Андрей Левицкий - Змееныш

Он миновал грузовую железнодорожную станцию, заросшую бурьяном, травой и кустами, обошел по ши­рокой дуге стоящий на рельсах тепловоз с единствен­ным вагоном, полным песка, — машина гудела, двига­тель работал, почему — непонятно, — и углубился в лес.

Мазай тащился по краю луга, держась в тени де­ревьев, подволакивая раненую ногу. Бедро ныло все сальнее, кровь не унималась, слабо, но текла — неуди­вительно, надо дать себе хоть несколько часов роздыху. Повязка размокла и сползала, а обезболивающее, кото­рое Мазай вкатил себе, больше не действовало.

Но кругом нет ни одного укромного местечка — ни вывороченного дерева, между корнями которого можно прикорнуть, ни глухого оврага, ни заброшенного дома. Тихо, спокойно, пустынно. Аномалий с артефактами мало, а раз так, то и сталкеры почти не встречаются. Военных патрулей и подавно нет. Здесь можно год про­жить, два — и никого не встретить. Глухомань, закоулки Зоны — но не такая зловещая, угрюмая глухомань, как та, что раскинулась за ЧАЭС, и менее опасная.

Солнце коснулось леса, холодные розоватые лучи пробились между редкими облаками. Деревья отбрасыва­ли на заливной луг впереди длинные тени. Мазай остано­вился на опушке, из-под ладони оглядел открытое про­странство. Ветер слабо колыхан высокое пышное разно­травье. Ни колеи, ни черной проплешины от костра... Нехоженые, заповедные земли. Ближе к деревьям росли осока и болотный багульник — значит рядом речка или болото. Пожалуй, надо отойти в глубь леса, спрятаться под какой-нибудь раскидистой елью да отдохнуть, пере­кусить, сменить повязку. Мазай чувствовал, как с каж­дой каплей крови, пропитывающей бинт, утекают силы.

Одно плохо: после встречи с наемниками и других неприятностей вроде внезапно выскочившей на тропу слепой собаки патронов для автомата оставалось полма­газина, а в ТТ — всего три штуки. И жестянка в рюкзаке пуста.

Едва он вошел под сень леса, как услышал далекий плеск воды, и верно — речка. Мазай похромал на звук, обходя кочки, на которых росли высокие кусты голуби­ки. Ботинки погружались в мох, под подошвами хлюпа­ло. Берега у речушки болотистые — как бы к воде по­добраться?

Он направился вдоль реки, слыша бульканье и ше­лест воды, но не видя ее, скрытую зарослями ивняка. Берег потихоньку становился выше, а почва суше. Когда под ногами совсем перестало хлюпать, Мазай собрался свернуть к реке — вроде и кусты стати реже, и ковылять с раной на бедре уже совсем невмоготу, — но увидел впереди покосившуюся избушку, вросшую в землю. Окошко заляпано грязью, на крыше растет густой иван-чай, трепещут на ветру бледно-розовые лепестки.

Мазай огляделся, щурясь. Какая заповедная, звеня­щая тишина кругом... Избушка притаилась в центре бро­шенных, всеми забытых земель. Травы, леса, поля — ка­залось, весь мир из них состоит, и никаких людей, ника­кого оружия, вертолетов, стрельбы. Он и не подозревал, что в Зоне остались такие места. А домик этот — отлич­ный схрон, как по заказу, будто незримые силы, повеле­вающие Зоной, смилостивились над беглым сталкером и сделали ему подарок. Укрыт от посторонних глаз, зверья вокруг не видать, аномалий нет — их Мазай вообще мало встречал после Диких территорий, когда свернул на севе­ро-запад, — зато вода в наличии, да и охотиться можно будет. Здесь он перевяжет рану, поест, отоспится.

Подволакивая ногу, сталкер из последних сил по­спешил к избушке. Дверь смотрела на речку, к порогу вели три вырубленные в земле ступени. Уже скинув рюкзак, Мазай нахмурился, посмотрел на них. Отвален­ная глина лежит рядом, давно скрытая травой, ступень­ки тоже заросли, однако стебли примяты — здесь недав­но ходили. В глубине души свербел червячок сомнения: что-то не так, бесплатный сыр бывает только в капкане для крысиного волка. С чего это Зона расщедрилась на такой дар? Зона — хитра, лукава, кровожадна, она мо­жет казаться услужливой, может пожалеть, но это об­манчивая жалость, за которой скрывается коварная, ве­роломная натура.

Мазай повернулся, обвел долгим взглядом лес. Де­ревья, кусты на берегу, папоротник и мох... Нигде нико­го, ни сучок не хрустнет, ни ветка не шевельнется, ветер улегся, безмятежная тишина кругом. Но знакомое ощу­щение угрозы висит в воздухе, и волны слабой, щеко­чущей дрожи пробегают по спине, от плеч до копчика. И этот запах...

Кровосос!

Его будто ударили в затылок, слово гулко разнес­лось в голове. Мазай просунул руки в лямки рюкзака и поковылял прочь, чтобы как можно скорее убраться из этого места. Избушку облюбовал кровосос — старые, матерые самцы источают едва уловимый дух скисшего пива, тут нельзя ошибиться. Несколько раз оглянув­шись, сталкер начал торопливо подниматься по склону. Холм не очень высокий, но крутой, деревьев тут почти нет, зато вершина поросла...

Остановившись, он потянул носом воздух.

Вот это попал так попал!

Мазай обескураженно выругался. Ровная, как но­жом срезанная макушка холма густо поросла кровян-кой. Он лишь однажды имел с нею дело и надеялся, что больше никогда не придется повторить тот опыт.

Очень характерный острый аромат расходился от растения с узкими длинными листьями, похожими на расплющенные, обагренные кровью пальцы — их по­крывала частая сетка тончайших красных прожилок.

Оставаться возле кровянки надолго нельзя. Это Лесник как-то показал ее Мазаю и сообщил то немно­гое, что знал, — трава очень редкая, мало кто про нее слышал.

Главное — она выделяет ядовитый газ.

Вдруг его будто ржавым гвоздем ткнули в спину. Вздрогнув, Мазай обернулся — и столкнулся взглядом с кровососом.

Пучок щупалец шевелился за грязным окошком хи­жины. Дряхлый древний кровосос тоскливо-голодным взглядом следил за человеком. Он был омерзителен, и Мазай, вскинув автомат, дал короткую очередь. Слиш­ком поздно спохватился, что патронов всего ничего... а теперь стало и того меньше. Кровососа он так и не под­стрелил: пули ударили в бревнышко над окном, мутант исчез. То ли сделался невидимым, то ли отпрянул в глубь дома. Сейчас выйдет и погонится за вконец вы­бившимся из сил сталкером, у которого кровоточит рана и патронов, считай, не осталось.

Чертыхнувшись, Мазай пошел дальше. Насколько он знал, испарения кровянки для кровососа даже более ядовиты, чем для человека, на вершину холма мутант не сунется.

Но как долго протянет он сам? Насколько велики заросли, успеет ли он их пересечь, прежде чем яд дос­тигнет критической концентрации в крови?

На вершине холма Мазай остановился и глухо вы­ругался. Кровянка простиралась далеко, поднявшийся ветер шевелил узкие листья — целое море краснова­той зелени. Он свернул и, сильно прихрамывая, по­спешил вдоль зарослей, ощущая едкий дурманящий запах. Смерть, по словам Лесника, будет мучитель­ной. Медленное удушье, когда постепенно, почти не­заметно начинаются спазмы гортани — воздуху все сложнее проникнуть в легкие, горло будто сужается, через двадцать-тридцать минут начинаешь бороться за каждый вдох и понимаешь, что проигрываешь в этой борьбе...

Не думай об этом — думай, как уйти от кровососа! Мазай уже едва ковылял — сказывалась усталость. Пре­следует ли его мутант? Оглянулся: избушка, деревья и кусты возле нее — все плывет. Ну да, действие кровянки начинается с того, что портится зрение, окружающее затягивает дымка. Впрочем, мутант, конечно, сделался невидимым, не определить, пошел ли он следом. Хотя какие могут быть сомнения? Такого голодного взгляда Мазай не видел давно!

Сделав несколько шагов вниз по склону, чтобы вы­браться из зоны ядовитых испарений, он глубоко вдох­нул чистый воздух. Зрение немного прояснилось, и сталкер заметил, что трава перед избушкой колышется — не вся, как от ветра, а только в одном месте, и колеба­ния эти движутся в его сторону. Мазай тряхнул головой и захромал дальше, решив, что войдет в заросли кровян­ки, лишь когда мутант будет уже совсем близко.

Вскоре он обернулся, чтобы проверить, быстро ли движется кровосос, — и едва не вскрикнул. Над примя­той травой плыли щупальца. Да этот кровосос стар, как изношенная подошва! Ему не хватает сил, чтобы совсем исчезнуть...

Мазай вскинул автомат, вдавил спусковой крючок.

Но мутант заметил движение человека — и пропал начисто. Пули пронеслись над травой, выбили щепки из крыши избушки. Ни звука, ни падающего тела — крово­сос, хоть и древний старик, успел отпрыгнуть, Мазай промахнулся.

Проклиная себя за то, что истратил последние па­троны, стапкер заковылял дальше. Теперь конец — это же кровосос, а не крыса какая-нибудь! Даже этакая раз­валина легко убьет раненого, обессиленного человека.

Нога с каждым шагом болела сильнее, она распухла и мешала идти. Мазай свернул в заросли кровянки и присел, стараясь дышать неглубоко. Листья с красными прожилками качались вокруг, шуршали, источая смер­тельный аромат. С вершины сталкер хорошо разглядел окрестности и окончательно убедился: положение без­надежно.