Артём Мичурин - Умри стоя! (Доблесть и честь)
Без пятнадцати семь группа в полной боевой выкладке уже построилась напротив казармы.
Из кабины припаркованного рядом грузовика вышла Репина и, вместо произнесения всеми ожидаемых напутствий, что так удавались Крайчеку, просто, со словами: «По машинам!», откинула задний борт. Дождавшись, когда вся группа разместится в кузове, она забралась следом и коротко обронила в рацию: «Выдвигаемся».
— Тарасенко, — позвала Репина, как только машина тронулась с места. — Расстегни сумки, которые у тебя в ногах стоят, и раздай патроны. На СГК по двенадцать магазинов основных и по два к подствольнку, на СВ — по десять, на ПА — по три. И три короба Преклову к РПЗ. Если у кого мозгов хватило набить карманы холостыми, складывайте в пустую сумку, больше вам эти хлопушки не понадобятся. Выполнять.
Закрытый кунгом кузов наполнился металлическим бряцанием.
— У нас с вами примерно десять минут на дорогу, — продолжила Репина. — Даю вводную. Командование отделением поручено курсанту Глену. Против вас будет отряд военнопленных в количестве двадцати пяти единиц. Брони нет. Вооружены полуавтоматическими винтовками тридцатьвосьмого калибра. Задача — уничтожить противника не более чем за два часа. Потери недопустимы. Экзамен проводится в секторе 3Б.
Последняя фраза заставила курсантов отвлечься от раскладки магазинов по карманам, и вытянуть сосредоточенные лица.
В каждом из ранее слышанных рассказах о сдаче экзамена, фигурировали три непременных атрибута — овраг, холмы и макет деревни. Сектор 2А — «Населённый пункт в холмистой местности» или, как ещё его называли, из-за того самого оврага, проходящего по диагонали и вечно наполненного вязкой жижей — «Сырая могила». Эта площадка была всем хорошо знакома и давала колоссальное преимущество снайперам.
Глеб прибывал в полной уверенности, что и в этот раз экзамен пройдёт там же. Уверены в этом, судя по реакции, были и остальные. Тем неожиданнее оказался сюрприз.
Сектор 3А, ранее известный как «Укрепрайон», меньше чем полгода назад был полностью реконструирован. Теперь на четырёх квадратных километрах сравненного бульдозерами грунта выросли очень убедительные «руины», называемые «Плотной городской застройкой» — настоящий лабиринт из «полуразрушенных» зданий и узких улочек, в самый неподходящий момент заканчивающихся тупиком или обвалом. Учения там проводились лишь дважды. И оба раза отделение показало результаты, едва переваливающие планку «удовлетворительно».
— Мы идём в городскую застройку без ручных гранат? — осведомился Глеб.
— Это было бы слишком легко, — улыбнулась Репина.
— Но…
— Отставить. Вы войдёте в сектор с юга, противник — с севера. Одновременно. Никаких карт, никакой навигации. Единственное ваше техническое преимущество над врагом — связь. Проверьте гарнитуры.
Глеб, как и остальные, сунул пальцы под шлем и включил переговорное устройство.
— Звено три, перекличка.
В ответ, дублируя живые голоса, из наушника прозвучало: «Консальски цел. Панарин цел. Ремез цел. Самойлов цел. Фомина цела».
— Звено два.
— Баскевич цел. Гачев цел. Грюневальд цела. Майсак цел. Тарасенко цел.
— Звено один.
— Демидов цел. Волкова цела. Преклов цел. Ульрих цел.
— Глен цел, — отозвался Глеб последним. — Перекличка окончена.
— Камеры включить, — скомандовала Репина, откинув монитор, который тут же разделился на пятнадцать картинок со шлемов подопечных. — Ульрих, Консальски, протрите объектив. Хорошо. А теперь слушаем меня, — изображения со всех камер сменились, демонстрируя лицо младшего воспитателя с пятнадцати разных точек. — Сегодня вам предстоит показать всё, чему вы научились за восемь лет, всё, что вложили в вас инструктора и воспитатели. И это будет нелегко. Ну-ка сотри ухмылку с рожи! — пронизывающий взгляд единственного глаза Репиной вонзился в Преклова. — Думаешь, ты — солдат?! Ты — сопляк непуганый! До сегодняшнего дня вы воевали только с картонными мишенями, да с параллельными группами на учениях веселились! А сейчас по вам будут стрелять! Или, по-вашему, девять миллиметров — ерунда, не стоящая внимания?! Тебе, Преклов, когда-нибудь попадали из такой «ерунды» в горло? Нет? А в лицо? Пуля пробьёт твою башку навылет, и остановится, только размазавшись о заднюю стенку шлема! Не надейтесь на броню. Выбросьте из головы все её характеристики. Действуйте так, будто на вас лишь ХБ. И чтоб никакой показухи! Помните — вы, прежде всего, группа. Одиночки всегда умирают первыми. А самое главное — уважайте врага.
— Уважать? — недоумённо переспросил Тарасенко.
— Да. Пренебрежение ко врагу можно позволить себе после боя. Пытки пленных, надругательство над вражескими захоронениями, спецобработка трупов с целью деморализации противника — всё это общепринятые нормы в действующих войсках. Но в бою все равны. И пока враг боеспособен, пока он держит оружие в руках, вы обязаны проявлять уважение к нему, не меньше, чем к своему сослуживцу, а может и больше. Те, с кем вам предстоит драться сейчас, воюют уже не первый год. Это опытные солдаты. Да, они выглядят доходягами. Да, они предатели, добровольно сдавшиеся в плен. Но сегодня они будут биться насмерть, потому что другого пути у них нет. И ваша глупая бравада играет им на руку.
Толян насупился и пристыжено шмыгнул носом.
Через пять минут машина остановилась возле трёхметрового железобетонного забора, выросшего вокруг сектора 3А. Вмурованные в массивный фундамент плиты венчались несколькими рядами проволоки, идущей вдоль всего периметра через штыри с керамическими набалдашниками. Широкие сдвижные ворота были закрыты. Четыре штурмовика дежурили рядом, в полной боевой выкладке.
— Покинуть машину, построиться! — скомандовала Репина и тут же перемахнула за борт. — Группа четырнадцать-шестнадцать Е прибыла для прохождения экзамена, — доложила она, когда весь личный состав выстроился шеренгой напротив грузовика.
— Ещё минуту, — ответил дежурный, взглянув на хронометр.
Эту минуту Глеб хорошо запомнил. Именно тогда он впервые осознал, что прежняя жизнь закончилась. Восемь лет их учили убивать, оставаясь при этом в живых. Оставляя в живых. И вот теперь момент настал. Оружие заряжено боевыми. Никаких датчиков на теле, никаких зачётных очков. Игры остались в прошлом, а впереди — бой насмерть. И никто не остановит противника, когда тот будет жать на спуск, целя тебе в голову. И тебя тоже никто не станет сдерживать. Никаких больше «Стоп!».
— Пора, — кивнул, наконец, дежурный, и опустил рычаг на электрощитке.
Створки ворот, дрогнув, поползли в противоположные стороны, открывая проход на арену.
— Смотрите под ноги, там полно растяжек, — легкомысленно обронила Репина вслед группе, будто речь шла о собачьем дерьме, и уже более серьёзным тоном добавила: — Удачи.
Несколько курсантов оглянулись, озадаченные столь непривычным в устах воспитателя напутствием.
Глеб заметил, как расправились плечи впереди идущих и подумал, что если бы это напутствие прозвучало из уст Крайчека, они сравняли бы сектор 3А с землёй, воодушевлённые одним лишь словом. Но Палач первого ранга Виктор Крайчек не удостоил экзаменуемых чести своим присутствием.
Вновь пришедшие в движение створки ворот сомкнулись за спиной.
Группа вошла в сектор по единственной широкой улице, пересекающей его через центр напрямую. Но противоположного конца от точки входа не было видно. Этому мешали несколько завалов из битого кирпича, стоящая поперёк дороги огромная сгоревшая фура и остовы машин — от лёгкого «Лиса» до тяжёлых трёхосных грузовиков, запрудившие проезжую часть и тротуары.
Закопченный раскрошенный бетон и выщербленная кирпичная кладка поднимались по обе стороны «проспекта» хаотичным серо-чёрным нагромождением. Имитация города, подвергшегося ковровой бомбардировке, была настолько детальной, что дух захватывало. Рухнувшие фасады зданий открывали глазу старательно смоделированную обстановку квартир: поломанная мебель; кучи тряпья, свисающего с раздробленных до арматуры перекрытий, будто вывалившиеся из брюшины потроха; бытовая утварь расшвырянная повсюду; битое стекло; книги, шелестящие на ветру опалёнными страницами; и даже россыпи костей с остатками почерневшего высохшего мяса.
Осмотревшись, Глеб привычной отмашкой раздал команды.
— Звено три, сместиться на левый фланг. Звено два — на правый. Продвигаемся к центру сектора. Интервал — три метра. Звено один, следовать за мной. Огонь по готовности. И помните о растяжках. Выполнять.
Скучковавшаяся возле ворот группа моментально рассредоточилась, заняв оговорённые позиции. Все три пятёрки, ведомые звеньевыми, начали движение, растянувшись цепью примерно в шестьдесят метров.
Звено Глеба двигалось по центру, лавируя между обгоревшими остовами автомобилей и преодолевая глубокие воронки, превратившие дорожное полотно в подобие сырного ломтя.
