Владимир Ильин - Напряжение растет

И Силы… Все еще нет.

Неспешно раздумывая и оценивая шансы на побег, Кочетов переоделся в джинсы, рубашку и серую кофту. Чуть подумав, водрузил на глаза темные очки, обнаружившиеся в пакете, и последовал к уже распахнутой задней двери машины сопровождения.

-Олег Степанович Кочетов… - Изучая бумаги на коленях, мазнул по нему взгляду знакомый мужчина из ИСБ.

-Я..

-Умер… - Завершил свою фразу тот, игнорируя Олега. – Оставил щедрое наследство, казалось бы. Но, как выяснится совсем скоро, опутанное долгами и залоговыми расписками. Как итог, клубы достанутся ряду банков, местных и зарубежных. Спортивные залы перекупит федеральная сеть, другие подразделения тоже не останутся без владельцев. Но войдет в итоге все это в молодой холдинг Алькут, зарегистрированных на Сейшельских островах, под руководством Питера Юзефовича Джексона. Это теперь вы.

Вместе с последней фразой Кочетову вручили фото с изображением тучного и воистину огромного мужчины – как в ширь, так и в высоту. На нынешнего Олега – совершенно не похожего. Разве что ростом, да и то… Из-за объема талии Джексон казался ниже.

-Наберете в весе. Можете уже начинать – вот чипсы, кола. – Указал он на карман в переднем сидении. - Татуировки вам сведут, нанесут новые. Образ у Джексона аскетический, так что со старыми излишествами придется попрощаться. Никаких картин и особняков. Хотя бы на первое время. «Крыша» будет тоже другой.

-Что дальше? – Холодный склад ума Кочетова уже постановил, что убивать его не станут.

А значит вопрос был вполне логичен.

-Продолжите заниматься тем, чем умеете. У нас не так много хороших и ответственных исполнителей, чтобы терять их просто так. – Поднялся на него взгляд равнодушных глаз.

-Если татуировки сведут… - Неожиданно ворохнулось в душе совершенно посторонняя мысль, но на фоне адреналиновой волны, пришедшей с осознанием новой жизни, показавшаяся очень важной. – Я смогу повидаться с отцом?

-Насколько я знаю, у вашего нового образа нет отца. – Холодный взгляд посмотрел на Олега, и тот согласно прикрыл глаза.

Не судьба… Даже в этой жизни…

-Еще вопросы?

-Что именно пошло не так в операции с Зубовым?

-Не занимайтесь стратегическим планированием, это не ваш конек. – Холодно осадили его.

-Я бы не хотел допустить такую ошибку снова, - изобразил вину Кочетов.

-Хм… Могу только порекомендовать внимательно смотреть, как общаются люди между собой. – Подумав, решил сказать представитель госбезопасности. – И если сын аристократа начинает бегать по распоряжениям простолюдинов из собственной команды… Делайте соответствующие выводы.

-Кто-то инкогнито? – Напряг руки в кулаки Олег.

- Во многих знаниях многие печали, верно? Давайте сосредоточимся на нашей миссии и не допустим, чтобы раковая опухоль кланов убила нашу любимую страну. Пусть живут красиво и ярко, живут для себя, не оставляя потомства. Этого хочет ваш отец. Думаю, если вы добьетесь успехов… - Многозначительной паузой обозначил намек мужчина. – Он об этом узнает.

-Я все сделаю. – Фанатично кивнул головой Питер Джексон.

***

Девичьи пальцы скользили по холодному стеклу, выводя на запотевшей от дыхания поверхности отражение мыслей в символах и абстрактных рисунках.

По ту сторону рамы заливали окна потоки воды, укрывая за дождевой завесой потускневшие краски домашнего парка: желто-черного, с редкими вкраплениями фиолетового и белого от поздних осенних цветов.

Казалось бы, ничего не разглядеть. Но девушка продолжает всматриваться в глубину сада, видя в смазанных образах не кусочек наступившей осени, но часть памяти. Приятной – судя по легкой улыбке на ее устах.

Из глубины дома доносятся грустные отзвуки фортепиано. Более – никаких звуков. Разве что редкая капля стучит по отливу.

На короткое время, под аккомпанемент открываемой двери, мелодии в комнате становится больше.

Но девушка не отходит от окна. Не повернулась она и когда за спиной демонстративно громко раздались шаги.

-Ника, надо поговорить, - голос отца строг и не терпит непослушания.

В слабом отражении стекла удается разглядеть выражение лица, напряженную осанку и несколько раскрытых конвертов в руке, украшенных гербовыми печатями. Он явно недоволен.

-Да, папа.

Пальцы девушки сплелись у живота, локти поджаты к бокам, фигура отражает смирение. Только легкая улыбка никак не сходит с ее губ, но это видит только дождь.

-Нам отозвали все приглашения. – Сухой голос, пытающийся казаться строгим, на мгновение окрасился волнением и тревогой. – Я не смог добиться прямых объяснений. Ника, что произошло на турнире?

-Ничего…

-Дочка, если тебя посмели обидеть… - Сильная ладонь осторожно легла ей на локоть.

-Это не связано со мной.

-Тогда что случилось?! Почему все брачные договоренности рассыпались прахом? Почему на мои звонки отвечают секретари, а первые лица всегда заняты?!

-Они просто боятся.

-Чего?! Позора?!

-Его. – Повернулась к нему дочь, отражая спокойствие и светлую грусть.

-Кого его? – Растерялся отец.

-Императора тигров… И медведей.

-Достойный юноша? – Осторожно уточнил он, осознав, что имя спрашивать бесполезно.

-Возможно, - со странной неопределенностью ответила она, будучи ранее куда категоричней в оценках.

-Есть какие-то планы?

-Ну, нужно будет подождать лет пять, ведь ему всего тринадцать, - рассудительно произнесла она.

-А потом? – Задержал дыхание отец.

-А потом я его задушу голыми руками! – Прорычала она, пнув коробку с мороженым возле стены с задорным названием «Лиз-Ника!» в две строчки.

В котором не было ровно одного пломбира.

***

Мягкая подвеска лимузина, призванная сделать путь приятным и легким, откровенно бесила Сергея Михайловича Долгорукого ощущением неподвижности. Даже проплывающие в окне картины пригородной застройки не создавали эффект движения вперед. Тело жаждало действия, но было вынуждено терпеливо дожидаться завершения пути.

Впрочем, раздражало его в последние дни откровенно все. Ощущение безнадежного опоздания, поселившееся двумя днями ранее, когда в госпитале не оказалось Самойлова Максима, царапало нервы. Слуги, опасливо отводя глаза, уверяли, что тот сбежал сам.

Представитель СБ госпиталя невозмутимо доложил, что за час до побега о скором визите в больницу сообщила августейшая канцелярия. Представитель был против, но директор госпиталя воспользовался правом последнего слова, а до старших Долгоруких, занятых приготовлениями в Суме, дозвониться не удалось. Его вина в побеге, безусловно, тоже есть, но никто не рассчитывал, что будут сожжены электронные замки на дверях и окнах, а госпиталь – не режимный объект, чтобы ставить автоматчиков под окна.