Время жить - 2. Безжалостное небо - Мила и Виктор Тарнавские
Как раз одну из этих рук Даксель и протянул ему на прощание.
– До завтра! Не ждите и не тратьте времени, отдыхайте! Возможно, следующим утром нам понадобятся все силы.
Уже наступил вечер, но время было еще не позднее. Город Макьелин пока не собирался спать. Через площадь перед заводоуправлением сновали автомобили. Ворота, ведущие на завод, то и дело приоткрывались, пропуская на улицу очередной грузовик. Очередная смена валила из проходной, заполняя улицы и толпясь на остановке трамвая. Все это происходило под тусклым светом горящих вполнакала редких уличных фонарей.
– Странное решение, – прокомментировал Эргемар. – И людям неудобно, и светомаскировка не обеспечивается. Хотя против пришельцев она все равно не поможет. Они, говорят, не глазами видят.
– Ага, прямо в душу заглядывают, – проворчал Собеско.
Принятое окончательное решение о возвращении в Граниду ненадолго принесло ему успокоение. Но сейчас настроение снова испортилось. Окружающие улицы казались ему слишком мирными и беспечными. Наверное, потому что на Макьелин пока не упала ни одна бомба. А вот расположенный в сорока километрах отсюда крупный портовый город Тюйер уже трижды подвергался налетам. Причем, под один они попали. Впрочем, как отметил Собеско, в ту войну было страшнее. Тогда налеты и бомбежки продолжались намного дольше – порой всю ночь.
Внезапно его внимание привлекла высокая нескладная фигура у входа в слабо освещенный небольшой торговый центр. Долговязый лохматый парень, по виду – типичный студент-недоучка, яростно терзал струны незнакомого инструмента и что-то пел высоким, но не лишенным приятности голосом.
– …пропала Альбина, невеста моя! – вдруг донеслась до Собеско музыкальная горькая жалоба на родном гранидском языке.
– Соотечественник? Здесь? Откуда?.. Гранидцы очень редко бывали в Шуане. Он считался враждебной страной, так как не признал территориальные приобретения Граниды по итогам войны и постоянно гадил по-крупному и по-мелкому. Да и не сильно здесь любили гранидцев… Но парень пел хорошо, а играл вообще здорово, и Собеско остановился, чтобы его послушать. Рядом с другом встал и Эргемар. Наверное, ему тоже понравилось мастерство исполнителя.
Интересно, отметил Собеско про себя. Все песни на гранидском, но совершенно ему не знакомые. Вряд ли он за пять лет изгнания так сильно отстал от жизни. Скорее всего, исполнитель был еще и поэтом. Только выходило у него все с каким-то надрывом…
– …Изгои средь своих, чужие средь чужих,
Изгнанники, и некуда нам деться.
Мы ищем край земли, чтобы уйти за край,
Поскольку нам в родном краю нет места!..
Эта пронзительная мелодия заставила Собеско вздрогнуть. Недавний разговор с котом-пришельцем пробил его привычную броню циничного отстранения, а строчки хлестнули наотмашь по обнажившейся душе. Незнакомый молодой парень ухитрился точно угадать и выразить его настроение. Не сегодняшнее – тогдашнее! В то время у него не нашлось подходящих слов, приходилось глушить тоску алкоголем…
Собеско бросил в футляр от незнакомого инструмента несколько монет, нашедшихся у него в карманах и, опустив голову, быстро пошел дальше.
– Уходишь? – через пару десятков шагов догнал его Эргемар. – Красиво поет. Я бы еще послушал.
– Да ну его! И так тошно, а он еще своими песнями просто по душе скребет!
– Есть такое, – криво усмехнулся Эргемар. – «Если к другому уходит невеста, еще не ясно, кому повезло», это он точно выразился.
– А что, у тебя была невеста?
– Ага. Только она об этом не знала. Впрочем, может это и к лучшему.
Никогда не унывающий Эргемар улыбнулся, и дальше они проследовали в молчании. Тем более, что до гостиницы оказалось совсем близко.
Продолжение – уже в среду. Не пропустите!
Глава 17. Жизнь рассудит, судьба разделит (часть 2)
Потом они заселялись, ужинали, сходили на завод, проверить, как стоит на площадке их вертолет, поболтали с приставленными Дакселем охранниками. Прошло немало времени. Поэтому когда снова вышли из проходной, вечер уже стал поздним. Оставалось только вернуться к месту их временного ночлега и идти спать.
Они снова проходили мимо того торгового центра, теперь уже совсем темного. На ступеньках высокого крыльца слегка покачивался человек с каким-то непонятным длинным предметом в футляре за спиной. Внезапно он оступился и повалился вниз. Собеско едва успел подхватить его.
От незнакомца пахнуло спиртным, и это было неприятно. После отвальной гулянки на борту отходящего за океан судна он практически бросил пить и не терпел пьянчуг. Но в слабом свете фонарей Собеско вдруг узнал музыканта. Что ж, творческие натуры – они все такие. К тому же, у парня, похоже, на самом деле были серьезные жизненные неприятности. Не зря же он так выплескивал в песнях свои трагичные переживания.
– Она ушла… – услышал Собеско пьяное бормотание на баргандском. – Сказала… ик!.. что у меня больная извращенная фантазия! Что я всегда порчу любой сюжет…
– Женщинам всегда что-то не нравится, – успокаивающе хмыкнул Эргемар. – Если посчитают, что в чем-то провинился, найдут, к чему прицепиться.
– Н-нет!.. Н-нет!.. Она прав-ва! Она у меня такая умная, всегда з-зрит… з-зрит…
– Вглубь? – подсказал Эргемар.
– Т-точно!.. В к-корень, сам-мый кореш-шок! Вот я придумал, сопряжение миров, удачный сюжетный ход! А оказалось, это – война! Люди гиб-бнут!.. Она сказала… теперь иди и смотри, чего натв-ворил! И я п-пошел… И н-не могу больше! См-мотреть… В-видеть!.. П-пусть это фоновые перс-сонажи… но они ум-мирают… по-настоящ-щему! А вы знаете, как выглядит разрушенный жилой дом? И ч-чем пахнет без-зголовый труп?!
Он попытался схватить за грудки Собеско, но тот отвел его руки.
– Видел. И лично обонял. И это, и многое другое. Еще мальчишкой, пацаном сопливым, когда картагонарцы город бомбили. Люди, они всегда воюют. Такими уж их сотворили. Или сами получились! Шел бы ты лучше, парень, спать!
– Д-да!.. Спать… и больше не видеть сны!
Музыкант внезапно обмяк. Собеско опять пришлось подхватывать его, чтобы удержать от падения.
– Действительно отрубился. И вот куда его теперь тащить?
– Может, в гостиницу? – предложил Эргемар. – Там портье, он что-то
