Эвис: Неоднозначный выбор - Василий Горъ

Развлекалась от всей души. И моментами несла такое, что заставляла меня терять дар речи от удивления. Впрочем, преследуемой цели все-таки добилась — отвлекла от тягостных мыслей, помогла развеселиться и настроила на игривый лад.

С одеванием бывших пленниц мы закончили минут за десять до прилета в Глевин. Положив на пол последнюю хейзеррку, я открыл карту малой детализации Верхнего города, которую дроны Сарджа сделали еще вчера, нашел россыпь разноцветных меток и выделил ближайшую зеленую. Затем вгляделся в скрин лица, появившийся рядом с ней, огляделся по сторонам и нашел девушку, которую было удобно вернуть домой самой первой.

— Понял. Сядете рядом с ее поместьем через восемь минут… — подал голос искин планетарной базы десантной секции.

— А как вы нашли их поместья? — спросила Майра.

— Вытащили образы из воспоминаний и совместили с картой… — угрюмо ответил Оддар. И попросил нацепить на голову хейзеррки шлем виртуальной реальности, чтобы внести в память последние коррективы.

Я выполнил его просьбу. А минут через десять, то есть, уже после того, как Сардж опустил платформу в нужную точку и опустил аппарель, снял шлем и поднял девушку на руки. Потом вынес ее наружу, аккуратно усадил на землю спиной к ограде, на пару мгновений прижал к тоненькой шее инъектор и вернулся под маскирующее поле.

— Теперь она уверена, что сбежала от Ушедших по дороге во дворец… — сообщил хозяин Приюта Охотника. — Испугалась до смерти, поэтому сначала неслась, куда глаза глядят, покуда хватало сил, а когда поняла, что потерялась, забилась в какую-то подворотню и пряталась там до утра. Весь вчерашний день шарахалась по городу в поисках родного дома. К вечеру нашла, но услышала за забором какие-то крики и снова испугалась, решив, что там буйствуют ее похитители. Присела у забора, чтобы дождаться их ухода, и прислонилась к этой ограде и не заметила, как заснула…

— Ах, вот почему вся их одежда такая измятая и пропыленная! — пробормотала Майра.

— Было бы странно, если через двое суток скитаний по городу они вернулись бы домой чистенькими и пахнущими духами! — усмехнулась Амси.

В этот момент хейзеррка открыла глаза, недоуменно огляделась по сторонам, торопливо вскочила на ноги и, подхватив юбки, понеслась в сторону знакомых ворот. Добежав до калитки, заколотила в нее кулачком. Когда дверца распахнулась, шагнула внутрь. А секунд через двадцать, переговорив со стражником, со всех ног помчалась к родному особняку…

…Чтобы вернуть родным девять обычных хейзеррок и одну Дарующую, потребовалось чуть больше полутора часов. Потом Сардж поднял МДП-шку километра на полтора и направил в сторону дома. Майра, изредка посматривавшая на один из обзорных экранов, тут же подобралась и повернулась ко мне:

— А что, остальных высаживать не будем?

Я пожал плечами:

— А зачем? Ты сказала, что семье нет ни одной чистокровной хейзеррки, и я оставил тех, которые нам подойдут.

Жена тут же подхватила игру, деловито оглядела моих «избранниц» и притворно поморщилась:

— Может, вернемся и поищем кого-нибудь посимпатичнее? А то у этой к очень большой груди прилагается живот, покрытый жуткими шрамами. У второй, кроме роскошной рыжей гривы и неплохих ножек, нет ничего интересного. А третья совсем ребе— … Так, стоп! Ты что, решил оставить себе трех Дарующих⁈

Я завалился на пол, закинул руку за голову, устало прикрыл глаза и заговорил:

— Ребенка зовут Лаудой. Она — очень сильная «тройка», которую имперцы заставили перекинуться. Все ее близкие родственники мертвы, а городское поместье в развалинах. В теории, девочку можно отдать дальним родственникам, а на практике… чем закончится попытка ее пожалеть или приласкать, представляешь?

— Представляю… — эхом отозвалась Майра, села рядом, положила мою голову к себе на бедро и запустила пальцы в волосы.

— Ту, которая с родинкой под глазом, зовут Хаути… — почувствовав, что меня отпускает, продолжил я. — Она средненькая «четверка». О том, что у нее есть Дар, никто не знает — он пробудился довольно поздно, причем, по утверждениям искинов, то ли во втором, то ли в третьем поколении, а девушке хватило ума держать эту тайну при себе. Два года назад Щит рода Баудер пытался склонить ее к близости. Хаути отказалась. Он решил взять ее силой, но неудачно — Хаути ткнула его вилкой и страшно унизила, украсив лицо воина заметным шрамом. Ее мать была наперсницей старшей жены главы рода, поэтому сумела защитить дочку от мести озверевшего сенешаля. Но позавчера ее не стало — она заступила дорогу имперцам и нарвалась на выстрел «Шторма». А этот ублюдок выжил…

— Боевая девица! — заключила супруга и тяжело вздохнула. — Но домой ее лучше не возвращать. А что с последней?

— Последнюю зовут Ауренеей. Дар очень слабый — позволяет лишь чуть-чуть ускорить заживление небольших ран. А ее отцу требуется сильный: после неудачного падения с лошади у этого скота сохнет левая рука. Дочка помочь не смогла. Вот он и решил пробудить Дар во внучке…

После этих слов я сделал паузу, облизал пересохшие губы и криво усмехнулся:

— Будет желание узнать, как он это делал — попроси у Оддара нарезку из ее воспоминаний. Только учти, что меня хватило от силы на треть…

— Сардж, Амси! Заблокируйте доступ к этой нарезке для всех, кроме Нейла! — потребовала Майра, с большим трудом задавила в себе вспышку бешенства, вызванную моими словами, и ласково провела тыльной стороной ладони по моей щеке: — Суть поняла. С нашими девочками поговорю. Отдыхай…

Я благодарно улыбнулся, расслабился и провалился в небытие. А уже через миг почувствовал, что меня кто-то трясет, и вернулся в реальность.

— Скоро полдень. Хейзеррки в детской. Ждем только тебя… — рублеными фразами доложила жена.

Я помотал гудящей головой, чтобы побыстрее проснуться, оглядел пустой десантный отсек и мысленно вздохнул. Потом привычно подобрал оба Дара, прислушался к окружающему миру и к эмоциям своих девочек, заставил себя встать, кое-как добрался до аппарели, шагнул на подоконник и непонимающе огляделся.

Комната выглядела непривычно: оружейная стойка, на которой я когда-то хранил свои первые мечи, куда-то пропала, шкаф для одежды сдвинулся к окну, а стол исчез. Зато вокруг кровати, на которой лежали Хаути, Лауда и Ауренея, подковой встало восемь кресел. На одном из двух центральных лежал инъектор. Рядом с ножкой второго стоял поднос с кувшином и тремя небольшими серебряными кубками. А чуть поодаль валялся шлем от «Легионера»,