Макс Мах - Взгляд василиска

Вот теперь она его поняла, и, кажется, он умудрился ее удивить и, пожалуй, даже озадачить.

"Господи, – подумал Илья, никак не реагируя внешне на выражение ее лица и растерянный взгляд. – Они когда-нибудь бывают вполне довольны?"

Впрочем, Зоя так ничего и не сказала. Только кивнула молча и ушла в спальню, оставив его в гостиной наедине со своими мыслями.

Илья проводил Зою взглядом, дождался, пока закроется за ней дверь, и только тогда подошел к бару, встроенному, в старый, если не сказать, старинный, буфет красного дерева, высившийся в дальнем углу просторной комнаты наподобие средневекового замка. Вообще, квартира была очень хорошая – "Ну, за такие деньги хуже и предлагать было бы стыдно" – просторная и удобная, хотя по планировке напоминала скорее старые, "довоенные" еще европейские квартиры, чем современные. Но в этом, несомненно, была своя прелесть. Кухня, например, не вторгалась в пространство гостиной, как это зачастую делалось теперь, а находилась там, где порядочной кухне и положено было быть – в конце длинного коридора, проходившего вдоль всех четырех жилых комнат, как бы нанизывая их на единую ось.

Илья открыл дверцу буфета, осмотрел приготовленные для них хозяевами напитки – выбор был не богат, но в гостинице и того, пожалуй, не было бы – и, выбрав бутылку старки, налил себе в толстостенный хрустальный стакан на треть. Напиваться он не собирался, но немного алкоголя помешать ему никак не могло. Он сделал глоток, но смаковать оказалось нечего. Водка была так себе, средняя.

"Надо будет купить завтра что-нибудь нормальное, – подумал он, сделав еще один медленный глоток. – И что-нибудь для Зои… Вино, ликер, коньяк? Что она пьет? И пьет ли вообще?"

Впрочем, могло случиться и так, что завтра им будет уже не до вина, да, и в любом случае, при нынешних обстоятельствах, Зою и Веронику оставлять одних было теперь нельзя, но и таскать их за собой по винным лавкам было бы не умно. На самом деле, столь внезапно обнаруженная им слежка вызывала у Ильи, чем дальше, тем большее недоумение и беспокойство. Дело в том, что, хотя вели их вполне грамотно, до настоящей имперской наружки эти неизвестные ему люди явно не дотягивали. Не тот класс, не государственный почерк. А значит, следили все-таки не за ним, а за Зоей – "Ну, не за Вероникой же, в самом деле!" – и это, судя по настойчивости преследователей, никакой ошибкой быть, не могло. За всеми их действиями прослеживалось четкое намерение. Знать бы, какое?

"Во что же ты вляпалась, девочка?" – увы, не зная ее прошлого, ничего определенного Илья предположить, не мог. Это мог быть кто угодно, и причины у слежки могли быть самые разные. Однако кто бы это ни был, своими действиями он грубейшим образом нарушал планы Караваева, а тот этого очень не любил. Илья подумал мимолетно о том, где бы можно было по быстрому раздобыть в Петрове какое-нибудь приличное оружие, но потом решил, что дергаться пока не следует, а если ситуация вдруг обострится, то он, пожалуй, справится и без оружия, хотя с каким-нибудь "бердышом"[18] или "протазаном"[19] было бы куда спокойнее.

Илья сделал еще один глоток и, добавив в стакан еще немного "старки", отправился на кухню. Судя по звуку льющейся воды, его "жена" уже была в ванной. Караваев на мгновение представил себе Зою, стоящую под душем, но тут же закрыл тему, приказав себе больше этого не делать. Но мгновенный образ невысокой чуть смуглой женщины с покатыми бедрами, крепкими ногами и небольшой, но как ему почему-то привиделось, упругой грудью преследовал его до самой кухни и стоял перед глазами все время, пока он кипятил воду и заваривал чай.

"Вот же хвороба на мою голову!" – он попробовал чай и остался им совершенно не доволен, точно так же, как до этого не понравилась ему чужая водка. Заварка хоть и была цейлонской, но совсем не того качества, которое бы он теперь предпочел. Вообще-то Илья мог пить, что угодно. И гнилую воду из болота пить приходилось, и жуткий азиатский самогон, черт знает, из чего сваренный. Но если был выбор, если позволяли обстоятельства, то Караваев, знавший толк не только во взрывчатке и снайперских комплексах, умел выбрать лучшее и никогда в этом "лучшем" не ошибался.

Впрочем, чай он все-таки выпил и "старку" допил, так что пришлось снова идти в гостиную за новой порцией. Алкоголь его сегодня совершенно не брал. Голова была ясная, и это, в принципе, было хорошо, но зато никак не удавалось расслабиться. И телевизор не помог. Караваев попробовал на удачу несколько программ, но ничего подходящего не нашел. Все было скучно или того хуже, и он продолжал – под невнятное бормотание приемника – прокручивать в голове варианты поведения и действий на все возможные и не возможные случаи жизни. А вариантов таких было много. Пожалуй, даже слишком много. Ситуация-то, как ни крути, оставалась абсолютно не проясненной. Кто, как, почему? Иди, знай, как все может сложиться!

Илья достал из кармана пачку сигарет, прикинул расстояние до детской, и, решив, что если закрыть дверь, то дым до Вероники не дойдет, все-таки закурил. И в тот момент, когда, открыв форточку, он прикуривал от зажигалки, Илья вдруг с удивлением сообразил, что, обдумывая возможные свои действия, совершенно игнорировал самое простое – и наверняка, первым делом пришедшее бы ему в голову еще сутки назад – решение. Самым правильным для него было бы исчезнуть. Уйти, тихо притворив за собой дверь, и раствориться в ночи, не ввязываясь ни в какие авантюры из-за совершенно чужой ему женщины. Но вот, что интересно, мысль такая ему даже в голову не пришла. А когда все-таки мелькнула, то так же незаметно, как появилась, и сгинула.

Петров,Русский каганат,17сентября 1991года.

Было уже начало третьего, когда, почти прикончив бутылку, которую он, в конце концов, унес из гостиной к себе на кухню, Илья решил, что может уже, как давеча выразился, "прилечь с краю". Кровать у них в спальне была широкая, так что "край" должен был оказаться вполне для него достаточным. Караваев докурил сигарету, поставил стакан и чашку в мойку, и, захватив по дороге смену чистого белья – его сумка так и стояла не разобранная в коридоре – отправился принимать душ.

Ванная комната оказалась просторная и, если и не роскошная, то, во всяком случае, на такое определение претендующая. Она была отделана голубой метлахской плиткой и серовато-голубым мрамором. Впечатление дополняли темно-синие – кобальтовые – раковина и сложной формы широкая ванна, зеркало во всю стену и золотистый свет нескольких искусно упрятанных в неглубокие ниши ламп.

"Не дурно", – Илья бросил белье на стоящее в углу около крохотного столика полукресло – "А это здесь зачем?" – скользнул взглядом по расставленным на полочках синего с золотым узором стекла баночкам и бутылочкам, принадлежащим, по-видимому, его "жене", и, проверив приготовлено ли и для него чистое полотенце, начал раздеваться. Потом он пустил воду и хотел уже встать под душ, но неожиданно остановился, задержав взгляд на своем отражении в зеркале. Обычно он этого не делал, так как все, что следует, знал о себе и так. И то, что сейчас он поступил в разрез своим обыкновениям, было им тут же замечено.

"Ну, что ж, – решил он, почти весело подмигнув своему двойнику, уставившемуся на него из своего зазеркалья. – Если бес в ребро, то начинаешь внимательнее относиться к седине в бороде. Не так ли?"

На самом деле седины у него пока было не много, да и та, что имелась, едва ли была сильно заметна в коротко стриженных светло-каштановых волосах. А в остальном он мог быть собою вполне доволен. Не смотря на возраст, Караваев все еще был в форме. Поджарый, сухой и крепкий. Не красавец, но и не урод. Нормальный мужик, который, если его побрить, да приодеть, вполне мог бы сойти за молодого. Но это, если не заглядывать в глаза. Впрочем, тот, кто заглянул бы в эти глаза, увидел там отнюдь не возраст, а кое-что пострашнее.

"Пожалуй, стоит завести очки, – решил Илья, без лишних эмоций принимая взгляд жестоких голубых глаз зазеркального близнеца. – Такие, понимаешь, с дымкой, чтобы…"

Но додумать мысль до конца он не успел. За спиной скрипнула, отворяясь, дверь, и в рамке зеркала появилась Зоя. Вскидываться по этому поводу Илья не стал. Голый, значит, голый. Не юноша, чтобы "краснеть" по таким пустякам. И оборачиваться не стал, только посмотрел в отражения ее глаз, пытаясь понять, что привело ее сюда в середине ночи.

– Почему ты не спишь? – смакуя какое-то очень не обычное выражение ее глаз, спросил Илья.

– Почему ты такой? – вопросом на вопрос ответила Зоя.

– Какой? – сухо осведомился Караваев, начиная кое-что понимать.

– Не знаю, – сказала она, не меняя выражения лица. – Не как другие? Так?

"Н-да… "

– Не такой, – сказал он медленно. – Не тех ты встречала, девочка. Вот в чем дело. Да и про меня много ли ты знаешь?

– Не много, – согласилась она. – Но достаточно. Ты… хороший.