вот. — И Мейси передал капитану металлическую нашивку сержанта «смертников космоса».
— Еще один блокировщик?
— Нет. Синтезатор голоса. Нашли в его личных вещах.
— И это тоже улика, — кивнул Эриксон. — Но почему нашивка «смертников»?
— Маккадум участвовал в планетарных войнах. Проявлял особую, патологическую жестокость. Был неоднократно задействован в карательных экспедициях… Обладал экстрасенсорными способностями… Обучался трансформации тела у снайпов… После окончания последней войны попал под всеобщую амнистию.
— Да-а, — задумчиво протянул Эриксон. — Получилось все очень удачно… Подумать только! Неуловимый Чаминг — и такой глупый, бесславный конец… Командир дисциплинарного модуля! — официальным тоном сказал Пол. — За своевременную ликвидацию опасного преступника объявляю вам и всем вашим людям благодарность от народов Содружества Кольца и от себя лично! — И уже отеческим тоном добавил: — Ну что, Петр, полетели к третьей планете?
— Полетели, капитан! — улыбнулся довольный Мейси.
* * *Через несколько дней после смерти Чаминга «Гея» подлетела к планете, с которой все связывали большие надежды. Те, кто не мог смириться с мыслью, что возвращение на Алдан невозможно, ждали чудес от предстоящего контакта с братьями по разуму, которые должны были объяснить геянам, куда их выбросило из гиперпространства, и показать им дорогу домой. Те, кто понимал, что от предстоящего контакта многого ждать не следует — за все время полета «Гея» не встретила ни одного чужого звездолета, а сама планета упорно «молчала», не проявляя никаких признаков разумной жизни, — были рады самой возможности высадиться хоть где-нибудь и начать жизнь заново.
Весь экипаж напряженно следил по всем терминалам во всех модулях, как на глазах растет, загораживая собой все космическое пространство, голубой приплюснутый диск с белыми причудливыми разводами облаков от Северного полюса до Южного.
Планета не была похожа на родной Алдан. Скорее она напоминала один из трех спутников Алдана — Вееру.
По давней традиции с крейсера запустили вымпел, на котором было обозначено имя первооткрывателя: «Гея». Вслед за вымпелом около сотни зондов-разведчиков, каждый размером с ладонь, покинув корабль, унеслись в сторону третьей планеты. Еще с десяток зондов стартовали в противоположную сторону — к единственному ее спутнику.
Несколько минут — и все зонды вошли в атмосферу третьей планеты. А еще через несколько минут на «Гею» обрушился целый поток информации, разобраться в котором мог не каждый.
На терминалах, быстро сменяя друг друга, возникали картины — леса, степи, льды, пустыни… Но в основном вода, вода, вода…
Картинки были изрезаны колонками цифр: химические и биохимические, физические и биофизические параметры всех без исключения объектов, попавших под анализаторы зондов.
Корабельный «мозг», которому Эриксон придумал новое имя — Эл и новый голос — приятный, мягкий баритон, — и командир биологического модуля Федор Шумаков, удачно дополняя друг друга, давали краткие комментарии, выхватывая из всей массы информации, на их взгляд, наиболее важную.
Пол Эриксон поймал себя на том, что не вникает в смысл слов, сказанных Шумаковым, а внимательно вслушивается в интонацию, с какой эти слова были произнесены.
Капитан никак не мог избавиться от ощущения, что в голосе Шумакова есть нотки, которые присутствовали в голосе Чаминга.
В то, что Табер Маккадум — Чаминг, Эриксон не поверил. Петр Мейси понял откровения Эриксона по поводу скорейшей поимки Чаминга слишком буквально… Блокировщик связи… Синтезатор голоса… И вот уже обычная драка, закончившаяся смертью одного из дерущихся, и попытка угона резервного модуля, приведшая к гибели еще нескольких человек, превратились в целую историю о последних минутах жизни Чаминга.
Нет, Чаминг — это кто-то другой. Но для всех им стал десантник Маккадум. Как только об этом было объявлено, Эриксон просто физически почувствовал: напряжение, висевшее в воздухе все эти недели, спало. А приказ лететь к третьей планете и вовсе вызвал у людей небывалый трудовой энтузиазм… И в каком-то из модулей трудился не покладая рук настоящий Чаминг… И теперь Эриксон один на один с ним. И нельзя ни с кем поделиться, посоветоваться… Разве что с корабельным «мозгом» — с Элом. Один из вечеров Эриксон провел в долгой беседе с ним. Тема: снайпы и трансформация.
Эл выдал все, что ему было известно.
Снайпы — негуманоидная раса, ставшая гуманоидной. Случалось и такое! Когда была открыта планета, названная Снайп, ее посчитали необитаемой. Сильно разреженная атмосфера, жесткое излучение… На планете были найдены «мягкие камни». С виду камни как камни, но на ощупь — мягкие. Вот это «на ощупь»… Прикосновение к «мягкому камню» вызывало У человека ощущение разрядки, освобождения от отрицательной энергии. Не было никого из членов экипажа звездолета, открывшего планету, кто не прикоснулся хотя бы раз к какому-нибудь из камней… Про планету забыли… Когда она вновь попала в поле зрения космического флота Содружества, Снайп оказался уже обитаемым! На планете, практически лишенной атмосферы, с жестким, уничтожающим все живое излучением, жили люди!… Но, как оказалось, это были не совсем люди. Точнее, совсем не люди. Это были все те же «мягкие камни», которые впоследствии задним числом были признаны одной из форм разумной жизни, владеющей способностью трансформироваться в любые другие живые и неживые формы, примерно равные им по массе. Ничего нового снайпы — так прозвали «мягкие камни» — Содружеству дать не могли, потому что повторяли то, что было известно донорам — людям, касавшимся их. Но с одной областью знаний они все же познакомили людей — с трансформацией. Чтобы овладеть ею, человеку приходилось жить на Снайпе несколько лет в полнейшем одиночестве, в специально оборудованном бункере, без всякой информации о том, что происходит в мире. Выдержать курс обучения мог не каждый. Но сумевшие победить себя обретали способность менять свою внешность и даже пол. Снайп так и не был включен в состав Содружества. В первое время Совет Содружества смотрел на уроки снайпов по трансформации сквозь пальцы. Но потом одумался. Планета была закрыта. Обучение трансформации было объявлено противозаконным, все бункеры на планете, пригодные для жизни человека, разрушены. Но все равно находились смельчаки, которые ради уникальной способности — менять что-то в себе на физическом уровне — прилетали на Снайп, терпели невероятные лишения и, как правило, умирали. Немногие возвращались назад… Чаминг наверняка был одним из счастливчиков, кто смог завершить обучение и остаться целым и невредимым.
