Странный Странник - Ксеном. Дилогия (СИ)
Напарник понял моё состояние и обратил всё своё внимание на экран телевизора, где выступал главный полицай с обещаниями «найти и пресечь».
Ну, после того, как прошла очередная реорганизация МВД, и было уволено ещё процентов тридцать, в основном из следовательских и оперативных отделов, причём, что характерно, в основном тех, кто не сдал нормативы по переносу зелени из своего кармана в карман начальства, в способность «найти» мне лично уже не верилось. Зато оставшимся, для обуздания экстремизма, конечно, разрешили открывать огонь на поражение из всего наличного воооружения, включая ручные гранатомёты и танки, так что насчёт «пресечь» сомневаться не приходилось.
— Да уж, чем дальше, тем больше я… — симбиот сказал, что именно больше делает, и мне стало несколько стыдно. Научил ребёнка. — Сам ты, дитё великовозрастное, — отозвался напарник. — Я говорю, с одной стороны, войска этой самой НАТЫ, с другой — полиция с танками…
— С третей — корпоративные войска, — не удержавшись, вставил я. — Им в последнее время чуть ли не ядерные боеголовки разрешили покупать. Всё для защиты частной собственности.
— И всё это будет против всего-навсего маленьких и безобидных нас…
— Не всё, — пожал плечами я, — кое что и для защиты от очень любящего народа.
Пельмени тем временем законччились, и мы приступили к мытью посуды. Точнее, мыть пришлось только мне. После первой капли «Феи», попавшей на рукав «халата», симбиот завопил от боли и напрочь исчез с рук.
— А ты ещё в бассейн хотел, — попенял я. — Там же химии куда больше.
— Оно меня растворяет! — наябедничал костюм. — И, кстати, твою кожу тоже, только очень слабо.
После этих слов я почувствовал лёгенькое жжение на руках.
— Наверное, это жир, — мне припомниллась реклама с радостными деревенскими жителями. — Может, их секретная формула — всего-навсего кислота?
Мы поднесли тарелку к уху и уловили еле слышное шипение.
— И ты это ешь, — заключил симбиот.
— Ну, за день оно всяко испарится, — с сомнением сказал я. — В любом случае, завтра купим другое средство, побезопаснее.
Закончив с мытьём посуды, наш дуэт прошёл в комнату и сел за комп. По сравнению с вечерним, утреннее состояние было, как поверхность замёршего пруда перед морем в трёхбальный шторм. Стоило появиться в сети, как знакомые, незнакомые и просто мимо проходящие тут же засыпали меня градом вопросов, восклицаний и угроз. Причём, среди грозивших оказалось четыре ника <Ксеном>, три —, парочка <Веномов> и даже один <Ксином>.
— Да причём тут я? — напечатал я в ответ сразу на всё.
— Ну, ты же предсказал, что этот «симбиот» делать будет, — выбил Скептик. — Хотя, судя по твоей же лекции, симбиоты боятся огня. А там целый огнемёт в мотоцикле был.
— Я про сегоднящее вообще ничего не говорил, — мне удалось отвертеться.
Прошло два часа, я откланялся и заявил, что пора на боковую. На самом деле, едва компьютер выключился, мы оказались у «Акулы», натянули броню на себя и подошли к зеркалу. Благодаря старанию симбиота, она стала абсолютно незаметна, что в человеческом, что в виде Ксенома. Напарник превратился в тот же «гангстерский» костюм, я поправил шляпу, и мы вышли на дело.
Демократизатор — на месте.
Пистолет — на месте.
Электрошокер — на месте.
Руки уже привычно проверили амуницию, прикоснулись к кнопке на рации.
Хоть поблизости и стояла целая фура с ОМОН, Ринат Тударов нервничал несколько больше, чем оно положено воину великого, но маленького народа. Не каждый же день выступаешь в роли живой приманки непонятно для кого. Или чего. К тому же оперативно задержанные граферы для маскировки раскрасили ту фуру под фон окружавших её машин. И пусть автомобили давно уехали, и четыре их половинки странно смотрелась на пустой стоянке, за время, пока они были, полицейский уже привык не замечать грузовик. К тому же ожидающие очередной переаттестации бойцы ОМОН без приказа боялись вздохнуть лишний раз и старательно делали вид, что их тут нет.
Почему-то Ринату вспомнились недавние славные деньки обучения в Академии, пивко на переменах, косячки на задних партах, сладкий сон под бубнёж лектора, декан — давний знакомый дяди… Кто ж знал, что оно так обернётся, что придётся защищать закон и памятник от населения, да ещё и с опасностью для жизни. Хорошо, что это ненадолго, только до окончания испытательного срока.
Чёрный силуэт появился, как и в субботнюю ночь, с севера. Неспешно пройдя мимо фуры, он остановился напротив памятника и негромко хмыкнул. Зрелище и вправду было занимательным. Пригнанные на восстановление рабочие часов семь, с перерывом на обед и перекуры, привязывали памятник, а стоило начать подъём, как рабочий день внезапно закончился. И теперь подвешенный за шею пан президент медленно вращался на стальном тросе автокрана. Затем преступник, в чём не было никаких сомнений, повернул голову к полицейскому и улыбнулся. Оскал существа был настолько приветливым, что Тударов окончательно забыл про подмогу. Бандит тем временем показал на полицейского указательным пальцем и сказал:
— Пиф-паф! Падай, ты убит.
Но героический полицейский остался на ногах. Более того, он потянулся к кобуре.
— Ну, падай же, — с нетерпением повторил фашистотеррорист.
Но сломить великую волю воина было невозможно. Он выхватил из кобуры пистолет и выстрелил в злодея.
Пуля глухо ударила существо в грудь и нехотя упала на асфальт.
— Вообще-то, мы выстрелили первыми, — обиженно сказал преступник.
Нервы, и так бывшие на пределе, не выдержали, и полицейский открыл беспорядочную стрельбу. Три или четыре пули угодили в бандита, заставив его покачнуться, ещё от пяти террорист сумел уклониться, две разбили камеру, а последняя влетела в фуру с ОМОН и, судя по матерным воплям, всё-таки не промахнулась. Грузовик зашатался, кто-то с воплем-обещанием, что он оторвёт «узкоглазой чурке» и куда потом засунет, пытался вырваться наружу. Но, то ли дверь не поддавалась могучим порывам, то ли их гасили остальные участники засады, но выполнить обещание вопивший не смог. Не успел.
— И чей-то трупик возле фуры дополнит утренний пейзаж, — зловеще пообещал фашист. Как-то моментально оказавшись рядом с героем, преступник взял его левой рукой за горло и приподнял над землёй. — Мы — Ксеном! И мы в ярости, — с этими словами он с разворота запустил полицейского в фуру. Машина качнулась ещё круче, чем от толчков изнутри, но устояла. Внутри малость поутихли. Полицейский попытался подняться, но это не получилось. — Ну и гадость. Руки пачкать неохота, — с отвращением сказал бандит и подобрал выпавший из рук полицейского пистолет. — Что ж, как говорил один заслуженный калифорниец, аста ла виста, бейби.
Выстрел прервал страдания героя.
Хорошо, что мы шли пешком, а не, к примеру, ехали. Воспоминание и предвкушение будоражили разум, заставляя кулаки сжиматься, а зрение — затуманиваться. В таких условиях даже симбиот мог ошибиться, и нам бы крепко не поздоровилось от встречи с каким-нибудь бордюром. Или вообще со стеной. Но как бы мы не были заняты, такая деталь, как четыре половинки машин, не ускользнула от нашего внимания.
— Забавно, — сказал напарник. — Включаю тепловое зрение.
Последняя фраза была компромиссом между его желанием нанести побольше пользы и моим — не получить в результате какой-нибудь неприятный сюрприз.
Пейзаж утратил свои краски, зато на месте половинок автомобилей появился силуэт фуры, внутри которой сидело с десяток оранжевых человеческих фигур. А неподалёку появился ещё один, ещё более яркий факел, от которого пахло чем-то вкусно-кислым.
— Боится, — пояснил костюм. Мы облизнулись и залепили дверь фуры паутиной, что бы «интиму» в самый неподходящий момент не помешали. Следующим открытием было зрелище подвешенного за шею пана президента, медленно вращавшегося на стальном тросе автокрана. Полюбовавшись, мы хмыкнули, повернули голову к полицаю и улыбнулись. Тому наша улыбка так понравилась, что он вздрогнул и отступил на три шага. А нам захотелось подурачиться.
— Пиф-паф! — изобразили мы указательным пальцем пистолет. — Падай, ты убит.
Но герой остался на ногах. Более того, он потянулся к кобуре.
— Ну, падай же, — с нетерпением повторили мы.
Полицай выхватил из кобуры пистолет и выстрелил в нас. Пуля глухо ударила в грудь и нехотя упала на асфальт.
— Вообще-то, мы выстрелили первыми, — нам стало обидно.
Полицай всхлипнул и открыл беспорядочную стрельбу. Три пули угодили в тело, ещё от пяти мы попросту уклонились, две что-то разбили позади, а последняя влетела в фуру и, судя по воплям внутри, всё-таки не промахнулась. Грузовик зашатался, кто-то с воплем-обещанием, что он оторвёт «узкоглазой чурке» и куда потом засунет, пытался вырваться наружу. Но белая паутина на двери сделала своё чёрное дело.
