Весна сменяет зиму - Дмитрий Шелест
– Ты звук-то убавь, а то кофе это хрен когда ещё у меня попробуешь. Сыщик хренов, – грубо заткнул его Крон. Чак понял, что болтнул лишнего и тут же умолк, сделав жест, будто зашивает рот иглой. – Ты, как друг мой, до лет таких дожил, если такие глупости вслух говоришь, мы ведь не одни тут, твою ж мать, – шёпотом продолжил он.
– Да прости меня, Крон, не со зла, просто сорвалось с губ.
– За такие слова мой кулак тебе по морде сорваться может.
– Ну прости меня, что-то ступил немного, – оправдывался Чак, чувствуя себя полным кретином.
– Да ладно, ничего страшного. Сам нагнал тут ореол таинственности, – уже спокойно продолжил повар. – Подкрадываю я понемногу у Ломера и его дружков, чтобы сильно не зажрались, делюсь только с молчаливыми и проверенными, да и с теми, кто может дать мне, чего взамен. Ломер, сука такая, только кажется правильным партийцем, а сам долю имеет с поставщиков провизии. Я лично видел, как он отгружал провиант с грузовиков к себе в машину, а потом увозил куда-то. Они партийцы целый бизнес открыли в прифронтовой зоне. Обворовывают склады и эшелоны, отправляют продукты и средства первой необходимости в тыл где их дружки продают всё втридорога, так как в тылу дефицит всего начался. Эти козлы себе безбедную старость обеспечат, наживаются на войне.
– Крон, брось ты эти разговоры. Теперь ты начал болтать бездумно.
– Я же шёпотом говорю. Я же не дурак. В отличие от тебя. Я к тому, что эти суки не обеднеют от пары грамм с каждой пачки. А сколько захваченного добра идёт в тыл с каждым партийным эшелоном, они трофеи отвозят на склады и после войны жуть как обогатятся.
– Мне это не интересно, Крон. Хрен с ними, пусть обогащаются, мне плевать. Они же не меня обворовывают, а медивов, я вот тоже не брезгую мародёрством. Порой лишний раз в бой идём с парнями дабы побольше сигарет и тряпок отбить у фавийцев. Так, что брось эту болтовню. Мне конфликт с партией ни к чему, я и так, у неё на плохом счёту, как ненадёжный элемент.
Чак сделал несколько глотков кофе и оглядел просторы столовой, дабы никого не оказалось рядом. Ему вовсе не хотелось идти в новый конфликт с могущественной партией. А слухи про партийцев в войсках гуляли постоянно, не очень солдаты любили черномундирников.
– А на фронте-то, что-то намечается, Чак. Никак враг попрёт или мы пойдём в наступление.
– Тебе-то откуда знать? Хотя, что я говорю, вы провара всё знаете и про коррупцию в партии и планы генштаба. С тобой никак сам Маут советуется. Который старший.
– Шутишь? Шути. А мы повара люди наблюдательные и слушать умеем. Я вот был в Прерии, это всего-то в пол сотни километров от сюда, там нечто похожее на штаб северного фронта. Не знаю точно, но там много генералов и тому подобное. Я там получаю провизию с эшелона. Так вот, ездил я туда на днях, видел, как в город прибыл Маут младший со всей своей свитой. А так же видел тысячи солдат пополнения, они шли колоннами по трассе. Молодые совсем пацаны, только от сиськи мамкиной оторвали. Форма свежая, хрустит, сапоги скрипят, автоматы блестят, как на параде. А морды свеженькие, румяные, как будто мальчишки на занятия идут, а не на войну. Что думаешь, так просто генералы с тысячами новобранцев к фронту прибывают? Уж нет, я уже много знаю и это однозначно к событиям.
– А ты пронырливый. Не видал случаем с Маутом девку молодую?
– Ты мне опиши повнятней девку-то? Я кормил его штабных крыс. Их провизия отстала от колонны и попала под обстрел. Вот и пришлось задержаться и кормить этих штабистов, так, что я многих с его штаба видел, когда кашу раскладывал. У всех лица были такие кислые, недовольные, думал плевать в лицо будут. Проклятые белоручки, неженки, не привыкли солдатскую пищу-то жрать, всё деликатесы им подавай, а я им поносного вида кашу в тарелки наливал, да аппетита приятного желал, – не без удовольствия рассказывал Крон, корча рожи, пытаясь повторить лица штабных офицеров.
– Ну, миленькая такая, волосы темно русые, до плеч, капитан должна быть. Роста метр с половиной, может, чуть выше. Хромает. Лет этак двадцать пять-тридцать.
– Хм. Видал я одну хромую там, но не капитан она. Майор, у неё один большой ромб серебристый на погоне. Я ещё думал мелкая такая, молодая, а майор. Даже гадости сразу в голову лезть начали. Вот мордаху не упомню, честно. А вот то, что не высокая и хромая помню. Она ещё не выкаблучивалась, а молча кашу с мясом попросила и сок. А тебе какое дело-то до девки той? Знакомая чтоль?
– Типа того, свела нас с ней жизнь как-то давно, ещё до войны. Она тогда была лейтенантом, а я капитаном горохраны.
– Что-то не сильно ты Чак вырос с тех времён по сравнению с твоей подругой, – улыбнувшись, проговорил Крон, своими пухлыми губами. – Дай угадаю, ты был в неё влюблён, а она тебя отшила, романтика там и всё такое, или ты её бросил, а теперь жалеешь?
– Крон, толстый ты сукин сын, в заговоре политработников у тебя куда лучше получается разбираться, нежели в людском. Вообще не угадал. Ни капли.
– Значит, всё-таки, она тебя бросила. Несчастный, – подвёл свои умозаключения повар и с лицом знатока взглянул на Чака.
– Вот то, что меня к ней тянет, вот здесь ты прав. А во всем другом, ну совсем мимо.
– А ты закуривай и расскажи поподробней. Мне всё равно скучно, а так хоть выслушаю историю из жизни. Может по другому думать о тебе начну, не буду считать тебя столь скучным засранцем. Кури, не стесняйся, я тут главный, никто тебе слово не скажет. Если только какая шишка со штаба не припрётся.
Чак вынул из пачки сигарету и охотно закурил. Воспоминания нахлынули на него, и стало как-то неуютно, будто кто-то заставлял его вновь ворошить грязное бельё, что уже слежалось и провоняло. Но сделав пару тяжек пред ним вновь явилось то лицо, что испуганно и зло смотрело на него из дверного проёма, летним вечером.
– Как бы тебе так сказать, чтоб не приукрасить и не соврать. Я встретил её в парке, в столице, когда мы мчались на своём броневике с ребятами на подавление очередной выходки террористов, когда они взорвали паспортный стол.
– Я смотрел об этом по новостям, – вставил
