Алексей Бобл - Пустошь
Лекарь ответил, пожав плечами:
— Атаман приказал.
Раз его лечат — значит, не собираются убивать. По крайней мере, не собираются сделать это немедленно. Значит, у Макоты есть какие-то планы относительно пленника. Знать бы какие…
Карл повесил сумку на плечо и взял полные миски. Мутафаги заволновались: один дергал цепь и рычал, второй жалобно скулил. Лекарь присел, поставил миску на пол и подтолкнул к монстру, прикованному справа. Тот схватил посудину с довольным урчанием, подпиленные клыки лязгнули о железо. Он хлебал зеленую кашицу широким пупырчатым языком, будто кот. Второй мутафаг взвыл и ревниво запричитал.
— Мне, мне… — расслышал Туран невнятное бормотание.
Карл подошел к страдальцу, остановившись так, чтоб мутафаг не смог его достать, вновь присел и подтолкнул вторую миску. Монстр вцепился в нее и принялся чавкать. Лекарь взял шест, зацепил крюком пустую посудину, подтянув к себе, поставил на поднос.
Мутафаги урчали и чавкали, стуча клыками о железо.
— Вечером зайду, — сказал лекарь, не глядя на Турана, и удалился.
* * *Три дня прошли без происшествий. Мутафаги почти не разговаривали, больше мычали, лишь иногда с трудом выталкивали из себя отдельные слова. Когда вечером приходил Карл с мисками, поведение рабов менялось. Если лекарь опаздывал, они нервничали, рычали друг на друга и на Джая, но стоило монстрам нажраться зеленоватой дряни, как они впадали в блаженную эйфорию. Пленник знал, что смесь используют как стимулятор, чтобы повысить агрессивность гладиаторов на аренах Корабля. Если человека или мутафага приучить к наркотику, лишенный дозы боец впадает в буйство и не чувствует боли, этим и пользуются организаторы боев.
Лекарь кормил Турана и лечил его — менял бинты, мазал раны заживляющим воском, заставлял пить горькую микстуру, от которой шумело в голове. Пленный больше не пытался заговаривать с Карлом.
Макота не появлялся, зато Чеченя заходил каждый день в сопровождении двух бандитов. Злобно поглядывая на Джая, он отстегивал пленника и выводил в квадратный внутренний дворик Дворца. Дыры в сапогах порученец неумело залатал кусками высушенной кожи ползуна.
Однажды Карл слишком слабо подтолкнул миску к мутафагу, сидящему по левую руку от Турана, и, не заметив этого, ушел. Лишенный дозы раб взволнованно урчал. Шерсть у него на голове была с легкой рыжиной. Мутафаг тянулся к миске, дергал цепь, пытался даже выломать стойку… все тщетно. Его товарищ по неволе, сожрав свою пайку, улегся на бок и затих. С каждой минутой рыжий нервничал все сильнее. Он хлопал себя ладонью по темени, дергал за уши, скалился. Вскоре началась ломка, мутафаг стонал, глаза налились кровью.
В конце концов Туран улегся на спину, ногами в сторону рыжего, и пятками подтолкнул к нему миску. Часть кашицы при этом выплеснулась, но мутафаг обрадовался и тому, что осталось — схватил миску и, хрипя от наслаждения, опустошил в два глотка. Наркотик подействовал быстро. Раб успокоился, благодушно моргая, принялся рассматривать соседа. Во взгляде маленьких глазок Турану почудилось подобие благодарности.
Длина цепи позволяла отойти от стойки совсем недалеко, но достаточно, чтобы подобраться к широкому окну, и Джай часто наблюдал за происходящим на заднем дворе твердыни Макоты. Внизу ходили люди, на мотоциклетках приезжали и уезжали бандиты. Под стеной стояли крытые фургоны и телеги с бронированными бортами. На четвертый день, извергая дым из трубы, во двор вкатил «Панч». Лобовое стекло разбито, кабина спереди смята. Грузовик остановился у крайней телеги, наружу выбрались Чеченя и незнакомый бандит, навстречу им вышел Макота. Троица долго бродила вокруг «Панча», стуча по бортам, осматривая колеса, рессоры и крепления бронелистов. Дважды атаман забирался в кабину. Чеченя горячился, размахивал руками и что-то втолковывал ему. Когда Макота ушел, появились трое в грязных комбинезонах, по виду, механики с одной из ферм, и приступили к ремонту. Они работали быстро и вскоре занялись покраской грузовика. Закусив губу, Туран смотрел, как меняется цвет «Панча». На утро механики приволокли массивную клеть, сваренную из ржавой арматуры, и водрузили ее на телегу. К вечеру на соседние повозки поставили еще пару клетей.
На следующий день явились атаман с порученцем в сопровождении двоих бойцов, которые вели на поводу ездового ящера-маиса. Кривоногий, покрытый бледно-зеленой чешуей, он вертел головой на длинной шее и хлестал себя толстым хвостом. Плоская башка напоминала голову змеи, из пасти то и дело появлялся раздвоенный гибкий язык.
Пленник с любопытством разглядывал ящера. Скорее всего, Макота купил или отбил его у одного из небольших кочевых кланов. Появление рептилии наводило на мысль, что атаман собирается в похода на юг, к Донной пустыне — говорят, ездовые ящеры отлично бегают по илу высохшего моря.
Маиса впрягли в повозку, на нее залез низкорослый крепыш в соломенной шляпе, ударил рептилию длинным гибким шестом и дернул вожжи. Ящер качнул головой и пошел вперед, неторопливо переставляя кривые мускулистые ноги. Бандит выкрикнул что-то, треснул ящера по выпирающему хребту — рептилия плавно повернула вправо. Атаман с Чеченей наблюдали. Телега описала круг по двору, столпившиеся у мотоциклеток бандиты вовсю глазели на маиса и обменивались шуточками. Макота, одобрительно махнув рукой, вернулся во Дворец, Чеченя поспешил за ним. Телега встала, но ящера не распрягли. Коротышка-возничий куда-то ушел. Вскоре вместе с Карлом он принес деревянную бадью, поставили перед ящером. Тот сунул в бадью плоскую башку и принялся жрать, дергая хвостом.
Скрипнула дверь. Дремавшие рабы подняли головы, замычали, решив, что это Карл принес их миски, но в зал вошли Макота с Чеченей. Когда дверь еще только открывалась, Туран уже сидел под стойкой, вытянув ноги и склонив голову на грудь.
Бандиты встали над ним, и пленник увидел, что Чеченя наконец сменил сапоги. Помимо атамана, он был единственным в клане, кто следил за своей внешностью. Но Макота просто одевался приличнее остальных, а порученец еще и тщательно причесывался, носил щегольскую куртку с меховым воротником, кожаные штаны и красную рубаху. Такую одежду можно было купить разве что в Киеве да на заправках московских кланов.
— Это откеда у тебя?
Пленник поднял глаза. Макота держал в руках плоскую серебряную фляжку, и Туран не сразу вспомнил, что это такое… Ну да, подарок Карабана Чиоры. Теперь Джаю казалось, что встреча с летунами произошла очень давно, в другой жизни, хотя со времени поездки к Железной горе, разгрома фермы и сумасшедшей атаки на Дворец миновало семь дней.
— Не слышишь, что ль? Отвечай.
— Атаман тебе вопрос задал! — Чеченя ударил пленника носком сапога в правый бок, стараясь попасть по ране.
— Да погодь ты! — Макота отпихнул порученца. — Ну, че молчишь?
— Мне ее летуны дали, — сказал Туран.
Руки задрожали — он едва сдержался, чтобы не вскочить и не вцепиться атаману в горло. На ремне Макоты висели тесак и пистолет, Чеченя держал револьвер… Нет, еще не время. Он должен смирить ненависть, чтоб она питала его, наполняла силой. Нельзя позволить ей управлять своими поступками, ему нужны холодная голова и трезвый расчет.
Чеченя оскалился.
— Летуны подарили? За что? За то, что Шакала пристрелил, сучонок?
— Нет, — сказал Туран, не глядя на бандита. — Его застрелила Аюта, а не я.
— Че еще за Аюта?
— Летунов было двое, мужчина и девочка. Она назвалась Аютой. А он дал мне флягу, за то, что помог им.
Атаман отвинтил пробку, понюхал и хлебнул. Чеченя переминался с ноги на ногу. По лицу его было видно, что если бы не хозяин, он бы набросился на пленника.
— Крепкое! — объявил Макота, крякнув. — Че за такое оно? Навроде самогона, тока крепче. Вкуснота. Ладно, а чиво еще они те дали?
— Ничего. — Туран успокоился, руки больше не дрожали. Говорил он глухо, сквозь зубы, и смотрел в пол.
— Мож, еще чего подарили? — настаивал Макота. — Летуны-то, а? Они ж богатые, скажи, Чеченя?
— А то! — согласился порученец.
— Мож, оружие какое? Аккумуляторы, э? Куда ты их запрятал?
Туран покачал головой. Макота разглядывал его, что-то обдумывая.
— Так чего, хозяин? — нетерпеливо спросил Чеченя. — Может, я его… На шматки, прям сейчас? Медленно так, чтоб порадоваться…
— Дурень ты, — атаман повернулся к нему, достал тесак и несильно ткнул порученца острием в грудь. — Вот кто я, по-твоему, такой? Кто таков Макота теперь есть, скажи?
Чеченя замялся, не понимая, что хочет услышать хозяин.
— Ну, ты… — протянул он. Макота внимательно глядел на него. — Ты, значит, эта… Ты главарь в клане. Хозяин ты, наш хозяин! Атаман!
— Атаман! Еще раз такое скажешь, убью. Я теперь — бизнесмен. Понял?
