Отцовские земли - Наиль Эдуардович Выборнов
Бой все еще шел. И судя по всему, наши только разогревались перед основным действом. Видимо, пока я был под землей, они отошли, перегруппировались, и подготовились к новому натиску. И притащили откуда-то таран, потому что сейчас в ворота явно колотили чем-то очень тяжелым, а не просто рубили топорами.
Лучники попрятались на заборолах, сделать что-то они не могли, потому что снаружи густо летели стрелы, не давая курским высунуться. Да и летели они так, будто стрелки из моей дружины не снизу-вверх стреляли, а заняли позиции на крышах окрестных домов. Точно отошли, подготовились, да пошли в бой.
А зачем им в бой идти? Почему раненых не перевязать, не обождать немного, дух не перевести? Зачем сразу детинец брать?
Да потому что я внутри. Видимо, видел кто-то, как я отряд повел к воротам, а может быть, даже успел углядеть, как мы во внутреннюю крепость вошли, а потом за нами ворота закрылись. Боярин Лука, Денис Иванович, и все остальные понимают, что если меня возьмут в плен, то сразу же казнят. Уж слишком много крови я выпил у наместников и их прихвостней.
На душе как-то само собой потеплело. Да уж, не бросили меня, не стали власть делить, а сразу в бой кинулись. Это хорошо.
А плохо то, что людей без подготовки мы потеряем гораздо больше. Только вот, как бы помочь своим, раз уж мы внутри?
На стены наши не лезут. Понимают, что лестниц нет. А те, которые для внешней стены, не подойдут для детинца, длинные слишком. Их и не поставишь правильно, и отпихнуть можно будет при случае. Тут ведь все по уму делать надо, готовиться.
Нет, дурак я, что в крепость сунулся. Самонадеянный дурак. Поверил, что смогу ворота удержать. Ворота…
На ворота весь натиск сейчас и идет, боевого сарая у наших воинов нет, построить его они не успели бы, а тот, который снаружи остался, в городские ворота не протащишь, широкий слишком. Значит, скоро их кипятком попотчуют. А вот этому мы помешать уже можем, мы-то внутри крепости, а не снаружи. Только с мечом лезть на носильщиков смысла нет, убьют нас.
А вот если пострелять… Найти только, из чего, да позицию хорошую отыскать для стрельбы. Прямо со двора стрелять смысла нет, прятаться негде, нас первым же залпом накроют. Так что хорошая позиция для стрельбы только в тереме, там и окна, и бойницы есть, которые на эту сторону выходят.
И как туда попасть?
Почти все воины на стенах, если побежим то, может быть, и проскочим. Тем более, что Никита будет в доспех одного из местных одет. Взять щиты с гербами наместника, возможно, и не узнают.
Попробовать в любом случае стоит. Не стоять же тут и не ждать.
Я развернулся и побежал обратно в тюрьму. Никита уже успел переоблачиться в доспех того из воинов, которого я убил топором. Он был целый и почти не испачкан кровью. Оружие он тоже взял – короткий меч с широким долом. Когда я вошел, он что-то жевал, видимо, нашел заначку или еще что-то такое.
В целом Никита приободрился, и уже не выглядел несчастным узником. Правда, в бою на него рассчитывать все равно смысла особого нет, откуда у него силам-то взяться? Разве что из характера, а характера у боярича на десятерых хватит.
– Пошли, – сказал я, и поднял один из брошенных людьми наместника щитов с его гербом. Щит тяжелый, с толстой железной окантовкой, но для задуманного должен подойти.
– Прорываться будем? – спросил он.
– Прорываться, да не наружу, – ответил я. – В терем пойдем. Наши ворота берут, сейчас курские кипяток разогреют, да польют их. Надо этому помешать. Найдем что-нибудь, из чего стрелять можно, да носильщиков прибьем.
– Понял, – с готовностью кивнул он. – Веди, Олег.
Мы вышли наружу, прошли тем же путем, которым я вернулся, обогнули стену. На земле лежал труп одного из убитых нами воинов, его оттащили к стене. На спине у него был самострел, а на поясе – тул с болтами. Я наклонился и избавил убитого воина от больше не нужного ему оружия.
В терем нам удалось войти, и Никита тут же опустил засов. Теперь, если никто не откроет двери изнутри, попасть сюда будет не так уж и просто. Так что путь для отступления курским мы прикрыли. Стоит, конечно, учитывать, что их и в здании может быть немало, но с другой стороны, что им тут делать? Все на стенах и во дворе, отбиваться готовятся, а в тереме прятаться разве что челядь должна. А она будет сидеть тихо, знает, что победители с ней сотворить могут.
Мы тут же отправились на второй этаж, миновали лестницу, после чего я толкнул дверь комнаты, окна которой по моей задумке должны были выходить во двор. Рассчитал я все верно, так и получилось, правда, здесь были не окна, а узкие бойницы. Широкие окна же, наверняка, были только на третьем, а то и четвертом, самом верхнем этаже. Туда лестницу приставить будет уже не так просто.
Воду еще не приготовили, и нам пришлось просто ждать. Но не так долго, так что на двое появилось трое носильщиков, тащивших большой, на несколько ведер, котел, от которого исходил густой пар. Все правильно, кипяток несут. А, может быть, даже и смолу.
Я покрутил в руках самострел, разбираясь, как его заряжать, потом стал вращать ручку ворота. Тетива взвелась, щелкнула, вставая на стопор. Тогда я наложил толстый болт с бронебойным наконечником. Срезень подошел бы лучше, потому что носильщики были без брони, но срезней в туле не было, все на бронного.
Дождавшись, когда носильщики стали подниматься по лестнице, я прицелился через бойницу в того, что шел первым. Мне вспомнились уроки Игната, как он учил меня бить из самострела в Васильевском селе, давно, как будто бы сто лет назад. Задержав дыхание, я мягко утопил спуск.
Болт впился в ногу переднему из носильщиков, целился я в туловище, но не попал. Неудивительно, оружие непривычное. Но и так получилось неплохо: раненая нога подломилась, мужчина упал, а остальные не удержали котел. Раздался громкий крик, носильщиков окатило кипятком, котел, который уже никто не держал, скатился вниз по лестнице, да так и остался лежать внизу.
А в нашу сторону полетели стрелы со стены. Я отпрянул в сторону, потому что одному
