Василий Головачев - Заповедник смерти
Анхелика задумчиво посмотрела вниз.
– Здесь водятся ягуары. Да и змей достаточно.
– Вы боитесь?
– Нет, просто хорошо знаю эти места. Из-за строительства местная живность, конечно, потерпела изрядный урон, однако сейчас все постепенно приходит в норму. Экспедиция пока работает в комфортных условиях; в долине, если мы туда в конце концов попадем, будет несравненно сложнее.
– Сомневаетесь, что мы пробьем туда дорогу?
– Дело не в дороге.
Улисс подождал продолжения, но его не последовало.
– Тогда объясните, почему женщина с такими внешними данными сидит где-то у черта на куличках вместо того, чтобы участвовать в конкурсе «Мисс Америка»?
Девушка рассмеялась, хотя Джонатану почудились в этом смехе искусственные нотки.
– Это долгая история, когда-нибудь я вам ее расскажу... если докажете, что достойны рассказа. Но вы не сказали, где же все-таки место, откуда вы собираетесь штурмовать Тумху?
– Всего в двенадцати милях отсюда, возле развалин странных башен: вверху они шире, чем внизу, и сделаны из хорошо пригнанных отесанных глыб. В каждой по одному окну, похожему на поддувало.
– Это «Чульпы» Сильюстани. – Анхелика казалась удивленной. – Многие считают их своеобразными могильниками, но истинный смысл постройки башен пока скрыт от взора.
– Там еще недалеко вход в пещеру...
– Уткупишго практически не исследована, но в долину по ней не пройти, пробовали. Индейцы, местные жители, говорят, что пещера уходит глубоко в «чрево земли». Кстати, именно там нашли...
– Что?
– Так, пустяки.
«Останки вертолета, – мысленно добавил Улисс, – с теми беднягами, которые совершили настоящий подвиг, проникнув в долину по воздуху. Интересно, они еще на месте или убраны? Имеется в виду – останки. Посмотреть бы вблизи...» Он медленно обнял Анхелику за плечи и притянул к себе. Цвет глаз девушки странным образом менялся: то светлел, то темнел, словно внутри загорался и гас огонь.
– Монтанеро, «штурм унд дранг» вам не к лицу, – прошептала она.
Они поцеловались. И еще раз... и еще...
В седьмом часу вечера Анхелика выскользнула из его объятий – на крыше так никто и не появился – и поправила волосы.
– Хватит, – строго сказала она вспухшими губами. – Вы изрядный наглец, сеньор альпинист, совсем вскружили голову бедной девушке. Это может сильно сказаться на здоровье...
– На чьем?
– На вашем, сеньор Улисс, на вашем. У меня есть весьма ревнивые поклонники...
– Мистер Леннард, например.
Быстрый взгляд в упор и тут же смущенная улыбка, скрывшая мелькнувшую в глазах растерянность... или настороженность.
– Вы наблюдательны, монтанеро, хотя не помню, чтобы я... Впрочем, это неважно. У вас могут быть неприятности, учтите.
– Я не боюсь. – Улисс напряг руку и ударом пальца пробил жестяной желоб для стока воды.
Анхелика улыбнулась, покачала головой, нахмурилась и подала руку.
– Сегодня мы уже не встретимся, я еду в Пикаль... по делу. Но хочу дать совет: будьте осторожнее в выборе друзей.
– Спасибо за совет, обычно я осторожен. Может быть, я смогу быть полезен в Пикале?
– В качестве любовника? – В голосе Анхелики прозвучал сарказм, который она не пыталась скрыть. – Я очень не люблю надоедливых... – Она подыскивала слово.
– Самцов, – подсказал Улисс. – Постараюсь быть разумнее.
Девушка хмыкнула, взъерошила волосы на голове альпиниста и пошла к лестнице. Оглянулась.
– До завтра, монтанеро.
– Меня зовут Джонатан.
– По имени я называю только друзей. Не обижайтесь. Буэнас ночес.
Улисс не сдвинулся с места, пока девушка не скрылась в будке люка. Тогда он сел на ближайшую лежанку и сказал вслух:
– Черт меня побери!
В душе он добавил кое-что похлеще и был прав, потому что понял: его ловко заставили играть по чужим правилам, а он сообразил это лишь теперь. Анхелика не сказала ничего, а монтанеро Улисс уже выдал имя: Леннард. Впрочем, вышло это по наитию, неосознанно, и кто знает, так ли уж не вовремя. Девочка, несомненно, умна и умеет вести себя в любой ситуации. А поцелуи... Ничто человеческое нам не чуждо, сеньор Улисс, к тому же это весьма приятно, чего скрывать. Если бы еще не это дурацкое ощущение былой близости... знакомые интонации, лукавые нотки... Откуда это? Он же ее никогда не встречал...
Спустившись к себе, Улисс достал карту окрестностей Пикаля и принялся внимательно ее изучать.
ШОЧИПИЛЬЯ
Миллер заметил слежку в двенадцатом часу дня, когда выходил из Института археологических исследований Паракаса. Вернее, он заметил ее раньше, еще утром, но не придал значения серому «Плимуту», сопровождавшему его машину до Музея инквизиции. Интуиция сработала, когда он увидел «Плимут» в третий раз, у выезда на автостраду.
Миллер сделал вид, что забыл нечто важное, вернулся на стоянку и припарковал машину, искоса посмотрел в конец паркинга – «Плимут» не двигался с места, в его кабине сидели четверо, но разглядеть лица было невозможно.
Стэнли закрыл машину и озабоченно поспешил к главному входу в институт. Поднявшись на третий этаж, зашел в кабинет заместителя директора по организационным вопросам, с которым расстался полчаса назад.
– Хорошо, что ты не ушел, Евджен. У тебя есть парень, умеющий фотографировать и держать язык за зубами?
Эугенио Моравес пригладил пышные черные как смоль усы.
– Столь редкостные качества в наше время дефицит. Что случилось? Почему ты вернулся?
– Кажется, мне прицепили «хвост» – серый «Плимут» на стоянке у левого крыла здания. Надо найти способ подойти ближе и сфотографировать пассажиров, но незаметно.
Моравес не удивился ни жаргону, ни предположению, потому что был одним из немногих местных жителей, ставших агентами «Чистилища», внедренными в Паракасе в одну из самых «горячих точек» – Институт археологии.
– Ты уверен? Ведь если это так, ты засвечен и операция провалилась.
– Не волнуйся, я в своем уме, а о провале операции говорить рано. Действуй, у меня мало времени.
– Тогда жди в библиотеке, ее окна выходят на стоянку.
Миллер поднялся на этаж выше, нашел столик у окна, разложил газеты и сделал вид, что читает, наблюдая за машинами внизу.
Через несколько минут на стоянке появилась высокая блондинка в брюках с громадной белой матерчатой сумкой. Она нерешительно оглядела машины и подошла к «Плимуту», наклонилась к боковой дверце. Та открылась. Блондинка что-то спросила, водитель в темных очках отрицательно покачал головой, дверца захлопнулась. Девица отошла и тут же села в кремовый «Фиат», уехала.
«Молодец!» – подумал Миллер, сообразив, что девица отвлекала пассажиров «Плимута», пока фотограф откуда-то снимал машину.
Больше ничего не происходило. Подождав четверть часа, Миллер вернулся в кабинет Моравеса. В кабинете, кроме хозяина, никого не было, но на столе лежал роскошный «Фурш ля комб-люкс» с пленкой мгновенной обработки.
– Готово, – сказал замдиректора, вскрывая фотоаппарат с чуть ли не полуметровой трубой длиннофокусного объектива. – Десять снимков. Хватит?
Миллер, восхищенный виртуозной работой, взял готовые фотографии, быстро просмотрел.
В кабине «Плимута» сидели трое в одинаковых костюмах с галстуками. Один курил, другой держал в руках прибор, напоминающий бинокль. Лицо водителя в очках показалось Миллеру знакомым, но в этом надо было разбираться в спокойной обстановке.
– Спасибо! – пожал он руку Моравесу. – Профессиональная работа. Девица с сумкой – твоя выдумка?
Паракасец молча пожал плечами.
– Ну спасибо, старина. До встречи.
– Смотри, не лезь на рожон, как говорят русские. Звони, если понадобится моя помощь.
Миллер вышел из здания института, сел в «Лянчию», взятую напрокат, и направился в центр города. Оставив машину у муниципалитетского дворца и пройдя его насквозь, он вышел с другой стороны на улицу Уанкавелика, убедился, что его никто не преследует, и ровно в три часа вошел в здание штаб-квартиры службы безопасности, где его ждал сотрудник по связи Сегуридад с Интерполом. Сотрудник был молод, смугл от природы и хладнокровен и носил звучное индейское имя Кольор[13]. Его кабинет поражал посетителей внутренним интерьером в стиле «модерн». Неискушенный посетитель, каковым и был Миллер, не сразу нашел бы стол хозяина среди «космических колонн», скульптур «мобайл», всякого рода витрин, полированных плоскостей и ниш.
– Проходите, – вышел из-за одной из блестящих, металлических на вид плоскостей хозяин кабинета, с улыбкой кивнул на скульптуры. – Дань футуризму моего начальника. Но я привык. Садитесь. В этом кабинете я почти не работаю, и служит он для приема важных гостей. О вашем приезде я извещен.
– К сожалению, я заметил слежку, – сказал Миллер. – Меня начали «пасти» по крайней мере вчера, но сегодня удалось определиться точно. Мне повезло сфотографировать наблюдателей. Никого из этих ребят я раньше не встречал.
